найдет в себе силы принять любое решение Вечной.
Повисшую после его пылкой речи тишину через несколько бесконечно долгих секунд разогнал Яр.
– Слабак, – презрительно бросил он.
– Слабак… – задумчиво произнесла Аника. – Не знаю, не знаю. Но дураки вы оба. Хорошо, сами напросились. Я хотела поднять эту тему позже, но теперь тянуть смысла нет. Любовь… И ладно бы только Арчи. Но ты, Яр. От тебя я не ожидала. Какая, к Зарбагу любовь, когда ты прожил несколько сотен лет? Мое сердце несколько раз разбивалось, но это было давно. Сейчас оно… нет, не камень. Но мои чувства перешли на совсем иной уровень. Эмоции – да, любовь – нет. Даже то, что я испытываю к брату и к своей стране нельзя назвать этим словом. Я – Вечная. И в своих поступках, как и большинство детей Бури, руководствуюсь разумом. Простите, если вам показалось, что у меня к кому-то из вас есть ответные чувства, но увы – я разучилась любить.
И вот теперь тишина длилась по-настоящему долго. Яр, скрестив на груди руки, буравил немигающим взглядом Анику. Сама Вечная с какой-то грустной улыбкой смотрела по очереди то на одного, то на другого отвергнутого ухажера. Арчи же думал о том, что лучше так, чем выбери она лесника.
– Молчите? – наконец, произнесла Аника. – Мне продолжать, или на этом закончим?
– А есть что продолжить? – с вызовом бросил Яр. Похоже, он хуже перенес отказ, чем пытался показать своим напускным спокойствием.
– Ты сам сказал, что все мы здесь взрослые люди. Хотели честности? Получайте. И давайте уже будем честными до конца. Я не люблю никого из вас, но вы оба мне нравитесь. Не случись этого похода, не забрезжи надежда на перемены, я без раздумий бы выбрала Арчи. Дослушай! – повысила она голос, затыкая открывшего было рот Яра. – Мне не впервой отношения со смертным. Я пережила уже не одного любовника. А ты, Яр… Ты – из другого мира. Мы слишком разные. Но…
В этот миг Арчи дико захотелось заткнуть уши. Он не желал знать про это «но». Какое, к Зарбагу, «но»?
– Но если сейчас в месте силы мы найдем способ снять наше проклятие, – продолжила Аника топтать его сердце. – Ты станешь отцом моих детей. Из тебя выйдет лучший отец, чем из кого бы то ни было. Жестоко? Да. Но вы виноваты сами. Сейчас я пойду спать, и, если кто-то из вас еще раз поднимет эту тему до возвращения на север, пеняйте на себя.
Договорив, Аника отвернулась от них и быстрым шагом двинулась в сторону лагеря. Яр прожег Арчи ненавидящим взглядом, но слов, чтобы озвучить свой гнев, не нашел, так что через пару мгновений Монк остался один.
На душе было мерзко, мысли прыгали в голове одна другой гадостнее. Что дал ему этот разговор? Полегчало от откровений любимой? Едва ли. Лучше бы они продолжали играть в загубленную нетерпением Яра игру. Ему только что указали на его место, кинув при этом кость слабой надежды. Окажется место силы пустышкой – у него будет шанс стать любовником Вечной. Но хочет ли теперь он того? Арчи прислушался к себе. Да, Зарбаг побери! Он этого хочет! Без ответной любви, ну и черт с ней! Переживет как-нибудь.
А еще он понял, что уснуть в ближайшее время у него едва ли получится. И, если Яру, судя по направлению его бегства, хотелось побыть одному, то его ноги сами собой понесли к дому Жака-Лентяя. Теннарий – как раз та компания, что ему сейчас требовалась.
Размеры игрушечного городка не предполагали долгих путей. Минуту спустя он уже стоял возле облокотившегося на оконный проем Канта и слушал похрапывание многоликого психа.
– Скажи, ты любишь свою жену? – спросил Арчи.
Теннарий аж кашлянул.
– Неожиданно. Имей в виду, я не хочу знать причин, подтолкнувших тебя к такому вопросу. Разбирайтесь в своем треугольнике сами.
– Но все-таки?
– Конечно, люблю!
– Больше севера? Больше Лесного предела?
– Генерал, не напрашивайтесь на грубость.
– Значит, ты не такой, как все, – вздохнул Арчи. – А дети у вас есть?
– Есть. Дочке цикл. К следующей весне сделает меня дедом. А вот сын погиб. Лесной предел у меня его и забрал. Дело далекого прошлого. Расспросов и соболезнований не нужно.
– Ладно, не лезу, – примирительно пообещал Арчи. – Только про следующую весну не понял. Почему следующей?
– Так у Вечных беременность длится гораздо дольше. Вон, у той же Сары почти и не видно, что живот расти начал, а ведь восемь месяцев с Бури прошло.
– Сара беременна? – удивился он.
– А как же. Сейчас время такое – все наши женщины в положении. Советница Аника – редкое исключение. Кстати, ты обратил внимание, что пленницу она била исключительно по лицу?
– Дела, – только и протянул Арчи. – Теперь я понимаю, почему Сара решила плюнуть на все и сдалась.
– Сдалась? Ее сдерживают только путы. Не забывай, что она получила жизнь и доставку домой, а мы то, что имели и так. Я бы не стал называть это сдачей.
– Да и Зарбаг с ней. Император все равно не подпишет мир с этой сукой. Она просто отсрочила приговор.
– Когда-нибудь все мы умрем, – философски изрек Теннарий. – А ты бы все же поспал. Завтра чересчур важный день. Возможно, самый важный во всей нашей жизни. Вон дом рыбака – вроде там кровать есть. Я разбужу тебя, как этот проснется.
* * *
Но разбудил его не Кант, а донесшийся с улицы душераздирающий вопль. Арчи мигом вскочил с лежанки. Ну и запах! И как он вчера сюда лег?
– Пусти! Пусти меня, кусок дерьма! – орал незнакомым голосом кто-то.
Арчи выбежал наружу. Понятно. Выделывая в воздухе замысловатые кульбиты, в паре ярдов над мостовой извивался окутанный серым маревом голыш.
– В храм рвется, – объяснил заметивший его Кант.
– Мне меняться пора! Мое время вышло! Пусти! – верещал Жан-лентяй. Судя по всему, это еще был он.
– Зови проповедника.
Теннарий, как и всегда, оставался спокоен.
– Отпусти, мразь! Отпусти, дьявол тебя побери!
– Дьявол? – поднял бровь Арчи. Это он про Зарбага, что ли?
– Пусть поорет, – кивнул на голыша Кант. – Мы никуда не торопимся.
И чудик продолжил орать. Минут десять рвал глотку. На шум уже пришел народ из поднятого спозаранку лагеря, а он все не унимался.
– Боюсь, это надолго, – предположил Дамаран. – Мы пошли вскрывать цитадель, а ты последи. Может, все же надумает пообщаться.
– Тоже останься, пожалуйста, – шепнула Арчи на ухо Аника. – Теннарий, конечно, не Эркюль, но полного доверия у меня ни к кому из Мудрецов нет. Вдруг