Читать интересную книгу Офицеры и джентльмены - Ивлин Во

При отъезде из Каира майору сказали:

– Здесь не место разнузданным бандам, не признающим армейской дисциплины. Мы должны выбить дурь из этих типов, кто бы они ни были, сформировать из них нормальную пехотную бригаду.

Позднее поступило распоряжение: оперативную группу Хука расформировать, а личный состав ее использовать для пополнения других частей. Однако вслед за этим был получен приказ из Лондона: от выполнения предыдущего распоряжения воздержаться, так как вопрос о будущем всех частей специального назначения будет решаться на высшем уровне. Свое собственное мнение по этим вопросам майор Хаунд держал при себе. Официально эти вопросы перед ним, собственно, и не ставились. Он узнал о них в Каире из разговоров с закадычными приятелями во время своих частых поездок в Жокей-клуб и в отель «Шеперд». О состоянии дисциплины в лагере Хаунд упоминал в этих разговорах тоже только неофициально. Итак, оперативная группа Хука осталась в Сиди-Бишре, разлагаясь от безделья, катясь по наклонной плоскости от беспросветной скуки к дезорганизации, все больше и больше оправдывая подозрения главного штаба.

Гай по-прежнему был офицером разведки штаба. Подчиненное ему отделение разведки состояло из пяти очкастых солдат, признанных негодными к службе в частях командос и по этой причине изгнанных из строевых подразделений. По вопросам использования этих людей Гай с первых же дней вступил в жестокую личную войну с начальником штаба бригады. Позднее он ухитрился укрыть своих солдат от поползновений майора, передав их начальнику связи для прохождения специальной подготовки.

Завтрак – что-то вроде обжаренных в масле пирожков с начинкой из говяжьего мяса и песка и чая, отдававшего хлором, – ему доставили на стол в канцелярию. В восемь часов утра появились штабные писари, через четверть часа пришел старшина Людович, которого Айвору Клэру удалось перевести в штаб с повышением. Старшина осмотрел барак своими бесцветными глазами, заметил Гая, отдал ему честь жестом, напоминавшим скорее о ритуальных пассах в церкви, чем о военной выправке, и начал неторопливо перекладывать бумаги из одной корзинки в другую, не то что начальник штаба бригады, бодро вошедший в канцелярию в двадцать минут девятого.

– Привет, Краучбек, – энергично сказал майор Хаунд. – Из главного штаба ничего не было? Тогда мы можем считать последний приказ об отмене распоряжения остающимся в силе. Подразделения могут выходить за пределы лагеря. Как насчет вашего отделения? Чем вы собираетесь занять их сегодня? Я полагаю, они уже прошли курс специальной подготовки по связи?

– Они занимаются физической подготовкой под руководством сержанта Смайли.

– А потом?

– Строевая подготовка, – импровизируя на ходу, сердито ответил Гай, – под моим руководством.

– Отлично. Подтяните их.

В девять часов прибыл Томми.

– Опять неприятности с отрядом командос «Икс», – сказал майор Хаунд.

– Черт бы их побрал!

– Грейвс находится на пути к вам с докладом.

– Черт с ним! Гай, материалы перспективной аэрофотосъемки для операции «Барсук» еще у вас?

– Так точно, полковник.

– Отфутбольте их обратно в главный штаб. Теперь они не понадобятся.

– Вам нет необходимости быть в канцелярии, если сюда придет майор Грейвс, – сказал Гаю начальник штаба. – Лучше займитесь строевой подготовкой со своими людьми.

Гай отправился на поиски своего отделения. Заметив Гая, сержант Смайли поспешно поднял солдат на ноги. На песке остались дымиться шесть сигарет.

– Через четверть часа построиться у штаба бригады с винтовками и полной выкладкой, – приказал Гай.

В течение часа Гай муштровал солдат на мелком, как пудра, песке. Строевой плац окутался тучами пыли. Стоя под окном кабинета начальника штаба, широко разевая рот, Гай орал, как истый алебардист. В бараке майор Грейвс повествовал о несправедливости и невнимании к службе. Старшина Людович печатал на машинке свой дневник.

«Человек – отражение того, что он ненавидит, – отстукивал он. – Вчера я был Блэкхаусом. Сегодня я – Краучбек. Завтра, о милосердное небо, буду ли я Хаундом?»

– …Нечетные номера первой шеренги берут левой рукой винтовки четных номеров второй шеренги за ствол, скрещивают их у дульного среза и разворачивают магазинными коробками наружу. Одновременно, действуя указательными и большими пальцами обеих рук, поднимают верхние антабки…

Гай запнулся, осознав очевидную несуразность сказанного в этих обстоятельствах.

