Марина убедилась, что валькирия собрала все свои вещи, развернулась и пошла, наконец, спать. Но стоило ей взяться за ручку двери, как за спиной, под полом аудитории, раздался приглушенный скрип ступенек и шаги.
Девушка непроизвольно поежилась, а затем медленно обернулась. Как в жутковатом кино кусок пола сдвинулся со своего места, и из подвала показался… Персиваль.
Вампир оказался к ней спиной, к тому же был очень занят, так что не заметил, что учительница еще не спит и наблюдает за его очередной диверсией.
— Ку-у-уда-а? — протянула Марина, заставив его вздрогнуть и выронить ношу. Посеребренные кости скелета, некогда вмурованные в стены, посыпались обратно в подвал, отскакивая от ступенек и грохоча. В самом низу одна из костей отскочила от пола и звонко ударила по старому ведру. Звук вышел очень яркий.
Персиваль медленно повернулся, держа руки вверх, будто преступник, застуканный на месте преступления. Наткнулся на суровый Маринин взгляд и сглотнул.
— Я надеюсь, ты любишь копать? — спросила она вкрадчивым тоном.
— Чего? — растерялся вампир.
— Чтоб завтра же взял у Леама лопату и захоронил все кости, — велела Марина. — И тот скелет, который ты из шкафа спер — тоже.
— Но…
— Или я сожгу твою чертову мантию! — пригрозила она, делая шаг вперед и сдергивая с его головы капюшон. Вампир тут же втянул голову в плечи, как будто без привычного наряда ощущал себя беззащитным.
— Спать! — рявкнула Марина, чувствуя, как в голове просыпается дичайшая боль от этого всплеска эмоций.
Начинающего сатаниста как ветром сдуло. Девушка тяжело вздохнула и вошла, наконец, в свою комнату. Присела на диванчик, прислушалась. Но нет, кажется, на этот вечер желающие схлопотать ее возмущения закончились. Либо были более умелыми, чем те, что попались.
«И это называется «побольше отдыхать», — возмущенно подумала она, наконец, со стоном растягиваясь на диванчике. — Ну, я им завтра… Ну…»
Но сил на сочинение достойной мести уже не осталось. Она махнула на все рукой и постаралась больше не думать об этом. Такова уж учительская доля — жить в непрекращающемся хаосе без надежды на передышку.
…
Увы, но это было не последнее событие вечера. Точнее, уже ночи. Марина, как ей показалось, едва задремала, как ее разбудили.
На грудь упало что-то тяжелое и живое. Она открыла глаза, увидела два светящихся зрачка в темноте и едва не заорала. Но к счастью, вовремя сообразила, что это всего лишь Флокси.
— Марина Игоревна, Вы забыли меня поцеловать, — свистящим шепотом сказала девочка.
— Ах да, точно, — кое-как вспомнила Марина об их вечернем ритуале. — Ну, давай скорей, и баиньки.
Призрачно светящаяся Флокси озарилась радостной улыбкой, а в следующее мгновение чмокнула ее. Марина хотела было хоть в этот раз отчитать ее за антисанитарию, но испуганное сердце уже успокоилось, адреналиновая вспышка прошла, и ее снова нестерпимо потянуло в сон.
— А у меня радость, — прошептала феечка, слезая, наконец, с ее бренного тела.
— М-м? — кое-как подала голос Марина, с трудом борясь с наваливающейся на нее болезненной дремотой.
— Мне туфельки, кажется, жмут, — по секрету поделилась феечка, радостно хихикнула, спрыгнула с дивана и убежала. Марина смутно задумалась над этой «радостью», но ничего не поняла и отключилась — теперь уже до утра. За окном мучился бессонницей Поморник, в коридоре кто-то шебуршал и хихикал, но ей было уже все равно.
***
«Марина, открой глаза», — сказал внутренний голос спустя несколько часов.
Она попробовала было, но веки были неподъемными. Тогда она попыталась хотя бы глубоко вдохнуть, но и тут не вышло — ее будто заживо похоронили.
«Марина, вставай!» — почему-то обеспокоенно продолжил требовать внутренний голос.
«Ты издеваешься, да?»
Она чуть шевельнула головой. Шея скрипнула. Без шуток — скрипнула!
«Марина, бляха муха, мы умираем!» — завопил внутренний голос в панике.
«Ты че, с дуба рухнул?» — отмахнулась она от него. Мысленно, разумеется. В реальности руки были просто свинцовыми.
