Читать интересную книгу Соавторы - Александра Маринина

- Умнее всех, да? - брызгая слюной, цедила Манька. - Я тебе покажу, кто здесь самый умный, до смерти не забудешь.

Она цеплялась к Катерине, налагала на нее взыскания за малейшую неточность в соблюдении правил внутреннего распорядка, лишала свиданий, посылок, права пользоваться лагерным ларьком, публично издевалась над ней на утренних и вечерних построениях, короче, делала все, что могла придумать. Катерина терпела и только выше вскидывала голову. У нее хватало ума и выдержки не поддаваться на провокации. Одно неверное движение, одно неосторожное слово в ответ на Манькины придирки - и загремишь в штрафной изолятор, а туда дозволяется определять провинившегося осужденного на срок до тридцати суток. Тридцать суток в одиночной камере на хлебе и похлебке, денег у ведомства не хватало, и осужденных кормили плохо, а в изоляторе и без того небогатый рацион урезали еще больше.

Катерина вытерпела все, у нее достало сил не сорваться даже тогда, когда Манька отняла у нее нательный крестик, чудом уцелевший при этапировании. Крестик много лет назад надела ей на шею бабушка и сказала при этом такие слова, что расстаться с крестиком при жизни казалось Катерине совершенно невозможным. Она очень любила свою бабушку, и хотя набожной не была - воспитание не то, - но подарок берегла и верила, что, пока он у нее, бабушкина любовь и забота ее хранят и оберегают. Бабушка давно умерла, но вера в ее слова осталась.

А Манька крестик сорвала и забрала себе. Более того, надела его на шею и носила. Он был дорогим, красивым, золотым, с двумя маленькими бриллиантиками, но для Катерины дело-то было не в цене, а в том, что он - бабушкин, а бабушке достался тоже от бабушки. Семейная реликвия, родовая память. И висит теперь на шее у мерзавки Гусаровой.

Мария Владимировна, по-видимому, рассчитывала, что за свой крестик непокорная Катерина будет драться, а поднять руку на начальника отряда - это ого-го! Тут уже не одним штрафным изолятором пахнет, а новым сроком за хулиганство или даже - если повезет - за телесные повреждения. Расчет ее не оправдался, и Манька озверела еще больше. Она то и дело расстегивала верхнюю пуговку форменной рубашки и вызывающе глядела на Катерину - пусть полюбуется на свой крестик, висящий на чужой груди. Шея у Гусаровой была толстой, а цепочка - короткой, и крестик сиял, посверкивал бриллиантиками под самым горлом.

При таком количестве взысканий ни о каком досрочном освобождении речь идти не могла, и Катерина отбыла весь срок от звонка до звонка. За время отсидки сблизилась с Веркой Титовой, обе москвички, да и койки рядом стоят. Верка сидела давно и освободилась раньше Катерины на несколько месяцев.

- Кать, ты держись, - говорила она на прощание. - Тебе уже недолго осталось. Не дай этой гниде себя урыть.

У тебя сейчас самое трудное время настанет, я по себе знаю, последние несколько месяцев до звонка самые тяжелые, так ты держись, ладно? Манька - беспредельщица, она будет стараться тебе новый срок навесить, особенно теперь начнет стараться, потому что в последние месяцы перед освобождением у всех нервы на пределе, сорваться легко Ты ж столько вытерпела, потерпи еще немножко.

- Я не сорвусь, - обещала Катерина не столько Верке, сколько самой себе.

Обещание она сдержала, не сорвалась, несмотря на то что Верка напророчила правильно и Гусарова в попытках спровоцировать Катерину превзошла самое себя.

Выйдя за ворота колонии, где ее никто не встречал, Катерина поклялась себе, что крестик непременно вернет, а Маньке Гусаровой небо с овчинку покажется.

Но высокий накал не может держаться постоянно - система перегорает. Пока Катерина добралась до матери, пока утоляла голод по маленькой Юльке, не отпуская девочку от себя и вдыхая жадными ноздрями ее нежный теплый запах, пока устраивала свою жизнь в поисках работы, прошло время. А тут еще Владимир Иванович Славчиков нарисовался, после той встречи в колонии он написал ей несколько писем, Катерина ответила, и в мыслях не держа возможность какого-то продолжения. Продолжение, однако, наступило, внеся некоторое смятение в ее мысли и чувства, и идеи возмездия как-то отступили на второй план.

До рождения сына Антошки Катерина если и вспоминала о Гусаровой, то как-то вяло, без прежней горячности. После тяжелейшей беременности и сопряженного с опасностью для жизни рождения Вовчика-второго ей пришло в голову, что бабушка там, на небесах, все видит и все равно помогает ей, независимо от того, у кого находится их фамильный крестик, потому что знает, что крестик попал в чужие руки не по вине Катерины. Может, не надо ничего предпринимать, мстить Маньке, искать и возвращать этот крестик? Она счастлива, у нее трое детей, прекрасный муж, у нее проявилась способность писать книги, пусть не самые лучшие, но за них платят, так надо ли от добра добра искать?

