— Хронос? Где-то я уже слышал про это? — ввязываясь в разговор, произнес Влад Листьев.
— По-вашему, это машина времени, — стараясь быть спокойным, продолжал родоначальник диктатуры пролетариата. — Нажимаете кнопку, закрываете глаза и через мгновение вы в будущем.
— Фантастика! — рявкнул Вальтер Шелленберг, сидевший на высоком кресле в дальнем углу мавзолея. Но на него никто не обращал внимания.
Элла принесла «Смирноффскую». Шировцы выпили по стопке.
— Что ж мы теперь с ним делать будем? — в нетерпении спросил генерал Калугин, потирая руки.
— Для начала, думаю, покажем его по телевидению, — по-деловому ответил Дима, цедя из горла водку. — А там видно будет. Может и правительство заинтересуется.
— На хрена, Дим, он Гайдару сдался? — сощурясь, заметил Киселев. — Премьер же коммуняк ненавидит!
— Не коммуняк, а коммунистов, — поправил Владимир Ильич. — И вообще, что у вас здесь происходит?!
Потускневшая принесла ящик виски и раздала каждому по бутылке.
— Лавров рассказывал мне о перестройке, — наставительно продолжал вождь. — Это же, батеньки мои, черт знает что!
«Агитирует!» — подумал Дибров.
— Мы с товарищами делали революцию не для того, чтобы нынешнее поколение своим невежеством крушило общечеловеческие ценности. — Ленин открыл бутылку и выпрямившись, встал. Выдохнув, он через минуту осушил ее до основания. — Чего-нибудь закусить… — щелкая пальцами хрюкнул Ильич. — Остра! Остра, как самогоночка!
Кто-то поднес селедку.
— Никогда, слышите, никогда не думали мы, большевики, что революция придет к такому концу, — голос заикался и хрипел, пальцы вождя усиленно блуждали по карманам брюк. — Не для того я, батеньки мои, исписал столько бумаги…
— Господа, «Интернационал»? — воскликнул Дибров.
Все запели:
Вставай, проклятьем заклейменный,Весь мир голодных и рабов…
Пьяные голоса протяжно тянули слова. Мавзолей гудел, привлекая к себе прохожих. Шировцы вышли на Красную площадь и прошли до Исторического музея. Впереди, обнявшись с Дибровым, шел Ленин. Из окон Кремля высунулась заспанная физиономия президента. «Опять бушуют! Ну, народ!» — подумал Борис Николаевич и сев в кресло, перевернул прочитанную страницу.
ГЛАВА 17. ПЕРЕД ВОЗВРАЩЕНИЕМ НА РОДИНУ
— Как же вы проглядели? — Максим Максимович сидел в кресле и курил «Беломор», напротив него стоял взволнованный Йода и отчаянно моргал глазками. — Вам доверили такой пост! А вы? Это же бунт! Это не лезет ни в какие ворота! Вы что, хотите вновь встретиться с пастором?
— Нет, о великий! Но вы же сами сказали, коммуняк не трогать!
— Да, сказал, — спокойно ответил Штирлиц. — Но это не означает, что надо терять бдительность!
— Но… — пролепетал Йода.
— Молчать, жаба! Ты своей шкурой ответишь за допущенные промахи!
— Готов понести самое суровое наказание.
— Я утром отъеду. Ненадолго. Неотложные дела на Земле.
Старый джедай облегченно вздохнул и затрепетал от радости.
— Я же сказал, не надолго. Смотри у меня, зеленая! Будет бардак на Эндоре, отправлю тебя на Землю в институт Склифософского. Нашим хирургам, ох как нужны подопытные жабы! — Разведчик нахмурился и затушил папиросу. — Ладно, ступай. Позови Айсмана и этих…
— А-а! Джедай! — воскликнул Штирлиц, подходя к Скайуокеру. — Бастовать?
— Тиран! — спокойно сказал молодой джедай ледяным голосом. Борман, стоящий рядом, машинально дернул его за рукав.
— Что-о? — зарычал Вождь как недорезанный кабан. — Да как ты, о мерзкий, смеешь?
— Смею…
— Ну ничего, я научу тебя родину любить! — Штирлиц подошел к молодому Скайуокеру и…
Борман же лишился последних трех зубов.
ГЛАВА 18. «ЖЕЛЕЗНЫЙ» БИЛЛ
Между тем Билл Клинтон после утренней пробежки по окрестностям Вашингтона принимал освежающий душ. C утренним кофе ему принесли свежие газеты. Взяв в руки «Вашингтон Пост», господин президент чуть не захлебнулся ароматным напитком. Заголовок на первой полосе гласил:
Война с русскими!
Почему молчит президент?
Клинтон дрожащей рукой нажал под столом кнопку и вызвал своего помощника.
