Читать интересную книгу Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк - Чайковский Петр Ильич

1) количество сахарного песка, добываемого из берковца, очень различно: в прошлом году двадцать пять фунтов, в позапрошлом тридцать пять;

2) вместе с прорывкой поле, засеянное свекловицей, цапается (так ли?) четыре раза, т. е. раз цапают, раз прорывают и потом еще раза два цапают.

Еще раз прошу у Вас извинения, дорогая Надежда Филаретовна, если я некстати вмешиваюсь в дела Ваши. Мною руководит только горячее желание, чтобы дела Ваши шли вполне успешно.

До свиданья, дорогая моя.

Ваш П. Чайковский..

Я сделал эскиз сборника двадцати четырех маленьких детских пьесок.

140. Мекк - Чайковскому

Москва,

5 мая 1878 г.

Только что получила Ваше письмо, дорогой мой Петр Ильич, с приложением письма Анатолия Ильича. Благодарю Вас очень, очень, милый друг, за сообщение мне о деле, к которому я чувствую столько участия. Я также ожидала, что нелегко будет сладить с такою натурою, и боюсь, что придется употребить тот способ, на который указывает Анатолий Ильич, т. е. я боюсь его в том отношении, что он доставит Вам лишнее беспокойство. Я же сама нисколько не смущаюсь им и прошу Вас также, дорогой мой, никак не останавливаться перед ним, если другие средства потерпят фиаско. Я боюсь, что и в настоящее время Вас расстраивают эти переговоры и неизвестность, и потому еще более я желала бы, чтобы это дело как можно скорее устроилось и Вы могли бы вполне отдыхать летом. Очень меня радует, что Вам так хорошо в Каменке, что Ваши занятия идут так успешно, и очень бы мне хотелось, чтобы Вам также было хорошо и у меня в Браилове.

Я не знала о такой монополии в сочинении церковной музыки. Хотя меня удивляло, что в ее литературе всегда видишь одни и те же имена, но я объясняла себе это тем, что стиль нашей церковной музыки заключается в таких тесных пределах и так педантично охраняется, что не находится охотников pour un sol si sterile [для такой бесплодной почвы]. Меня очень радует, что Вы хотите взяться за церковную музыку. Я очень люблю ее, и способ, придуманный для ее издания, мне очень нравится, во-первых, потому, что Вы будете свободны во всей полноте Вашего богатого творчества, и, во-вторых, потому, что иностранцы будут иметь возможность знакомиться с Вашими произведениями. Очень жалею, что не могу в эту минуту сказать своего впечатления “Ундиною” Жуковского, потому что решительно не помню ее; теперь перечту и поделюсь с Вами. Я помню, что меня очень восхищал всегда “Громобой” и в особенности вступительная картина, - я и до сих пор ее наизусть помню. Вообще сказки производили на меня огромное впечатление и имели влияние на весь мой организм, а вследствие этого и на всю мою жизнь: они развили мне воображение и сердце до страстности, до той непокорности, с которою я всю жизнь сладить не могу. Поэтому своим детям я запрещаю сказки, я желаю им побольше равнодушия, поменьше впечатлительности и горячности. Я сама ни за что не променяла бы своей мятежностина самое блаженное спокойствие, потому что раз человек живет полным своим существом, он не хочет уступить из него ничего: живой человек не хочет быть мертвецом. Я даже не люблю дантовских pавнодушных,но так как я детей готовлю не для своего удовольствия, то для них нахожу спокойнее быть поравнодушнее! во всем и везде. Очень, очень благодарю Вас, добрый друг мой, за Ваше внимание к моему здоровью. Я была нездорова прошлые дни простудою, но начала пить Эмс, и теперь мне лучше, но кругом меня все хворают, и это расстраивает меня. Саша (Беннигсен) кашляет ужасно, - в ее положении это очень опасно и очень беспокоит меня. Маленький ее мальчик Маня (Эммануил) также кашляет страшно, так что задыхается, бедный ребенок, а Саша такая нежная и заботливая мать, что и сама из-за него ночи не спит. Брат мой Александр также очень ненадежного здоровья; я хочу его послать в Эмс пить воды, а потом в Швейцарию лечиться виноградом, а он упирается, не хочет, но я надеюсь, что настою на своем. У нас только второй день тепло. 1 мая была отвратительная погода, но мы все-таки ездили в Сокольники на свою дачу и пили там чай в комнатах. Завтра мой сын Володя возвращается из-за границы и заберет у меня своего девятимесячного птенца. Мне жаль его, это такой милый детеныш!