«Марина, мне страшно, — тихо продолжил ее внутренний собеседник. — Мы больны. Мы умираем. Так не должно быть. Сделай что-нибудь!».
Девушка попыталась сглотнуть. Горло склеилось. Она пожевала язык, кое-как пробуждая слюнотечение, и снова сглотнула. Горло было по ощущениям какое-то рыхлое, ободранное. В ушах как будто стояла вода, и все звуки снаружи казались приглушенными.
Марина все-таки открыла пересохшие глаза, с большим трудом поднесла руку к лицу и не узнала ее: каждый сустав выглядел припухшим, пальцы почти не гнулись и словно скрипели при попытке ими воспользоваться.
«Мы умираем, Марин! — снова в панике завопил внутренний голос. — Ты почему-то стареешь с каждым днем! Это какое-то проклятье! Это местная радиация! Не надо было сбегать из нашего мира. Почему нас никто не предупредил о таких побочках?!»
«Тихо ты», — Марина попыталась сесть. Перед глазами сразу потемнело, в ушах забухал пульс. Она еще раз постаралась сглотнуть. Кожа, горло, глаза, внутренняя часть носа — все было пересохшим. В мышцах поселилась слабость, в суставах — боль, а в голове — устойчивое ощущение какой-то хронической болезни.
«Мне нужен дядя Мадя», — сама себе сказала она и попыталась встать. Получилось не с первого раза и только с упором о тумбочку.
К зеркалу Марина подходить не стала — и так было ясно, что ничего хорошего ее там не ждет. Принялась медленно ходить по комнате, отыскивая в рассветных лучах свою одежду. Идти было тяжело. Она словно брела сквозь густое желе.
Потом так же медленно, шаркая тапками, дошла до кухни и выпила там стакан кипяченой воды, а потом смочила этой же водой глаза. Немного полегчало. Но начало знобить. Тогда девушка отыскала старую, пахнущую пылью и молью шубу и пошаркала на улицу — до будочки во дворе.
На улице было прелесть, как хорошо. Небо было чистейшее, солнце светило ярко, как никогда. Марине даже пришлось прикрыть глаза ладонью: в них будто песка насыпали. Зато как только она загородила солнце, заметила во дворе… Уилла.
Маг стоял над своим алхимическим набором и о чем-то тяжко думал. Волосы его были взъерошены, под глазами пролегли тени. Похоже, он не спал всю ночь и то ли охранял свое творчество, то ли просто не мог заснуть от волнения и решил еще немного потренироваться.
«Кто бы мог подумать, что он такой чувствительный, — невольно промелькнула мысль в голове Марины. — А ведь все это время казался заносчивым гадом».
«Все они такие, — отмахнулся внутренний голос. — А ты иди давай до будочки, иди. Нам еще к дяде Маде пилить».
Но Марину уже немного отпустило. Состояние все еще было препаршивое, но скорая смерть явно отменялась. А значит, можно было отложить поход к врачу хотя бы до вечера: сейчас гораздо важнее было поддержать Уильяма и сделать так, чтобы класс тоже его поддержал.
…
Чем больше Марина совершала привычных дел, тем легче ей становилось. То ли она потихоньку «расхаживалась», то ли работа ее отвлекала, но во время завтрака она уже почти нормально могла сидеть, есть и даже общаться с людьми.
— Марина Игоревна, как Ваше здоровье? — осторожно спросил Леам, стараясь не пялиться на нее слишком уж сильно.
Марина вздохнула. Видок у нее сегодня был такой, что пришлось битый час проторчать у зеркала, пытаясь нарисовать себе лицо. И получилось не очень. Даже вежливый Ксавьер и то нет-нет, да и поглядывал на нее то ли с сочувствием, то ли с неодобрением.
— Немного приболела, — вынужденно призналась Марина. — Не переживай, Леам, все пройдет.
— Может, Вам сегодня не ходить никуда? — предложил эльф. — Полежать немного в постели, отдохнуть…
— Что, такая страшная? — горько фыркнула она.
— Нет, — сказал Леам.
— Да, — в тот же самый момент ответил Крис.
А Ксавьер, как обычно, вежливо промолчал. Но все три ответа были очень красноречивы.
— Леам, ты просто обязан сегодня сварить лучший эликсир здоровья! — преувеличенно бодро сказал Крис. — Для Марины Игоревны.