– В данном случае, – продолжал он, подражая сержанту, муштровавшему его в прошлом, – поскольку нет второй шеренги, нет и четных номеров этой шеренги. Поэтому третий номер пусть считает себя в учебных целях четным…

Закончив объяснение, Гай подал команду:

– Отделение, составить винтовки в козлы! Отставить! Повторяю еще раз подробно. Нечетные номера первой шеренги – это вы, номер первый, – берут винтовки четных номеров второй шеренги – это вы, номер третий…

Из окна высунулась голова начальника штаба.

– Послушайте, Краучбек, не могли бы вы отвести своих людей немного подальше отсюда?

Гай повернулся на каблуке кругом и козырнул.

– Сэр!

Он снова повернулся кругом.

– Отделение, к Отходу! Кру-гом! Бегом марш! Стой! Кру-гом! Отставить! Кру-гом! Отставить! Кру-гом!

Теперь солдаты находились в пятидесяти ярдах от Гая, но он продолжал подавать им команды еще громче.

– Еще раз объясняю подробно. Нечетные номера первой шеренги берут винтовки четных номеров второй шеренги…

Сквозь запотевшие стекла очков солдаты заметили, что это представление разыгрывается не только ради их неудобства. Сержант Смайли своим зычным голосом начал повторять команды, отдаваемые Гаем.

Через полчаса Гай скомандовал: «Вольно». Томми Блэкхаус позвал его в канцелярию.

– Чрезвычайно впечатляюще, – заметил он. – Первый класс. Однако я должен попросить вас немедленно прекратить занятие. У меня есть поручение. Отправляйтесь в город, навестите Айвора и узнайте, когда он вернется.

Уже две недели Айвор Клэр не показывался на службе. Возглавляя команду, вооруженную деревянными колотушками для забивания колышков при установке палаток, выделенную для преследования арабов-мародеров, он споткнулся об оттяжку палатки и вывихнул ногу в колене. Остерегаясь забот медицинской службы сухопутных войск, Айвор устроился на лечение в частную больницу.

В автопарке Гай нашел грузовик, отправлявшийся за продовольствием. Дорога шла вдоль кромки воды. Ветер нес с берега тучи песка. На пляжах молодые гражданские парни, подставляя солнцу свои волосатые тела, гоняли мяч, громко и возбужденно крича. По дороге один за другим бесконечной лентой двигались армейские грузовики. То в одном, то в другом месте лента из грузовых машин прерывалась новенькими, наглухо закрытыми лимузинами, мчавшими дам с ярко-красными губами, наряженных в черный атлас.

– Высадите меня у «Сесила», – приказал Гай, ибо в Александрии у него кроме посещения Айвора были и другие дела. Он хотел отстоять пасхальную службу и предпочитал сделать это в городской церкви, а не в лагерной. Незаметно для себя в делах, имевших для него важное значение, он уже начал отделять себя от армии.

Церквей в Александрии, в этой древней колыбели теологических нелепостей, в настоящее время было довольно мало. Гай нашел одну из них на какой-то боковой улочке. Это было большое скромное здание, примыкавшее, по-видимому, к школе или госпиталю. Он вошел в царивший внутри непроницаемый мрак.

Упитанный малый в шортах и жилетке апатично подметал боковой придел. Гай подошел и обратился к нему по-французски. Тот, казалось, не слышал его. В темноте быстро, но плавно промелькнула бородатая фигура в рясе. Гай пошел за ней и напряженно спросил:

– Excusez-moi, mon pere. Y a-t-il un pretre qui parle anglais ou italien?[51]

– Francais[52], – ответил тот, не остановившись.

– Je veux me confesser, en francais si c'est necessaire. Mais je prefere beaucoup anglais ou italien, si c'est possible.[53]

– Anglais, – сказал спешивший священник. – Par-la.[54]

Он неожиданно свернул в ризницу, показав на ходу в сторону еще более темного придела. Из исповедальни торчала пара ног в гольфах цвета хаки и армейских ботинках. Гай опустился на колени и стал ждать. Он знал, что должен сказать священнику. Бормотание в тени, казалось, тянулось бесконечно долго. Наконец из исповедальни вышел молодой солдат. Гай занял его место. Бородатое лицо за решеткой было едва различимо, гортанный голос благословил его. Гай исповедался и умолк. Темная фигура за решеткой, казалось, стряхнула с плеч тривиальность только что сказанного Гаем.

– У вас есть четки? Произнесите молитву тридцать раз.

Священник отпустил ему грехи.

– Благодарю вас, отец, и молитесь обо мне.

Гай сделал движение, собираясь уходить, но священник задержал его: