Читать интересную книгу Ушаков - Валерий Ганичев

Ушаков теряется в догадках, откуда такое пренебрежение, такое невнимание, и продолжает:

«Зависть, может быть, какая против меня действует. За Корфу я слова благоприятного никакого не получил, не только того, как все предзнаменовали, рекомендованные мною тоже (не получили); что всему причиною, не знаю».

Он без бахвальства осознает величие побед, одержанных в центре Средиземноморья, видит всю их величественную панораму. «После сего целое Неаполитанское королевство нами освобождено, Анкона блокируется, Венецианский залив весь очищен, вся турецкая громада со стороны неприятеля приведена в безопасность. Мы действия свои простираем уже в отдаленных местах. Обо всем всегда я доносил со всей аккуратностью и к вам при всяком разе писал». Здесь адмирал не преминул напомнить Томаре о безосновательности его жалоб в Петербург. И возвращает подозрение во невнимании послу. «За всем тем не замечаю из Санкт-Петербурга приятного виду и благоволения, что одно из военных людей оживлять может и приводить в то, что всякий рвением употребил свои силы и возможность, напротив того, замечаю в подчиненных моих уныние».

Ушаков в недоумении: почему не оценена победа его флота по достоинству? Вспомнилось ему, наверное, и Чесменская колонна, возвышенные слова Потемкина, здравицы Екатерины в честь его побед, награды соответствующие. А тут пренебрежительное молчание.

«Столь славные дела, каково есть взятие Корфу (что на будущее время эпохою служить может), принято, как кажется, с неприятностью, а за что, не знаю».

Ушаков подчеркивает очевидное, что не замечают. «Мальта — ровесница Корфу, она другой год уже в блокаде, и когда возьмется, еще неизвестно, но Корфу нами взята и, словом сказать, безо всякого, при всех преимуществах».

Ушаков высоко ценил признание — благоволение, точную оценку его флотоводческих заслуг, ибо для него и военных людей это «оживлять может» и «приводить» в рвение подчиненных.

Не крайнее честолюбие и почитание власть имущих, а желание достойно выглядеть в глазах современников и потомков. Поэтому и добавил он с горькой надеждой: «За всем тем надеюсь я на благость и милосердие всемилостивейшего нашего монарха, когда-нибудь дела наши по справедливости дойдут к нему известнее».

Надеждам Ушакова не суждено было сбыться.

1799 год. От весны до зимы

Весною и летом 1799 года от французских побед в Италии не осталось почти ничего. Блестящие победы Суворова у Адды, Нови, Требии метлой вымели войска Директории из Ломбардии.

7 (18) апреля начал свой победоносный поход русский фельдмаршал, у реки Адды он нанес сокрушительное поражение как бездарному Шереру, так и талантливому Моро. Одержал эту победу прославленный полководец по всем образцам новой стратегии: удар по противнику по кратчайшему направлению, с применением охватов центральной группы, разделение (разрез) линии противника на несколько частей и затем разгром отдельных частей — все это образцы высочайшего и революционного для того времени военного искусства.

17 апреля пал Милан, крупнейший центр севера Италии. 15 (26) мая русские и австрийские войска овладели Турином (столицей Пьемонта). Трехдневное и самое крупное в этой кампании сражение на Требии, где против Суворова сражались превосходящие по численности, да и лучшие до сего времени в Европе войска, решило судьбу не только Северной Италии, но и Центральной, и южной части Апеннинского полуострова.

Армия французского генерала Макдональда, занимавшая центральные и южные области, начала передвижение оттуда на север для воссоединения с остатками разбитых войск. Правда, походило это скорее на отступление. Были оставлены владения неаполитанского короля и папская область. Осталось всего несколько гарнизонов в Сант-Эльма, Гаэте, Чивита-Веккии, Риме.

Действия отряда капитана Белле и армии кардинала Руффо привели к 12 (23) июня к занятию Неаполя. Десант англичан высадился, как известно, к концу этой операции. Это дало повод Нельсону и его хватким капитанам приписать себе успех во взятии города. Нельсону это было важно не столько для престижа у Марии-Каролины, а для своих всеподавляющих, державных амбиций, для доброго блеска в глазах его пассии леди Гамильтон. Ушаков же был воспитан на традициях взаимного рыцарства, уважения к противнику, а тем более союзнику. С горечью он пишет Томаре: «В Неаполе крепость Сант-Эльма взята на капитуляцию… Англичане только хитрят и чужую честь о взятии Сант-Эльма себе присваивают, даже и капитуляцию о сдаче крепости на себя написали, да и прежде делали только одно помешательство, о чем меня оттоль же уведомляли. Они стараются всякого больше отвлекать от действительности и делать пустым».

