капюшон, и балахон. Под последним на нем был надет костюм Мандрила, а вот лицо оказалось открыто.
— В этой маске видимость хуже, чем в сценической, — прокомментировал он.
— Музыченко? — ошеломленно вырвалось у Калы. — Какого хера?
Она знала, что Юрий давно был знаком с Джеем — Бхат, задолго до работы в «Vogue», как-то снимал «The Hatters» для продвижения одного из альбомов ребят. Странным образом они довольно быстро сошлись — Джей даже пытался затянуть Музыченко в йогу и медитации, помогая ему справляться с некоторыми проблемами с алкоголем последнего.
— Как ты… Вы… Что? — Чопра совершенно ничего не понимала.
Юрий тяжело вздохнул и покачал головой, словно перед ним стоял глупый и ничего не понимающий ребенок.
— Ты помнишь тот вечер, когда Джей признался тебе в любви? — подняв брови, спросил он у девушки.
— День рождения его матери… — в голове Калы начал складываться пазл.
— Вы с ним напились, он раскрыл тебе твои чувства, а потом ты бросила его одного, уехав, я так понимаю, к нему, — Музыченко кивнул на Воробьева. — Джей позвонил мне. Была моя очередь успокаивать его пьяную истерику. Тогда я раскрылся ему, а он — мне.
И именно тогда было решено действовать сообща.
— А он? — Чопра перевела взгляд на Киркорова. — Зачем?
Юрий сделал то же самое.
— А давайте спросим у него, — оскалился он. — Этот мудак ведь крутит музыкальной индустрией у нас. Да, Фил?
И в следующее мгновение Музыченко вскипел.
— Я, сука, должен быть поехать на Евровидение! Я не один год старался, въебывал, как проклятый, но нет — им Манижу подавайте!
Глаза у Юрия все ещё были красными после того, как в них попал лак для волос, и оттого он оказался ещё более безумным и жутким.
— «Литтл Биг» все равно урвали свой кусок славы, их знают в мире! А я что? Я, сука, в пролете! Меня ломали всю мою блядскую жизнь — на учебе, в карьере!
Музыченко ступил в сторону Калы, выставляя перед собой нож.
— А ты что, тварь, думала? Что ты одна такая умная? Одна хочешь славы? Придешь в «Маску» и станешь, как ебаная Луна Боне?
Он вдруг рассмеялся, запрокинув голову.
— Ну уж нет. В этом году выживу я. И выиграю шоу тоже я!
Убийца, явив свое истинное «я», как то и бывает в жанре, слишком увлекся своей злодейской речью.
Ах ты блядь такая!
Со своего места Фил видел, как ползут струйки пота по шее Музыченко. Мужик ебанулся, это понятно, но причем тут он? Совсем рехнулся что ли, Чикатило комнатный? Возмущение настолько переполнило Киркорова, что тот не стал терпеть.
Едва только Музыченко, занятый своей речью, отвернулся от него, Фил осторожно поднялся со своего места и взялся за трость. Пора было уже кончать с этим мудаком. Благо, рост позволил Филиппу сделать то, что он задумал. Размахнувшись, певец со всей силы саданул убийцу по башке набалдашником. Тот с хриплым писком упал на пол.
— На Евровидение он, блядь, хотел, — проговорил Филипп, облизывая губы. — А вы что стоите? Зовите мент… А, вот и они.
Дверь распахнулась, и на пороге появились Васильев с Давидом — сладкая парочка. Следователь что-то причитал себе под нос, Давид поспешил к Кале и Алексею. Фил потыкал Музыченко носком ботинка, убеждаясь в том, что тот жив. Ну и ладушки. Ну и хорошо. Мудила безмозглый.
Откидывая с лица волосы, Киркоров взялся за айфон.
— Перед вами не только Король российской эстрады, народный артист России, но и ловец маньяков. Да-да. Только что я своими руками обезвредил преступника, который унёс жизни многих моих друзей. И вы тоже его знаете. Мог бы знать весь мир, но… Евровидение много не потеряло, не так ли, Юрок?
Филипп без лишних сомнений подрубил трансляцию и сейчас чувствовал себя превосходно. Он на коне и с явным свидетельством на руках того, что никакие контракты его тут не удержат.
Королю все прилично.
========== Глава 28. Калькутта. ==========
Калькутта. Солнечный город ярких, сочных красок. Кала неспешно шла вдоль главного рынка, старательно вслушиваясь в речи местных на хинди и бенгали, но все равно ничего не понимая. Надо будет, пожалуй, попрактиковаться в родных языках. Чопра чувствовала себя… свободно? На ней был надет чудный розовый комплект из чоли и павады, мягкий теплый ветер ласкал кожу, трепал волосы. Торговцы выкрикивали наперебой, рекламируя свой товар, и девушка вдруг обратила внимание на прилавок с самоцветами. Подошла ближе, с улыбкой рассматривая камни. Такие красивые.
Взгляд вначале зацепился за рубины, но потом вдруг внимание к себе привлёк невзрачный, на первый взгляд, глянцевый темно-серый камень с едва заметными зеленоватыми вкраплениями. Он источал тепло. Кале захотелось протянуть руку и коснуться его, но сначала…
— А что это такое? — бодро поинтересовалась она.
— Анортозит, — ответил вкрадчивый женский голос.
Чопра уже слышала его раньше.
— Эзотерики считают, что анортозит носит с себе мощную тёмную женскую энергетику, — продолжил голос. — А в индуизме…
— …этот камень считается символом богини Кали, — договорила уже сама Чопра.
Вдруг жара показалась нестерпимой. Кале стало душно. Она принялась обмахиваться ладошкой, силясь избавиться от зноя. Но, конечно, ничего не помогало.
— Дитя, — позвал голос.
Девушка лишь теперь смогла оторвать взгляд от камня и поднять его на собеседницу. В тени, глубоко под навесом, пряталась фигура. Лишь ее глаза отражали блеск солнца, точно выложенные на прилавке самоцветы. Кала напрягла зрение. Узнала свои черты. И не испугалась.
— Махадеви, — с придыханием сказала Чопра. — Темная Мать.
— Бедное, невинное дитя, — голос богини звучат не угрожающе, как раньше, а, скорее, сочувственно. — Ты так долго блуждала. Потерянная. Несчастная.
— Да, — завороженно согласилась Кала.
— Вернись домой.
— Домой?
— Мы ждём тебя, Кала. Я жду тебя.
Девушка почувствовала себя немного растерянно. Они ждут ее?
Кто — они?
Она вновь перевела взгляд на камень. Все же протянула руку и мягко коснулась его самыми кончиками пальцев. Но тут на ее ладонь сверху легла чья-то ещё. Кала тут встрепенулась.
— Джей?
Бхат мягко улыбался самыми уголками губ. Ощутимо погладил Калу по руке — то совершенно не было похоже на сон. Но она не боялась. Широкая, ясная, почти счастливая улыбка тотчас озарила ее лицо.
— Я люблю, когда ты улыбаешься, — по-доброму парень усмехнулся.
Но, стоило ему сказать это, как ее губы задрожали. В уголках глаз предательски защипало.
— Ну, ну, — Бхат вновь ласково погладил ее пальцы. — Не вздумай плакать, мой траурный цветок. Прекрасный бутон.
— Джей…
— Да?
— Я скучаю, — просипела Кала и всё же заплакала.
Слезы заструились по щекам.
— Я тоже скучаю, — с горечью ответил парень. — Очень