Читать интересную книгу Молодость Мазепы - Михаил Старицкий

— Это Ромненский шлях?

— Ромненский, Ромненский…

— Слушай, жиде… — даже вспыхнула вся от трепетной надежды Марианна, — с нами случилось маленькое несчастье… заблудились как-то в лесу и утеряли третьего своего товарища… Не видел ли ты его? Вот тебе дукат, — протянула она оторопевшему жиду блестящую монету, — только помоги его разыскать…

— А какой он из себя, милостивый «грабье»? — кланялся еврей и, поймав полу жупана, почтительно облобызал ее.

— Молодой, статный, с накрученными вверх усиками…

— Он, он самый; был недавно у меня… выпил доброго меду два «кухля» и коню дал отдых… добрый конь… гнедой… стоит немало дукатов.

Марианна не могла сдержать своей радости:

— Господь «зглянувся»! — воскликнула она и подала другой дукат еврею. — Покажи нам дорогу, чтоб нагнать этого пана, я тебе заплачу еще больше, а то нам достанется, что отстали.

— Ясный грабье… я бедный жидок и без того не забуду панской милости, — пробовал он поймать для поцелуя шляхетскую руку, — а «шлях» тут один… вот прямо и никуда не нужно сворачивать… я знаю, — тот пышный пан поехал до Дубовой корчмы, — мили две отсюда. Пусть панство почтит мою корчму, отдохнет немного, потому что вон и дождь собирается… а тот пан, верно, будет ночевать в той корчме…

— Нет, спасибо! — вскочила Марианна на коня. — Дождь еще задержит нас.

— Да и кони наши поотдохнули, — вставил слово Андрей. — Лесом почти все время шагом шли.

Марианна улыбнулась ему приветливо и озарила улыбкой его убитое печалью лицо… Крупной рысью тронулись наши путники, но Марианна не могла сдержать охватившего ее нетерпения и пустила коня вскачь.

Дорога пролегала сначала перелесками и небольшими «гайкамы», а дальше открылось совершенно ровное поле, окаймленное только с севера синевой леса. Едва выскочила Марианна на последний пригорок, покрытый густой зарослью орешника, как заметила в недалеком расстоянии какого-то всадника;

он ехал спокойной рысцой, равномерно качаясь на своем гнедом иноходце. Марианна занемела от радости, остановила коня и жестом подозвала к себе Андрея.

— Он? — спросила она его шепотом, боясь, чтобы не расслышал Тамара, хотя тот был почти на версту впереди.

— Он! — подтвердил Андрей. — Он самый!

— Значит, Господь за нас! А я все-таки хочу удостовериться: дорога за леском круто поворачивает налево; я этими кустами проберусь наперерез и высмотрю… только за мной, пан, не езди! — остановила она жестом хорунжего.

Хорунжий придержал коня, спустился вниз и поехал шагом по опушке «гайка». Вскоре к нему выехала из-за кустов Марианна.

— Теперь уже скажу прямо, что он, — вскрикнула она, — и рука левая перевязанная, и усики торчат… Только нам нужно немного поотстать: дорога здесь, как скатерть, а на опушке того леса виднеется и корчма… Не уйдет теперь, а коли попробует, то догоню и пулей!

Тамара спокойно приближался к корчме, не подозревая, что за ним зорко смотрят четыре глаза, от которых ему ни уйти. Только перед самой корчмой он пустил крупной рысью коня, желая, вероятно, уйти от набегавшего дождя. А черная туча с темно-багровой волнующейся каймой уже висела над ними и разрывалась по временам ослепительными зигзагами, только грому еще не было слышно…

LII

Путники наши попридержали коней, пока Тамара не вошел в корчму, а потом легкой рысью, под конец даже шагом, приблизились к корчме и соскочили с коней шагов за сто, чтобы стуком копыт не обратить на себя внимание. Марианна пошла прямо к корчме, а Андрей, привязав под навесом коней, обошел еще корчму кругом и удостоверился, что из нее один только выход. Хотя было еще с час до захода солнца, но от надвинувшейся тучи было темно, как в поздние сумерки. В сенях Марианна столкнулась с каким-то дедом в нахлобученной шапке и кожухе; она уступила ему дорогу и вошла осторожно в довольно просторную комнату корчмы с обычной стойкой и двумя бочками в углу, с широкими лавами у стен. От общей светлицы была отгорожена дубовой перегородкой отдельная комнатка, соединяющаяся с последней низкой дверью.

Марианна вошла в светлицу и, заметив, что там никого не было, осмотрелась с изумлением и села в темном углу возле входной двери. Вскоре вошел туда и Андрей. Марианна приложила палец к губам и выразительно сверкнула глазами на маленькую, плотно притворенную дверь. В корчме становилось совершенно темно; только косые, заклеенные пузырями и тряпочками окна, начинали все чаще и чаще вспыхивать белым огнем. Прошло несколько времени. В корчме было тихо, не слышалось ни говора, ни шелеста; наступившее перед грозой затишье позволяло прислушиваться чутко к царившей в светлице тишине.