Задача по спасению от краха самого большого королевства Италии военной экспедицией, флотами и войсками союзных войск была на этом этапе решена. Суворов в это же время 7(18) — 9(20) июня разгромил армию Макдональда на берегах Требии.

Летом 1799 года французские гарнизоны остались лишь в Генуе, вблизи Ливорно, в Чивита-Веккии и Анконе.

Корабли контр-адмирала Пустошкина появились под Анконой в мае. Вследствие ложной тревоги Нельсона (о вхождении в Средиземное море для боевых действий соединенной франко-испанской эскадры) они возвратились к Корфу и двинулись дальше к южной оконечности Италии. К Анконе же подошла эскадра под командованием капитана 2-го ранга графа Войновича. Вся же остальная часть эскадры Ушакова готовилась к переходу в Италию.

Летом в Северной Италии продолжались военные действия. Австрийские войска заняли Флоренцию, порт Ливорно, хорошо знакомый русским морякам. Сюда в 1764 году прибыл первый русский торговый корабль «Надежда благополучия», совершивший переход вокруг Европы. Тут останавливались корабли эскадры Спиридова и командующий русской экспедицией граф Алексей Орлов. Тут базировалась эскадра контр-адмирала Сухотина в период «вооруженного нейтралитета».

Остатки армии Макдональда прокрались по побережью к Генуе, англичане проглядели колонны войск французов и их транспорты, перевозившие артиллерию и снаряжение. Новый командующий французов, вдохновенный и талантливый генерал Жубер (Макдональд был отозван в Париж) вступил в бой с Суворовым при Нови. Для Жубера битва закончилась смертью, для французской армии — разгромом. Путь на Генуэзскую Ривьеру был открыт. Суворов, как всегда, в свое стратегическое мышление включил все факторы: военные, политические, экономические и т. д. В его складывающихся в голове планах дальнейшего наступления флот играл важную роль. Здесь, в Италии, происходило знаменитое, вошедшее в историю военного искусства стратегическое и тактическое взаимодействие русской армии и флота. Суворов, как никто, понимал, что на театре военных действий, где имеется морское побережье, флот должен постоянно взаимодействовать с сухопутной армией, а для этого необходимо, чтобы командующий флотом знал все основные задачи, которые решает армия, включал все силы в их решение. Поэтому, едва прибыв в Вену, он посылает письмо Ушакову (23.III.1799 г.), устанавливая с ним постоянную связь. Ушаков также понимал это, постоянно прислушиваясь к громам, идущим из Северной Италии, чутко следил за развитием событий там. По просьбе Суворова для разрыва коммуникаций французов он постоянно посылает крейсировать корабли в Венецианский залив, устанавливает блокаду Анконы. 16 июля А. В. Суворов пишет Ушакову о том, как была взята цитадель Александрия, о трофеях и пленных. А затем рисует панораму дальнейших своих действий. «Обратя теперь виды свои на Геную, выступил я теперь в поход. Мне надлежит осилить некоторыми крепостями; трудности, препоны отнимают у меня довольно времени, как и изготовление к горному походу; провиант и припасы должны быть доставлены на мулах, а после, когда достигнем берегов Ла-Ривьеры, то уже из Ливорны (ежели она за нами устоит) и морем». План его движения ясен. Какую же роль отводит он флоту, эскадре Ушакова? Очень серьезную. Он просит: «От Пониенты к Леванте и паче от берегов Франции ваше превосходительство покорнейше принять попечительные и благоразумные, свойственные вам меры к пресечению ее, дабы оголодить сию распутно-зловредную армию. Извольте знать, что генуэзцы кормятся сами из чужих мест, то есть особливо и в большом виде припасы свои получали они из Африки и Архипелага. Союзные флоты ныне господа моря и легко в том препятствия утвердить могут».

«Господа моря» действовали по-разному. Нельсон, ознакомившись с посланием Суворова, не особенно утруждал свои корабли военными операциями к северу от Неаполя. Ушаков же, получив это письмо 4(15) августа, послал эскадру вице-адмирала Пустошкина для крейсерства «около генуэзских берегов». Сам же Ушаков, уведомляя Суворова об исполнении послания, пишет, что после Палермо «отправляюсь я оттоль с эскадрою к Неаполю и от оного к Генуе или в те места, где польза и надобность больше требовать будут».