Читать интересную книгу Ольга, княгиня русской дружины - Елизавета Дворецкая

У нее, Эльги, получилось наоборот: она, жена, сидит на свадебном пиру своего мужа с новой невестой – белой Мареной. У этой соперницы не отбить жениха, не вернуть себе… Только проводить с честью, отдать все, что принадлежит ему.

Прямо перед ее глазами лежали его вещи, столь хорошо ей знакомые. Нарядные цветные рубахи, кафтан с серебряными пуговицами, который она столь часто видела небрежно брошенным на лавку или ларь. Платье мало ношено – не слишком-то Ингвар любил наряжаться. И от присутствия этих вещей казалось, что и сам он где-то рядом.

Сколько пиров отшумело за эти пятнадцать лет! Сколько раз она сидела возле него за столом, слушая дружинные разговоры, байки, похвальбу, ссоры! Вот так же говорил, не умолкая, Мистина, кого-то он мирил, кого-то сам Ингвар осаживал резким окриком, если слишком уж расходились. А теперь Мистина сидит рядом с Маломиром и поет, приобняв «будущего свата» за плечи:

Сокол, сокол ясный!Молоцец красный!Вывели ему,Вывели ему…

Отроки выкатили на вершину новый бочонок меду. Эльга следила за лицом Мистины, но он был совершенно такой же, как всегда и на всяком пиру: оживленный и дружелюбный. Можно было подумать, что у них тут уже свадьба, а не поминки!

Вывели ему,Вывели ему,Вывели емуКрасну девицу…

Эльга не успела заметить, как все началось. Еще пока все дружно пели, как «девицу он взял, девицу он взя-ал…», возле сидевших чуть дальше людей Сигге Сакса возникла какая-то замятня.

Отрок Владич подошел к Сигге с кувшином, потянулся через его плечо к подставленному рогу… и второй рукой ударил Сакса ножом под левую лопатку.

Понимая, что из всех гостей поминального пира наиболее опасен именно Сигге, Мистина собирался покончить с ним первым – раньше, чем кто-либо поймет, что происходит. Особенно сам Сигге – ибо если он успеет понять, то весь замысел окажется под угрозой.

Мистина хорошо знал, что Ингвар не уйдет на тот свет без достойного сопровождения. Вопрос был лишь в том, кто станет его посмертным спутником: древляне или киевляне во главе с женой и побратимом. Ему тоже упиралась в спину невидимая стена, давая знать: отступать некуда.

Девицу он взял,Девицу он взял,Девицу он взя-ал,Низко кла-а-аня-ался!

Нож сломался в руке у Владича: под свитой и сорочкой у Сигге оказалась кольчуга. Едва ощутив удар, тот почти безотчетно, привычным движением сгреб Владича за рукав, рванул вперед, мгновенно сгреб железным захватом за шею и свернул ее. Тело отрока рухнуло прямо на блюда и чаши, а Сигге вскочил с длинным ножом в руке.

Может, кто и удивился. Но не он.

Знак был подан. Отроки и челядины Эльги мигом бросили кувшины и блюда. В последнем бочонке не было меда: крышка отлетела в сторону, а под ней оказались торчащие рукояти ножей, мечей и топоров.

Резня вспыхнула, будто пук соломы над огнем. Отроки били всех подряд: сидящих и лежащих, поющих и дремлющих. Тех, кто успел подняться, и тех, кто уже не мог, не владея ногами. Иные из древлян пытались отбиваться, но короткие поясные ножи, которыми резали мясо и хлеб, уступали настоящему оружию, и отроки получили лишь по паре царапин, которых в запале даже не заметили.

Видя, что Владич упал, а Сигге невредим, Краята метнулся к нему. Но Сигге, с удивительным для его грузного тела проворством, сделал лишь один выпад – и отрок напоролся горлом на острие скрамасакса. За ловкое владение этим боевым ножом Сигге и получил свое прозвище – и не зря, как доказал в эти последние мгновения самой Марене.

Мистина вырвал нож из груди Маломира и встал, понимая: пора вмешаться. Сигге подался прочь из освещенного кострами круга, споткнулся о чье-то тело, но удержался на ногах.

– Стой, сука! – рявкнул Мистина, понимая, что если Сигге уйдет, то ожидание его мести будет висеть над ним, как проклятие, всю оставшуюся жизнь.

Но что-то темное метнулось Сигге наперерез – за гранью светлого круга, которого тот уже почти достиг. Находясь на свету, Сигге не сумел вовремя увидеть противника в темноте, хоть и почуял. Но было поздно.

Сверкнул длинный клинок меча. Сигге отмахнулся скрамом, но его противник, темный, будто гость из-под земли, ловко крутанул клинок и полоснул по ногам. Щиколотку обожгло острой болью, нога подвела и не держала больше веса тела. Сигге повалился лицом вниз.

Ингвар! Только это имя, это лицо мелькнуло в мыслях в последний миг. Погибший князь вышел из могилы, чтобы отомстить.

