— Следовательно, концепция Достоинства важнее и выше отдельной личности? — задумчиво спросил Каллихэн.
— Совершенно верно. И следует опасаться не только собственных промахов. Если молдог оказался даже самым косвенным образом связан с какими-либо неудачными акциями, он все равно теряет достоинство. А управлению такие связи, как ты понимаешь, не поддаются. Все дело в стратегии выживания, которую применяет культура молдогов. Они стремятся поставить у кормила власти лучших своих представителей — из всех, имеющихся в данный момент. И косвенная вина — это не тот вопрос, который молдоги станут обсуждать. В их понимании, это всегда является доказанным фактом.
— Но почему ты полагаешь, что косвенная причастность к неудачным акциям не является виной отдельной личности? — спросил Калли.
— Потому, что общество молдогов имеет иерархическую структуру, — пояснил Вил. — Как таковой, молдог принадлежит к фундаментальной ячейке, триаде. Триады входят в семью. Несколько семей образуют септ. Несколько септов — клан. Кланы образуют народ, которым управляет главный — в данный момент — клан. Внутри правящего клана существуют правящие септ, семья и, наконец, индивид, то есть триада, являющаяся вождем в нашем понимании. Если народ постигают какие-то бедствия, начинается потеря достоинства, направленная сверху вниз. Правящий клан низвергается, остальные ведут жестокую борьбу, пытаясь определить, какой из них — Самый Достойный в настоящий момент или, попросту говоря, кто сильнее остальных. И когда Самый Достойный клан одерживает победу, общество меняет ориентацию относительно нового правящего клана, а тот, в свою очередь, выдвигает необходимый ряд правящих ячеек, вплоть до отдельного правителя — точнее, триады правителей.
— А низверженный клан становится недостойным? Так? — уточнил Каллихэн.
— Не совсем. Не весь клан — только королевская, так сказать, семья. — Вил задумался. — Недостойный — это крайняя степень. Если ты стал недостойным — считай, тебя практически нет. В нашем языке этому термину могло бы соответствовать понятие «нечеловеческий» — в самом прямом и буквальном смысле, выводящем личность за пределы человеческого рода. То же самое вытекает у молдогов из термина «недостойный». Какое бы страшное преступление ты ни совершил, молдог никогда не назовет тебя недостойным. Если он действительно полагает тебя таковым, то с его точки зрения вообще нет смысла к тебе обращаться. В крайнем случае, он может обвинить тебя в «малопочтенности».
— А что с остальными членами клана? Отделываются легким испугом?
— Нет, Достоинство покидает весь клан, — сказал Джемисон. — Но степень этого процесса внутри общественной структуры находится в прямой зависимости от того, какое положение данные ячейки занимали, какой властью пользовались и, следовательно, насколько они ответственны. В первую очередь, это триада-«правитель». Для нее существует один выход — самоубийство. Их примеру могут последовать многочисленные родственники, входящие в семью. Остальные семьи «королевского» септа не обязаны, как правило, совершать самоубийства — ни как семьи, ни как отдельные личности. Септы клана, родственные правящему, теряют достоинство в еще меньшей степени и так далее…
— И по легенде, — задумчиво произнес Калли, — виноват во всем Демон Тьмы?
— Нет, — покачал головой Вил, — Демон не является причиной перемещения достоинства с одного клана на другой. Он лишь символизирует Перемену. Там, где он — всегда и всюду начинаются несчастья и бедствия. Если они длятся слишком долго, молдоги делают вывод — достоинство покинуло правящий клан и его внутреннюю иерархию. Как только идея оформилась, каждый из остальных кланов начинает считать преемником достоинства именно себя. Они стремятся взять власть над остальными кланами в свои руки — начинается борьба, в ходе которой определяются новые вожди.
— Значит, — подытожил Калли, — появляется Демон — и все летит вверх тормашками?
— Да. Теперь ты понимаешь, почему фигура Демона — главная среди темных персонажей мифологии молдогов. Теперь, в наши дни, они переросли непосредственное откровенное суеверие, стали технологической цивилизацией, и в этом похожи на нас. Но несмотря ни на что, мифы и легенды остаются неотъемлемыми элементами их культуры.
— Понимаю, — протянул Каллихэн. — Очень даже понимаю. Но расскажи подробнее об этом Демоне. Что конкретно говорит о нем легенда?
Джемисон с удовольствием выполнил просьбу.
…Уголком глаза Калли вдруг уловил некое движение, прервавшее течение его мыслей. Он чуть повернул голову.
Наконец-то! Это был Доук. Постепенно приближаясь, малыш трудолюбиво подметал палубу. У него была такая же швабра, как у Вила, собственно, это и была Вилова швабра — а среди обрывков бумаги Калли заметил знакомый гвоздь. Должно быть, Вил поменялся работой с Доуком, чтобы предоставить тому свободу передвижения. Калли поймал взгляд Доука, едва заметно кивнул в сторону зоны свалки и принялся обрабатывать нижний релинг леерного ограждения, постепенно передвигаясь в том же направлении.
Он продолжал соскабливать старую краску, пока не оказался в виду площадки размерами пятнадцать на шесть футов, открытой в сторону океана. Здесь спускались вниз громадные контейнеры, наполненные мусором и пищевыми отходами. Заключенные, спускавшие их на цепях, цепями же пристегивались для безопасности к стене надстройки — подкармливать акул и прочих морских поедателей падали, собиравшихся в шестидесяти футах внизу, следовало осторожно.
Не разгибаясь, Каллихэн нырнул за угол и оказался в зоне свалки, где обнаружил, что остальные члены Правления в нетерпении ожидают его.
7
В Правление входили люди крепкого сложения, хотя и далеко не всегда выдающегося роста. Исключение составляли Марк Листром, ростом не уступавший Калли, и доктор Джеймс Той совсем седой, тощий, как жердь, и бывший лишь чуть-чуть ниже О’Рурка. Той стоял возле стены в месте, где к ней крепилась цепь с поясом. Пояс пустовал — дежурного мусорщика явно куда-то отослали, чтобы не мешал собранию: еще далеко не все контейнеры были опорожнены, а часть палубы, наклонно уходившей здесь вниз, к воде, блестела от жира и была усеяна объедками. Рядом с мощной цепью и толстым поясом доктор Той казался на редкость хрупким — удивительно, как удавалось ему выживать в тюрьме, где гибли люди намного моложе его — от болезней или кончая жизнь самоубийством.
Рядом с доктором Листром казался громадным, как скала. Именно к нему и обратился Калли, приблизившись к собравшимся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});