Читать интересную книгу Воспоминания - Иван Бларамберг

Я не настаивал на соблюдении строгой дисциплины вовремя степного марша. Все офицеры носили легкую летнюю одежду — белый полотняный или хлопчатобумажный китель, к которому можно было крепить эполеты; они носили еще шарф через плечо. У солдат также были белые кители. От каждой сотни казаков, а также от пехоты и артиллерии ежедневно во время марша отряжались несколько человек, которые собирали в большие мешки высохший верблюжий и лошадиный навоз; его использовали как топливо для приготовления пищи днем и вечером, так как степь была почти совсем безлесная.

Я приучил свое войско проделывать за один переход 25–30 верст, и так как мы выступали из лагеря с восходом солнца, то могли пройти такое большое расстояние до полуденной жары; при этом не утомлялись ни люди, ни лошади и верблюды. Последние благодаря длинным веревкам (бурундукам) могли прямо на ходу щипать траву. Обычно я разбивал дневной лагерь на реке или озере. Если близилось, время привала, я скакал вперед, сопровождаемый несколькими киргизами-проводниками и казаками, и выбирал удобное место для лагеря; казаки втыкали затем в землю свои пики, чтобы отметить вехами лагерь. Мне оставалось только поджидать колонну, которая двигалась к лагерю с громким пением в сопровождении тамбуринов и треугольников. Казаки располагались с обеих сторон по краям, пехота и артиллерия занимали фронтальную часть, а штатные юрты и юрты офицеров ставились вдоль берега реки или озера, сзади. Верблюды подходили длинными рядами и ложились по периметру лагеря на расстоянии четырех шагов от его границы. Быстро приступали к разгрузке; освобождали привязные ремни, и груз соскальзывал с обеих сторон верблюда на землю, в то время как животное оставалось лежать. Юрты, малые и большие, развертывались и ставились солдатами в ряд: на отведенные для них места вдоль каждой стороны лагеря. Это занятие занимало всего 15–20 минут. Затем по команде «На выгон» погонщики отгоняли верблюдов в степь под охраной особого казачьего прикрытия; здесь животные разбредались на большое расстояние, так как верблюд пасется всегда: отдельно от своих собратьев.

По другую сторону лагеря под прикрытием казаков выпускали пастись коней и убойный скот. Каждый хозяин стреноживал свою лошадь при помощи вышеупомянутых пут, мешавших ей бежать, но не ходить. Между тем в лагере устанавливался порядок: забивали несколько голов скота и: распределяли мясо среди солдат. Теперь принимались за свое дело повара. На огонь ставили походные котлы; в них клали мясо, крупу, соль, лук. Вокруг распространялся не слишком приятный запах от раскаленного навоза. В это время те, кто не был занят службой, спали или занимались рыбной ловлей, так как я разрешил взять с собой несколько больших сетей, и иногда солдаты и казаки вытаскивали, ликуя, из небольших степных озер или речек тяжелые сети с жирными карасями или другой рыбой, которая была вкусной прибавкой к еде. В отряде было несколько егерей, и почти ежедневно я получал в качестве прибавки к моему столу пару диких уток, а иногда антилопу (сайгака). Эти красивые животные сотнями пасутся в степи, обычно стадами, но они такие быстрые и пугливые, что редко подпускают к себе егеря. Как часто мы видели вдали такое стадо, летящее с быстротой ветра по степи во главе с самцами, которые мчались впереди большими прыжками!

Обед я обычно откладывал до тех пор, пока из степи не возвращались мои топографы, которые ежедневно производили съемку маршрута по обе стороны от дороги на расстоянии 5–8 верст. В сильную жару это было утомительное занятие. Степь представляла собой, как уже неоднократно упоминалось, большей частью холмистую равнину с пологими склонами. Съемку ориентировали по многочисленным киргизским захоронениям, которые, по тамошнему обычаю, расположены всегда на высшей точке этих пологих склонов (pentes[125]) и обычно представляют собой срезанные пирамиды из земли или веток высотой 6–8 футов. Каждая такая могила имела свое название, и это были единственные предметы, скрашивавшие монотонность степи.

Вечером, на заходе солнца, в лагерь пригоняли с пастбищ лошадей, быков и верблюдов. У каждого казака за седлом или на спине лошади была привязана большая охапка травы, которую давали животным на ночь. Для заготовки кормов люди снабжались косами и серпами, по одному на пять-шесть человек. Верблюдов заставляли лечь между их вьюками и привязывали веревкой, продевавшейся им в ноздри, к длинному канату. Он тянулся по обеим сторонам вдоль каждого ряда верблюдов и был снабжен на конце кольцами и железными штырями, которые вбивались в землю. Для лошадей в середине лагеря, между двумя кольями, на высоте 3 футов, натягивались параллельно две длинные веревки. Между ними казаки насыпали скошенную траву, а затем привязывали к ним лошадей головами друг к другу. К тому же их стреноживали, чтобы ночью они не могли убежать. Убойный скот ложился на отдых недалеко от лошадей. Тем временем мы устраивали чаепитие, в котором принимали участие мои офицеры-топографы и несколько киргизов-проводников. Последние обычно выпивали по три-четыре большие кружки чаю, довольствуясь при этом одним куском сахара, остаток которого они, согласно обычаю, возвращали. Во время чаепития я расспрашивал проводников: интересовался направлением движения каравана в течение следующего дня, осведомлялся, какие овраги или речки нам предстоит преодолеть, какова почва — степная, песок, солончаки, каково расстояние до завтрашнего ночлега и т. д.

Между тем солнце заходило, и барабанщик давал сигнал отбоя. Затем появлялся офицер, рапортовал, что в колонне все в порядке, получал от меня пароль, расставлял вокруг лагеря посты, и вскоре все погружалось в глубокий сон. Тишина великолепной степной ночи нарушалась лишь перекличкой часовых, храпом лошади или жалобным криком вскочившего верблюда, которого погонщик принуждал снова лечь.

Днем, в жару, солдатам разрешалось идти и стоять на часах в одной рубашке и брюках. Однако строго следили за тем, чтобы ночью каждый был укрыт своей серой суконной шинелью как на посту, так и в юртах, чтобы не простудиться.

Во время дневной жары на привале края войлока, которым покрывали кибитки, загибали по окружности кверху от земли примерно на 2 фута, чтобы свежий степной бриз продувал юрту. В великолепные летние ночи я приказывал снимать войлочные одеяла, покрывавшие верх моей юрты, чтобы не было душно и чтобы можно было любоваться прекрасным звездным небом.

Довольствие и жалованье людей были щедрыми. Каждый солдат, казак и артиллерист получал ежедневно по 1 3/4 фунта сухарей, 1/2 фунта крупы и 1/2 фунта свежего, мяса; кроме того, три раза в неделю выдавались полчарки водки, пара золотников соли и в тех местах, где вода была плохой, немного уксуса, чтобы смешивать его с водой, а также листовой табак. Офицерам полагался такой же рацион, лишь мяса они получали на 1/2 фунта больше на человека. Киргизские погонщики верблюдов и проводники получали: 1 1/2 фунта крупы и 1 фунт лошадиного мяса на человека; кроме того, первые — 3 рубля, а вторые — 5 рублей серебром: жалованья в месяц, которые я каждому регулярно выдавал-на руки. Офицеры ежемесячно получали столовые деньги, а топографы порционные деньги; но в степи их не на что было тратить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});