Дарк несколько нервным движением опрокинул в себя апельсиновый сок, явно жалея, что тут не что-то покрепче и зашагал следом за Наташей. Альда кинулась следом, последняя сообразила, что к чему.
У дверей опочивальни графини уже собрались и дворецкий, и бледный Чарлен, и такая же бледная Верольда. Все застыли у вырванной с корнем двери и на что-то смотрели в комнате. При виде Наташи молча расступились.
Девочка переступила порог и изучила обстановку. Графиня Олелия Жеральда без движения лежала на кровати, около руки валялся пустой флакон. Барон Айрон лихорадочно пытающийся нащупать пульс.
— Она ведь и не хотела бежать… — констатировала очевидное Наташа. — А яд у нее должен был остаться от прошлого раза. Не весь же она на ноже использовала. Все или ничего… Так вроде в гвардии говорят? Что-то типа «со щитом или на щите» моего родного мира.
— Вам не кажется, что сейчас немного неуместны эти разговоры? — с некоторым раздражением поинтересовался Айрон, поднимаясь.
— Барон, не надо на мне срывать свое плохое настроение. Вы видели то же, что и я. И видели, что она даже не пыталась защищаться. Она ясно сказала, что ей не нужна жизнь, если не может достигнуть цели. Но да, о чем это я… это же дамская болтовня, что ее слушать…
Айрон побледнел, явно не зная, что на это ответить. А ответить явно хотелось и по-простому, как сказала бы Наташа, по рабоче-крестьянскому. Наташа снова огляделась.
— Я все-таки дура, Альда. Помнишь того афериста, у которого мы были в Лагоре? Он говорил, что запах яда ни с чем не спутаешь. Я тогда ту подделку и купила, что запах показался знакомый. А потом пыталась вспомнить, где его чувствовала. Нож ерунда, конечно, его там и отмыли, и заточили. Может от одежды какой. Сегодня вспомнила, когда мимо комнаты графини проходили. Когда дом осматривали первый раз, я у нее пузырек увидела на тумбочке и понюхала. Графиня тогда сказала, что он для сна. М-да… Ну для сна… можно сказать… вечного. — Девочка порылась в кармане и достала еще один флакон. — Вот он. Кажется, этот яд всегда в одинаковых упаковках продают… Так что не потребовалось переливать, просто заменила. Спит она просто. И, если верить тому аферисту, то через час проснется… Может я и все то, что вы там обо мне подумали, барон, но вот смерти еще не рожденного ребенка не хочу.
— Прошу прощения, — барон отчаянно покраснел, что вызвало общий шок, никто, наверное, раньше не видел настолько смущенного начальника службы безопасности в графстве.
— Пустое. Просто дослушать надо было… И тоже извините… Я хотела, чтобы графиня выпила яд… может когда проснется по-другому на жизнь взглянет… Арлид Верхз, конечно, тот еще аферист, но в одном он прав, побывав на грани, люди могут переосмыслить жизнь… Ну а если нет, то нет… Надо было вам сразу сказать…
— Надо было, — довольно сухо отозвался Айрон. — Я позову своих людей, они присмотрят за графиней.
Наташа развернулась, но на выходе остановилась перед Чарленом.
— Чарлен, можно с тобой сейчас поговорить? Наедине.
— Сейчас? — растерялся он.
— Да. Мне бы не хотелось тут задерживаться. Еще с бароном Тотленом пообщаться нужно. После этого я сразу вернусь в графство Стархазское.
— Уже?
— Ну мое дело тут закончено, а дальше уже других работа. Сейчас я тут только мешать им буду.
— Ясно, а… — он обернулся к Верольде, но та торопливо кивнула. — Хорошо. Пройдемте в кабинет отца.
В кабинете Наташа несколько нервно прошлась по нему, сначала выдвинула кресло, потом задвинула. Чарлен с недоумением наблюдал за ней, впервые видя, как девочка никак не могла решиться заговорить. Сам он сел за небольшой столик, куда отец всегда сажал своих гостей, с которым и хотел подчеркнуть доверительные отношения. За своим большим рабочим столом он принимал исключительно по делам.
Наконец Наташа села напротив, лихорадочно сцепив руки в замок и положив их на стол.