Марианна подозвала к себе жестом Андрея и прошептала чуть слышно:

— Меня пугает что там, за перегородкой, так тихо: ведь он нигде быть не может, как только там… или заснул? Взгляни-ка, пане!

Андрей подошел к двери и дернул ее; но дверь не отворилась, она была затворена изнутри на крючок.

— Гей, кто там? — окликнул и постучал в дверь хорунжий.

— Выходи-ка, господарь или господарка, да «вточы» нам меду или оковитой, да и коням овса отсыпь! Никто не откликнулся на стук.

Марианна вскочила и, заперев входную дверь, подошла быстро к Андрею.

— Несомненно, там что-то есть, — промолвила она тихо, но внушительно, — дверь на крючке оттуда: нужно доведаться.

— Оглохли, что ли? — крикнул уже зычно Андрей. — Отвори… или дверь высажу!

Что-то пошевелилось и притихло.

Марианна насторожилась и взвела в пистолете курок. Андрей нажал плечом; дверь затрещала, крючок с визгом отлетел в сторону, створки распахнулись, и казак влетел в «кимнатку.

Сначала он в ней никого не увидел и крикнул Марианне:

— Пусто! Ни духа!

— Что-о? — вскрикнула, словно ужаленная змеей, Марианна и с ужасом вскочила за перегородку.

Начали шарить и нашли под кучей лохмотья какую-то старуху, но кроме нее никого не было.

— Куда девался молодой шляхтич? — спросила грозно Марианна, приставив пистолет к груди старухи.

Последняя вздрогнула и прошептала что-то, показывая рукой на рот и уши.

— Глухонемая! — отступила в отчаяньи Марианна, опуская пистолет.

— Прикидывается! — заметил подозрительно Андрей. — А вот мы попробуем горячих угольев подсыпать ей за пазуху, — тогда посмотрим, заговорит ли?

Старуха сверкнула перепуганными глазами и задрожала.

— А если она действительно глухонемая, — продолжал Андрей, заметив взгляд старухи, — так после опыта прикончим ее тут, хлопче, да и концы в воду! Ну, а теперь принеси-ка поскорей сюда горяченьких угольев, там в печке что-то варится у этой ведьмы.

Марианна сделала движение, но старуха не выдержала больше своей роли и повалилась в ноги.

— Простите, мосцивые паны, простите, ясновельможные, — завопила она, — приказали мне молчать, под страхом смерти приказали, — что ж мне старой, беззащитной…

Так говори сейчас, куда ты упрятала молодого шляхтича, — топнул ногой Андрей, — только говори правду, не бреши, иначе закатуєм тебя!

— Клянусь, что ни пощады, ни милосердия не будет! — глухо и зловеще подчеркнула Марианна;

— Ох, не прятала я его, «не ховала», — завыла баба, — ушел он, «утик».

— Как? Куда? Я не отходила от дверей! — вскрикнула Марианна.

— Ей-Богу, «утик», чтоб меня гром убил, коли брешу, — шамкала и била себя в грудь бледная, с распущенными седыми. волосами старуха, — вот и платье его, а он надел кожух.

— Так этот дед в кожухе был он, Тамара? — перебила бабу, задыхаясь от волнения, Марианна.

— Он, он самый!

Марианна, как подстреленная птица, опустила руки; пистолет выскользнул и упал на землю; Андрей окаменел… Вдруг сверкнула ослепительная молния и страшный, сухой удар грома потряс корчму и оглушил всех…

Оцепенение, впрочем, длилось недолго.

Андрей прервал его первый:

— Эту ведьму, во всяком случае, нужно допытать хорошенько; словам ее веры давать нельзя… она, шельма, умеет прикидываться и способна на всякие чертовские штуки! Слушай, — пристукнул он грозно ногой валявшейся у ног старухе. — Если ты мне не откроешь места, где прячется этот шляхтич, если не укажешь тропы, где искать его, то я тебя познакомлю с такими муками, с таким «катуваньем», каких вряд ли и в пекле найдешь! Встань, — толкнул он ее под бок сапогом, — и отвечай на все мои вопросы, да только говори правду! Пане «джуро»! — обратился он к Марианне. — Принеси-ка на всякий случай блестящих угольков, да оставь свой кинжал. Джура исполнил просьбу своего товарища.

Сверканье молний между тем усиливалось и раскаты грома с резкими, ошеломляющими ударами учащались. Баба завыла и распростерлась на полу.

— Не вой! — крикнул Андрей. — А говори, куда ездит этот ряженый шляхтич?