– Да, да, не делайте этого. Вас сочтут клеветником, и это будет контрпродуктивно. Поэтому – будьте вежливы! Если вежливость маскирует атаку, мы не спорим. И не говорите, пока вас не спросят.
– Как же это получается, доктор Фастальф? Сейчас вы полны советами об осторожности, а раньше ни разу не предупредили меня об опасностях клеветы.
– Да, это моя вина. Для меня это настолько очевидно, что мне и в голову не пришло объяснять.
– Да, я так и подумал, – проворчал Бейли.
Фастальф поднял голову.
– Я слышу звук машины и слышу шаги моего робота, идущего к входной двери. Думаю, приехали Председатель и Амадейро.
– Вместе?
– Наверняка. Видите ли, Амадейро посоветовал устроить встречу в моем доме, это дает мне выгоду быть на своей территории. А он, таким образом, имел шанс, якобы из вежливости, предложить Председателю привезти его сюда. Это даст ему несколько минут частной беседы с Председателем.
– Вряд ли это честно, – заметил Бейли. – И вы не могли пресечь это?
– А я и не хотел. Амадейро идет на рассчитанный риск. Он может сказать что-то, что рассердит Председателя.
– Председатель раздражителен по природе?
– Нет. Не больше, чем всякий Председатель на пятом десятилетии срока службы. Вся его работа делает раздражительность неизбежной. А Амадейро не всегда мудр. Его юношеская улыбка, его белые зубы, его показное добродушие могут действовать до крайности раздражающе, если те, кому он это расточает, находятся в дурном настроении по каким-либо причинам… Но я должен встретить их, а вы останетесь здесь и не вставайте с этого кресла.
Бейли оставалось только ждать. Он некстати подумал, что пробыл на Авроре чуть меньше пятидесяти стандартных часов.
Часть семнадцатая
Снова Председатель
75
Председатель был удивительно маленького роста. Амадейро возвышался над ним почти на тридцать сантиметров. Но сидя, Председатель был немногим ниже остальных, поскольку, у него была короткая нижняя часть тела, но он был плотным, с массивными плечами и грудью, и в этих условиях производил почти подавляющее впечатление. Голова тоже была крупной, но лицо было морщинистым и отмечено возрастом. Волосы белые и редкие.
Голос Председателя был под стать его внешности: низкий и решительный. Возраст несколько огрубил его тембр, но Председателю, как подумал Бейли, это даже шло.
Фастальф произвел полный ритуал приветствий, обменялся несколькими ничего не значащими замечаниями, предложил еду и питье. О Бейли не было сказано ни слова и никто не обращал на него внимания. Только когда предварительная часть была закончена и все уселись, Бейли представили.
– Мистер Председатель, – поклонился Бейли и с бесцеремонным кивком добавил: – А это, конечно, доктор Амадейро.
Улыбка Амадейро не дрогнула от оскорбительного тона Бейли.
Председатель, не ответив на приветствие Бейли, положил руки на колени и сказал:
– Давайте начнем и посмотрим, нельзя ли все это сделать возможно короче и продуктивнее. Позвольте мне подчеркнуть, что я хочу пропустить дело о проступке – или возможном проступке землянина и сразу же перейти к сути. Говоря о сути, мы не затронем это раздутое дело о роботе. Разрушение активности робота – дело гражданского суда; суд может решить, что это нарушение имущественных прав, и наложить штраф, но ничего более. Больше того, если будет доказано, что робота Джандера Пэнела сделал бездеятельным доктор Фастальф, то никакого наказания и не будет, поскольку человек волен поступать со своим имуществом, как ему угодно.
Реальным является спорный вопрос об исследовании и заселении Галактики: займется ли этим Аврора, одна или в сотрудничестве с другими Внешними мирами, или мы предоставим это Земле. Доктор Амадейро и глобалисты хотят взвалить этот груз на плечи одной Авроры; доктор Фастальф желает оставить это Земле.
Если мы можем уладить этот спор, то дело о роботе останется гражданскому суду, а вопрос о поведении землянина, вероятно, станет спорным и мы можем просто избавиться от него.
Итак, разрешите мне начать с вопроса: готов ли доктор Амадейро принять позицию доктора Фастальфа, чтобы прийти к единому решению, или готов ли доктор Фастальф принять позицию доктора Амадейро с той же целью?
Амадейро сказал:
– Простите, мистер Председатель, но я настаиваю, чтобы земляне ограничились своей планетой, а Галактику заселяли бы только аврорцы. Тем не менее, я готов пойти на компромисс – позволить и другим Внешним мирам участвовать в заселении, если это может предупредить ненужные трения между нами.
– Понятно, – сказал Председатель. – Доктор Фастальф, желаете ли вы, в свете такого предложения, отказаться от своей позиции?
Фастальф сказал:
– Компромисс доктора Амадейро почти не имеет субстанции, мистер Председатель. Я хочу предложить компромисс более существенный: почему планеты Галактики на могут быть открыты как космонитам, так и землянам? Галактика обширна, места хватит и тем, и другим. Такое соглашение я бы принял.
– Еще бы! – быстро сказал Амадейро, – потому что это не компромисс. Восемь миллиардов населения Земли – это больше половины населения всех Внешних миров вместе взятых. Земляне – короткоживущие и привыкли быстро заменять свои потери. Им не хватает нашего взгляда на индивидуальную человеческую жизнь. Они будут роиться на новых планетах, плодиться, как насекомые, и они захватят Галактику, прежде чем мы успеем начать заселение. Предложить Земле равный шанс в Галактике – это отдать ей всю Галактику, и это уже не равенство. Земляне должны ограничиться Землей.
– Что вы скажете на это, доктор Фастальф?
Фастальф вздохнул.
– Моя точка зрения записана. Я уверен, что повторять ее нет смысла. Доктор Амадейро планирует использовать роботов для устройства заселенных миров, чтобы люди Авроры могли прийти потом на все готовое, однако же, он не имеет человекоподобных роботов. Он не умеет конструировать их, но даже если бы они у него были, проект все равно не сработает. Компромисс не возможен до тех пор, пока Амадейро не согласится с принципом, что земляне могут по крайней мере участвовать в заселении новых планет.
– Тогда компромисс не возможен вообще, – сказал Амадейро.
Председатель выглядел недовольным.
– Боюсь, что один из вас должен согласиться. Я не хочу, чтобы Аврору раздирали эмоциональные оргии по такому важному вопросу. – Он посмотрел на Амадейро пустым взглядом, не выражая ни милости, ни немилости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});