— А… — Чарлен решил помочь начать разговор, но так получилось, что заговорили они одновременно. Чарлен тут же замолчал и приглашающе махнул рукой. Наташа хмыкнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Впервые не знаю с чего начать разговор… Со мной такое впервые. Обычно либо молчу, либо точно знаю, что хочу сказать…
Теперь и Чарлен хмыкнул.
— Попробуйте просто начать, госпожа Наташа.
Девочка нервно махнула рукой.
— Заканчивай уже с этой госпожой, а? Извини… я не нарушаю никаких норм этикета? — на всякий случай переспросила она.
— Нарушаете, — улыбнулся Чарлен. — Но вам можно.
— Просто понимаешь, это обращение… оно помогает мне помнить, что я не дома, но сейчас я хочу почувствовать себя дома… хотя бы так… хотела бы посоветоваться с отцом… а я тут даже с приемной мамой посоветоваться не могу.
— А как бы к вам обратились дома?
— Если друзья, то «Наташка», «Натаха», «Тошка», если враги, то… хи… «мымра пустоголовая», — Наташа даже глаза к потолку возвела и улыбнулась. — После такого обращения можно с чистой совестью залупить врагу в лоб. Как все просто было в детстве. Обозвали — бей… ну или обзовись в ответ. А так… друзья и знакомые в основном Тошкой звали.
— Тошкой?
— Ну справедливости ради, Тошка — производная от Антон, если имя мужское или Антонина, если имя женское. Но мы такими размышлениями не заморачивались. Понравилось кому, так и повелось. Это позже я все эти умности узнала, но тогда уже все друзья так называли.
— Хм… Тошка, значит?
— Ага. У нас ведь все по-простому было, без этих ваших этикетов. Это со стороны интересно смотреть… или в книгах читать. А когда на собственной шкуре начинаешь все изучать уже не так весело. Тем более, когда начинаешь понимать, что за всеми этими правилами стоит. — Наташа вздохнула. — Спасибо.
— За что?
— Помог отвлечься. И это… держись… Тьфу, никогда не любила этих дежурных фраз. Я понимаю, что ты с мачехой не очень ладил, но и вряд ли так уж ненавидел…
— Ты о ней хотела поговорить?
— Да… нет… Да тьфу на нее! Я могу понять ее мотив, умом. Но лишившись дома, я поняла, насколько важна семья… Она же пожертвовала семьей… опять не то… — Наташа замолчала, подумала. — Когда начинаю пытаться обречь свои эмоции в слова получается либо фигня, либо какие-то раздражающие штампы.
Чарлен слабо улыбнулся.
— Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать. Да, для меня это стало шоком… Но у меня есть Верольда, тут мне повезло.
— Да… тебе повезло… Держитесь друг друга. Я же хотела поговорить не столько о графине… Не знаю, что там по имперским законам ей светит… Полагаю, если бы было просто убийство, может она отделалась бы… не знаю насчет стрижки…
— Каторга. И вы правы, стрижка налысо.
— Мгм… А чего тогда на меня наезжали за мою короткую стрижку? Я же не лысая была…
— Оставленная длина волос соответствует тяжести преступления, — снова улыбнулся Чарлен.
— А, ну да. Гонс Арет что-то там говорил, что моя прическа, когда я сюда попала, соответствует мелкому мошенничеству или краже. Так, опять отвлекаюсь… Извини, постараюсь все-таки покороче. В общем, будь тут просто убийство, может как-нибудь все и обошлось бы для нее… помягче. Не знаю сколько там лет ей каторги грозило.
— Пять максимум.
— М-да… Ну ладно. Проблем тут в том, что своими действиями она и Ерил настолько перебаламутили оба графства что их уже можно обвинить в подрыве императорской власти. Устраивать мнимый заговор в важных провинциях в то время, как все ресурсы империи брошены на устранение реального…
— Вы правы… гм… Тошка.
— О… Спасибо, Чарлен, — улыбнулась девочка. — Почти как дома. Так вот, к чему я веду… — Наташа глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду. — Что будет с ребенком?
— А? — Чарлен даже растерялся. — С кем?
Наташа моргнула.
— Подожди… ты об этом даже не думал? Ох! Правильно мама ругается на тупоголовых мужчин! Чарлен, твоя мачеха беременна! И это подтверждает ваш же семейный врач. Я специально интересовалась законами империи по этому поводу. Какое наказание графиня не получит, но его отложат до рождения ребенка. И этот ребенок не только графини, но и твоего отца. Он твой брат… или сестра.