— Почему я из газет, как последний дурак, узнаю о начале войны? — бешено вскричал он. — Да вы что, смеетесь надо мной? Немедленно найти всех и вся. Совещание сегодня же…
— Господин президент, для нас это тоже полная неожиданность. — растерянным голосом сказал глава ЦРУ Скат Джекобс. — Мы совсем недавно запрашивали наших агентов в России и…
— Свинья! — не стесняясь, закричал президент. — Грязная, немытая свинья! Кто еще?
— Мы виноваты, — краснея до слез не унимался Джекобс. — Но не все еще потеряно; войска русских только на подходе к границе.
— Я же вам сказал, что вы свинья! А что нам сообщит наш уважаемый министр обороны? — равнодушно задал вопрос Клинтон.
— Мы потрясены, — упавшим голосом сказал министр. — Кто бы мог подумать? Такие хорошие отношения и… Что я могу сказать? Ничего! Вот…
— Вы тоже свинья, — просто обронил президент. — Кто еще? Никого? Тогда скажу я: вы все свиньи! Грязные, немытые свиньи! Больше никто!
— Это все понятно, Билл! — смело сказал Джекобс. — Но что мне сказать парням из моего ведомства? Мы будем воевать?
— А вот что хочешь, то и говори! У меня нет слов!
ГЛАВА 19. СМЕХ ДО ПОБЕДЫ
— Классно мы их? Да? — заморгал глазками Егор Тимурович.
— Гош, но мы же хотели взять Билла? — c английским акцентом воскликнул Ельцин.
— Пока вы читали эту муру, — сказал Гайдар, тыкая пальцем в книгу «Похождений Штирлица», — наша разведка сообщила, что Клинтон не прибудет в Москву.
— Да?
— Что-то разладилось там у них. — Премьер махнул рукой в неопределенную сторону и близко подошел к президенту. — Нам точно известно, — ехидно улыбаясь шепотом сказал он, — что Клинтона хватил инфаркт.
— Как это кстати…
— Я думаю, что он надолго запомнит место, где у русских раки зимуют.
Борис Николаевич отложил книгу в сторону и приятно расправился в кресле.
— А как с каналами прикрытия? — устало спросил Ельцин. — Как партия? На кого все свалить? Все ли готово?
— Штирлиц уже в Москве. Некто Ленин — тоже в курсе. Телевидение под нашим контролем. Две передачи по СНГ уже транслировались. Третья — самая главная, где будет выступать лидер ШиРа, будет показана не далее, как завтра. Так что, все о`кей!
— Это хорошо! — буркнул Ельцин. — А что народ? Не бунтуют ли народные массы?
— Нет, господин президент, народ занят своими делами. Ему, как всегда, не до этого.
— Это очень хорошо.
В дверь постучали. Гайдар отошел в сторону и неохотно открыл «Тимура».
— Борис Николаевич, к телефону! — сообщил Руслан.
— Если это Клинтон, то меня нет дома, — быстро сказал президент.
— Борис Николаевич, на проводе Рязанов.
— На каком проводе? Ах, да! Хорошо. Соедините… Да… Слушаю…
— Борис Николаевич, я из автомата звоню, вы меня покорно извините… — простонал голос в трубке.
— Что вы хотите?
— Как по поводу фильма «Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица»? — продолжал голос.
Ельцин прикрыл трубку ладонью и молча подозвал Гайдара.
— Егор Тимурович, поговорите с ним. Это Рязанов, вы его знаете, режиссер. Я не знаю что ему сказать. Аллеу? Вы слушаете? Ну так вот, c вами сейчас будет говорить премьер правительства России.
— Аллеу? Эльдар Александрович? Какой, извините за грубость, фильм? На дворе война!
— Да, но причем здесь кино? — удивился режиссер. — Воюйте себе на здоровье, а кино-то снимать надо. И тема отличная…
— Давайте сделаем так, — спокойно произнес премьер правительства России. — Мы отложим ваш вопрос на недельку. Хорошо? Но в любом случае — меня на роль!
— На недельку, так на недельку… До свидания, Егор Тимурович! А вообще, это черт знает, что! — мягко ругнулся Рязанов и повесил трубку.
Мария прижалась к углу бассейна и свалилась без чувств. Крокодилы наступали. Стефани начала закачивать воду.
ГЛАВА 20. «ВОСКРЕСЕНЬЕ СО МНОЙ»
Шелленберга Штирлиц нашел на телевидении. Вальтер был в туалете, когда туда спокойно вошел Максим Максимович. «Неужели опять будут бить?» — спросил сам у себя бывший шеф ШиРа.
Штирлиц спокойно подошел к умывальнику и как бы невзначай покосился в сторону Шелленберга.
— По-большому? — вежливо поинтересовался Отто.
Вальтер кивнул и отчаянно застучал зубами.
— Говорят, что тебя по телевидению показывали? Это хорошо. Сегодня я тоже выступаю. А вот тебе сейчас вмажу!