Все изменилось в тот день, когда Катерина случайно столкнулась на улице с Веркой Титовой, с которой не общалась с того самого дня, как они расстались в колонии. Верка встрече обрадовалась, чего нельзя было сказать о Катерине: Титова выглядела плохо, следы постоянного пьянства отпечатались на всем ее облике, и благополучной и счастливой Екатерине Сергеевне Славчиковой совсем не хотелось напоминаний и воспоминаний о не самых веселых днях своей жизни, Верка, в отличие от нее, не чуралась общения с теми, с кем вместе мотала срок.

- Я тут с Инкой-Синюхой виделась, она в Подольске; живет, - сообщила Верка. - Она знаешь что мне сказала? Что Танька Беленькая повесилась. Сука Манька ее до петли довела. Где-то через год примерно, как ты откинулась.

Таня по прозвищу Беленькая была хрупкой, очень молодой и очень нежной девочкой, ей только-только стукнуло восемнадцать. Срок она получила за распространение наркотиков, но это был как раз тот случай, когда девочку из благополучной семьи обманом втягивают сначала в употребление "дури", а потом, когда собственных денег на дозу перестает хватать, и в распространение. Ее использовали, потому что на такую хорошую девочку из такой хорошей семьи никто никогда не подумает. Она сделала несколько неумелых попыток вырваться из паутины, но в результате увязла еще глубже.

В колонии на Таню сразу положила глаз Манькина приспешница и подпевала Жанка-Дылда. Ее любовь к хрупким блондинкам была всем известна, и весь отряд был уверен, что девушке не увернуться от жадных до плотских наслаждений лапищ Дылды. Таню многие жалели, но молча: ссориться с Жанкой было опасно, можно легко навлечь на себя гнев Гусаровой. Дылда не хотела насилия, она жаждала любви, нежности, чувств, она обхаживала Танюшку долго и со всех сторон, а когда не получила желаемого, посчитала, что ей нанесли оскорбление, и натравила на девочку Маньку. Вряд ли просто пожаловалась, скорее всего наплела с три короба небылиц. Манька выпустила когти, и Таня не выдержала.

Катерина, услышав от Верки, что Таня Беленькая покончила с собой, почувствовала, как все оживает. Проснулась и зашевелилась ненависть к Гусаровой, следом за ней очнулась жажда мести и пронзительно захотелось снова надеть на шею цепочку с бабушкиным крестиком.

Отобрать его у Маньки, сходить в церковь - пусть священник очистит его от скверны - и носить. Чтобы потом, через много лет, передать его внучке. Или внуку, тут уж как сложится… Пусть хранит их, пусть оберегает, чтобы не случилось в их жизни того, что случилось с нежной хрупкой Таней.

Та же Верка сообщила, что Гусарова некоторое время назад исчезла из колонии, и поговаривают, что не уволилась и не на другую зону перевелась, а ударилась в бега.

Среди бывших зэчек ходили разговоры о том, что Манька закрутила с каким-то бандитом, приехавшим в колонию на свидание к сестре, помогла ему, используя свои связи в местном УВД, организовать налет на инкассаторскую машину, после чего исчезла. И даже прошел слух о том, что она поменяла документы и теперь носит совершенно другое имя, а живет прямо-таки в самой столице вместе со своим бандюком.

Это было время, когда проект "Василий Богуславский" уже набирал обороты, и денег у Екатерины Сергеевны было достаточно, чтобы оплатить поиски Гусаровой, или как там теперь ее зовут. Она поехала в город, где отбывала наказание, сунула конверт с купюрами женщине, работающей в паспортной службе, но не узнала ничего в дополнение к тому, что рассказала Верка Титова. Гусарова из города выбыла, и неизвестно, где она находится.

Уж какие действия предпринимала Славчикова, чтобы разыскать Марию Владимировну, Верка не знала. Знала только, что Катерина платила всем и всюду, ездила куда-то, с кем-то встречалась, и в результате выяснила, что Гусарова под новой фамилией проживает вовсе даже не в столице, а в Калужской области, но, правда, в той ее части, которая граничит с областью Московской. С этого момента, примерно год назад, ей потребовалась помощь Верки и ее дружка Сазана - Неженкина. Нужно было уточнить данные, убедиться в том, что женщина, которую вроде бы узнала (но не точно) бывшая Катеринина товарка по отряду, - действительно Мария Владимировна Гусарова, вызнать все про ее жизнь. Этим и занялся Сазан, получавший за хлопоты и на расходы хорошие деньги от Катерины. Славчикова своих планов не скрывала, разумеется, ни о каком убийстве и разговора не было, она не собиралась брать грех на душу и лишать жизни свою обидчицу, ей хотелось отомстить и вернуть крестик.