Я допускал, что Марис отправится следом за мной, но не прятался от наблюдения. И, как выяснилось, поступал совершенно правильно, не тратя силы зря, потому что, когда вошел в приемный зал указанного в записке гостевого дома, даже слегка испугался, оказавшись в безмолвном окружении мужчин разных возрастов и телосложения. Правда, совсем юных среди них не было, да и стариков преклонных лет тоже, но это заставляло беспокоиться еще больше, поскольку во всех взглядах, в мгновение ока устремившихся на меня, висела уже хорошо знакомая муть. Итак, все они – ее защитники? Внушительная армия. Почти три десятка. Не шибко подтянутые, вполне благообразные, какими, собственно, и надлежит быть купцам, чтобы успешно вести дела. За стенами гостевого дома да поодиночке они не выглядели бы угрожающе, но собранные все вместе… Нет, это живое заграждение Марис не преодолеть никогда и ни за что.
– Вас ждут.
А вот этот парень совсем другой. С явной выправкой, похожей на солдатскую. И лицо соответствующее: молодое, но уже натренированно суровое. Да и выглядит он в обычном купеческом одеянии, как ярмарочный ряженый. Волк посреди овечьего стада, одним словом.
– Следуйте за мной.
Покои красавицы находились на втором этаже и занимали намного больше места, чем комната, в которой я оставил Натти. Убранство можно было назвать даже богатым, впрочем, в столице только посмеялись бы над многофутовыми полотнищами бархата и атласа, развешанными по стенам, наверняка чтобы прикрыть облупившуюся штукатурку. Обивка кресел залоснилась до неприличия, но, раз другого блеска не нашлось, сгодится и такой. А натоплено-то! Дров не пожалели. Даже створки широкого окна приоткрыты, а чтобы сырой весенний ветер не задувал свечи, в изобилии горящие по углам, плотные портьеры задернуты чуть ли не наглухо.
– Располагайтесь, как вам будет удобно.
Во что может быть одета женщина, если в комнате нечем дышать от жары? Я вдумчиво оценил наряд красавицы, поднявшейся с кресла, и подумал, что, выйди она в таком виде сейчас на лестницу, можно было бы ожидать многочисленных обмороков. От избытка чувств, непременно ударившего бы по телам.
Если это был шелк, то очень редко сплетенный, потому что казалось: соблазнительница окутана чем-то полупрозрачным, позволяющим разглядеть каждый изгиб волнующе двигающегося тела. И только когда женщина подошла ближе, туда, где ореолы свечного света сливались в единый яркий круг, стало понятно, что ткань достаточно плотная, но как приклеенная прилегает к каждому участку плоти, успешно создавая иллюзию наготы.
– Вы желали побеседовать?
Она ответила не сразу. Сначала присмотрелась ко мне, повела плечами, чуть прогибаясь назад и округляя грудь. Наверное, пыталась атаковать сразу, без предупреждений и возможности сдаться, однако телесное наступление не привело к задуманному результату, и меня удостоили словами:
– У нас есть тема для беседы.
Голос тоже звучал замечательно. Ни низкий, ни высокий, он словно одновременно проникал внутрь головы и пуховой подушкой обволакивал снаружи, заставляя слушать одного лишь себя и рождая в сознании…
Желание распластаться ниц у ног королевы, не нуждающейся в короне…
Желание впечатать золотистый шелк в нежную кожу и скользить по нему пальцами до того самого места и дальше…
Желание вступить в отчаянный бой, награда в котором достанется и победителям и проигравшим…
Желание позволить ублажить себя, сохраняя на лице презрительно-снисходительное выражение, чтобы рабыня не забывала, чья воля правит в пределах этой комнаты…
– Да. Тема есть.
Она нахмурилась, впрочем даже это делая очаровательно и соблазнительно.
– Спрашивайте, потому что у меня тоже много вопросов, на которые я намерен получить ответы.
Темные пряди, выровненные и выглаженные, едва уловимо качнулись, когда женщина приподняла подбородок.
– Вы ведете себя иначе, чем те, внизу. Почему?
А ведь она искренне недоумевает. Словно ребенок, проигравший первую игру в своей жизни.
– Потому, что мне хочется слишком многого, а вы предлагаете лишь одно.
– И что же именно? – Она сделала еще один шаг мне навстречу.
– Свою безраздельную власть.
По-девичьи пухлые губы кротко улыбнулись:
– А вам нужно подчинение?
Округлые плечи расслабленно подались вперед, подбородок чуть опустился, наделяя облик красавицы покорностью, пальцы трепетно легли на гладкий шелк, проминая в нем ложбинку.
Хорошая попытка. Убедительная. Но ее слишком мало.
– Не только.
– Так скажите. Я могу дать вам все, что можно пожелать.
Это я уже понял. Как понял и то, что приму свои желания только все разом. В одно и то же мгновение.
– Мне нужны ответы.
– Как хотите, – улыбнулась женщина.
– Ваше имя Оллис?
Наверное, нужно было начинать с чего-то менее важного и двигаться к цели постепенно, но терять время на экивоки было опасно. Кто знает, какие еще фантазии возникнут в моей голове и теле, а главное, не совпадут ли они вдруг с возможностями красавицы всеми своими выпуклостями и впадинами? Вот тогда разговор закончится, не начавшись.
– Да.
Она могла бы хитрить, молчать, изворачиваться или снова пойти в атаку, но вместо всего этого почему-то ответила прямо. Устала играть? Не поверю. Значит, решила сменить тактику.
– Почему вы сбежали от посвящения?
– Потому, что я хотела быть женщиной, а не куклой, которую слепили из двух половинок.
Что ж, на этом можно было бы и остановиться. Ответы я получил, причем, судя по всему, правдивые. Вот только что я буду с ними делать дальше? Пойду искать Марис, чтобы обрадовать новостью? Но для опознания нужны хоть какие-то знаки, а на этом белоснежном теле их нет. Хотя… Они ведь были?
– Как вам удалось?
– Сбежать? – Она улыбнулась на редкость хищно. – Я попросила, и мне не отказали.
Еще бы! Кто смог бы сохранить свой рассудок в ясности рядом с такой женщиной?
– Как вы избавились от… части себя?
Пожалуй, впервые за все время разговора моя собеседница испытала замешательство. Она не смогла ни улыбнуться, ни сохранить равнодушие, ни выказать неудовольствие моим вопросом, а растерянно посмотрела на меня, и в глубине золотистого, как шелк платья, взгляда отразилось нечто, отчетливо напомнившее о затравленном зверьке.
– Я не знаю.
Лжет. Но лжет как-то странно. Не то чтобы не хочет говорить или не может, а будто не находит слов.
– Не верю.
Портьеры за спиной красавицы шелохнулись. Поднялся ветер?
– Я… не помню.
– Как можно забыть исполнение сокровенного желания? Вы ведь желали быть женщиной, верно?
– Я не помню!
К отчаянию в ее взгляде начала прибавляться злоба, а ткань портьер перестала свисать плоско, явно обозначив за собой какой-то высокий и объемный предмет. Или чью-то фигуру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});