Да, милый друг мой, большое счастье быть артистом! Если бы я могла завидовать кому-нибудь и чему-нибудь, то завидовала бы Вам, но так как я не умею завидовать, то я вполне наслаждаюсь Вашим талантом. Вашими произведениями: в них Я слышу себя, я нахожу выражения всех моих чувств, впечатлений, восторгов и печалей... Я счастлива и вполне удовлетворена. Артист никогда не может быть эгоистом, потому что как бы он ни мало заботился о других, тем больше он доставляет им наслаждения. Я с нетерпением жду солнца и тепла; холода не выношу нигде и ни в чем. Как мне будет приятно получить от Вас письмо из Браилова! Письмо Анатолия Ильича произвело на меня очень приятное впечатление: в нем столько участия и заботливости о Вас, столько любви к родным вообще, что от него становится тепло и отрадно. Он, должно быть, очень милый юноша, хотя и влюбчивый, но, я думаю, он все-таки должен быть хорошим мужем, потому что у него сердце любящее.

Что роман Модеста Ильича, много ли подвинулся? Я возвращусь опять к делу. Мне кажется, милый друг мой, что Вам бы следовало воспользоваться влиянием Рубинштейна на известную особу, чтобы урезонить ее на развод. Конечно, теперь Вы сделали хорошо, что написали ей.самой непосредственно, но, я думаю, было бы хорошо, чтобы Вы параллельно этому написали и Рубинштейну письмо, прося его употребить свое влияние на эту особу, да вместе бы с тем и объяснили ему, почему Вы не в состоянии с нею жить, что у разных людей разные запросы в жизни и что то, что вполне удовлетворяет одного, совсем недостаточно для другого, что если один ищет в супружестве только известных супружеских отношений, то другой ищет чего-нибудь гораздо большего и, не находя этого, не может довольствоваться тем одним. Я хотела бы, чтобы Вы это объяснили для того, что мне не нравится, чтобы каждый объяснял по-своему причины Вашего разрыва и известная особа приобретала бы ореол незаслуженного мученичества, тогда как если из двух людей кто-нибудь мученик, так это Вы. Но теперь я Вам скажу, мой милый друг: будьте покойны, не расстраивайте себя, - все уладится и устроится, если здоровье не будет расстроено; его-то главным образом надо беречь.

Теперь я Вам буду рассказывать всякий вздор. У нас ожидают шаха в это воскресенье; готовят для него два дня сряду балеты, какие - еще неизвестно. На днях в консерватории был конкурс на сочинение Nocturn'a, и, как кажется, премию получит, кого я никак не ожидала, да, кажется, и профессора не ожидали, мой маленький виолончелист Данильченко. Каков! Вот не из тучи гром! Концерты все еще понемногу продолжаются, но ничего не стоящие. Абонементы представлений Росси окончились, да теперь и не до них, когда так тепло, тянете, даль, к природе, в лес, к соловьям над рекою. О, боже мой, только музыка может быть лучше природы!

До свидания, мой дорогой, всегда мне милый друг. Жму Вам руку. Не забывайте всем сердцем любящую Вас

Н. ф.-Мекк.

141. Чайковский - Мекк

[Каменка]

9 мая 1878 г.

Сейчас получил Ваше письмо, дорогая моя. Каждую минуту мы ожидаем теперь телеграммы, вследствие которой Модесту нужно будет предпринять поездку в Полтавскую губернию. Вместе с ним тронусь и я по направлению к Жмеринке и сестра с большею частью семейства - в Киев. Полагаю, что следующее мое письмо будет отослано к Вам уже из Браилова. Я предчувствую много наслаждения от пребывания в Вашем. любимом уголке. Я буду несколько грустить от разлуки с Модестом, но я имею в виду скорое свидание с ним, так как в июле он опять приедет в Каменку. Поэтому сильного огорчения не предвижу. Притом же мне давно уж не приходилось провести несколько дней в безусловном одиночестве, а это для меня от времени до времени необходимо. Одиночество только тогда тяжело, когда оно невольно и должно длиться неопределенное время. Непродолжительная же изолированность от всякого общества, если к тому же на душе нет никакой особенной тягости, благотворна.