Тяжелая нога наступила на спину, вдавила в землю. Сигге еще успел почуять быстрое движение ветра над своей шеей – сколько раз он ощущал нечто подобное в бесчисленных сражениях своей жизни.

А потом клинок упал, начисто отделив голову от тела.

А выходец из-под земли наклонился и обтер клинок о полу его свиты.

– Княгиня! – Убрав меч в ножны, Алдан поднял за волосы голову Сигге и протянул к костру, где сидела Эльга. – Думается мне, крови этого барана князь обрадуется больше всего!

* * *

Среди побоища Эльга оставалась неподвижна: так и сидела на своем месте, будто была бесплотной тенью, которую не может поразить железо. Вокруг нее раздавались истошные вопли, перед ней падали тела, но она с полным спокойствием взирала на искаженные лица, струи крови из разинутых в крике ртов, оскаленные зубы и предсмертные судороги. Все это служило восстановлению равновесия, нарушенного смертью Ингвара. Предотвращало куда более кровопролитные раздоры, которые неизбежно вспыхнули бы по всей Русской державе, дай она сейчас слабину.

Иной раз брызги крови падали на ее белые одежды, но она едва поворачивала голову. Она видела, как лежит неподвижно Маломир, как кто-то наступает на его спину, но он даже не вздрагивает. Ее враг мертв, и если сейчас придется умереть ей самой, это не важно. Ее долг выполнен. Она почтила дух мужа достойной жертвой, отомстила за его смерть и подорвала силы вражьего рода.

Но вот крики стихли. Вокруг, тяжело дыша, стояли ее люди: отроки с топорами, челядины с ножами, оружники Мистины с мечами. Эти последние якобы не явились на тризну, а на самом деле ждали в темноте, когда будет подан знак.

У ног их в беспорядке валялись мертвые тела в залитых кровью нарядных одеждах. Яркие пятна алели на белых «печальных» одеждах киевлян.

Подошел Мистина и бросил к ногам Эльги свой меч. Рукоять звонко ударилась о край серебряного блюда.

– Все! – Мистина слегка пнул тело Маломира. – И Сигге готов. Он, стервец… Но теперь все…

Кто-то из челяди метнулся в темноту: парней тошнило с непривычки. Все же стоять среди пяти десятков мертвых тел – это не свинью к пиру зарезать. Над могильной насыпью висел густой запах крови, вонь распоротых внутренностей. Эльга ощущала всей кожей, как вздымается над землей теплое дыхание жизни, навсегда улетевшее из пятидесяти ртов. Как впитывается в землю горячая кровь, отдавая тепло праху мертвых.

Она приподнялась; Мистина подхватил ее под локти и поставил на ноги.

– Ты видишь? – Эльга взглянула вверх, в темные небеса, уверенная, что Ингвар смотрит на нее откуда-то оттуда. – Я отомстила за тебя. Я спасла твою державу от развала. Сейчас, когда меч выпал из твоей руки и сломался, я стала его острием. Я женщина, но я тоже – рода русского. Пока собирается войско, пока поднимаются паруса и точатся клинки, я полетела, как стрела сквозь ночь, чтобы нежданно поразить врага в самое сердце. Теперь придет время мужчин, но я проложила им путь к победе. Я – русь, мои боги и предки со мной. И победа будет с нами, с моим сыном и с родом русским.

Люди вокруг нее молчали. Свершенное Эльгой было ужасно – и велико. Она не просто принесла мертвому богатейшую кровавую жертву, чему подобного не было и в преданиях. И даже не просто отомстила, как требовали заветы предков. Вооруженная отвагой и силой духа, она нанесла точный удар, одновременно укрепила свою державу и разрушила вражий строй. В то время, пока еще ничего нельзя было сделать, она сделала все. Равного этому подвига не совершал и сам Олег Вещий.

– Ну а теперь – уходим, – сказал Мистина.

* * *

Только когда все уже давно кончилось, я сообразила: Ута и дети исчезли задолго до того, как все началось. Кажется, когда запели песни. Ута звала меня с собой: просила помочь уложить детей спать. Если бы я пошла с ней в шатер на стоянке, где оставались киевские лошади, то не увидела бы этого ужаса. Но я не хотела оставлять Эльгу одну среди мужчин и потому отказалась уйти.

Какая же я глупая… Эта женщина не нуждалась в моей поддержке. Когда все это началось, когда я в диком ужасе упала наземь, не в силах даже кричать, жалась к ее ногам и всякий миг ожидала смерти, она даже не дрогнула. Я слышала крики и шум борьбы совсем рядом и ждала, что сейчас кто-то наступит на меня, мертвое тело упадет мне на спину или клинок обрушится мне на голову. Я прятала лицо в краю белого плаща Эльги, расстеленного по земле, и струя чьей-то крови брызнула прямо на этот плащ – но она не шелохнулась. В нее вошла Марена, и тепло этой крови питало ее дух.