— Я боюсь не их, а за тебя!
— Да неужели? — повысила голос девушка. Нервничая, она теребила пояс на халате, то почти распуская узел, то туже его затягивая. С мокрых волос вода капала на светлую ткань, оставляя на ней темные дорожки.
Он остановился, глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя и не наорать на девушку окончательно.
— Тебя могут украсть и шантажировать меня, а в условиях текущей войны требования могут быть абсолютно любыми. Начиная c клана и заканчивая моей жизнью!
— Да, Марк, могут! Могут! — она оставила пояс в покое и всплеснула руками, — И что ты выберешь? Если меня украдут и предложат тебе на выбор мою жизнь или твою? Или клан? Что ты выберешь, понтифик? Что?
— Я не знаю! — закричал он.
Марк снова заходил из угла в угол, запустив в отчаянии руки в волосы.
— Я! Не! Знаю!
Лина молча отвернулась обратно к окну и безмолвно посмотрела на ночную улицу.
Мужчина подошел к ней ближе и чуть обнял за плечи:
— Я, правда, не знаю, — сказал он тихо, — И я честно тебе об этом говорю.
Она нарисовала кружок на стекле и прошептала:
— Что для тебя важнее: я или клан?
Он скривился как от боли.
— Лина, я правлю кланом уже больше пятисот лет. Пятьсот лет! Это очень много, понимаешь? И когда ты меня спрашиваешь о том, что я выберу, это фактически спросить, без чего я согласен жить: без сердца или без головы. Ты — мое сердце, но клан — мой разум, — он склонился к ней и поцеловал, едва касаясь, в шею, — И я не знаю, что в итоге я выберу.
Она молча его слушала, никак не реагируя на ласку.
— Но я искренне надеюсь никогда не встать перед таким выбором. Потому что, ты — единственное существо в моей жизни, которым меня могут шантажировать. Ни брат, ни Фил, никто другой, только ты.
Она чуть дернула плечом, но Марк не убирал своих рук.
Лина понимала. На самом деле понимала его.
Она прекрасно помнила, как было тяжело отцу выходить на пенсию по выслуге лет. Человек, всю жизнь проработавший в одном единственном строительном управлении, поднявший отдел буквально с нуля, он с большим трудом пытался адаптироваться к спокойной жизни пенсионера, потеряв в одночасье чуть ли не смысл всей своей трудовой жизни.
Девушка опустила голову и зажмурилась.
— Но ты мне не хозяин, Марк, а я не твоя рабыня!
А вот это уже ему не понравилось.
— Лина, твое клеймо говорит о том, что ты мне принадлежишь, — нахмурился понтифик.
— Принадлежу, — согласно кивнула девушка. — Но я не рабыня, Марк.
— Есть определенные правила…
— Я не рабыня! — девушка твердо повторила.
Он тихо вздохнул с каким-то жутким отчаянием. Развернул ее к себе и с силой обнял, прижимая к себе.
— Я никогда не считал тебя рабыней, радость моя, — прошептал он ей на ухо, — Но мой приказ ты выполнишь.
…
Утренний солнечный лучик падал на пол сквозь неплотно задернутый тюль на окне. С тех пор как в этой комнате поселилась неожиданная гостья, здесь было темно и тихо, чтобы ей не помешать.
На кровати под тонким одеялом лежала маленькая худенькая девушка, закрыв глаза.
«Не очень-то она и живая», подумала Леночка и спросила у матери:
— Мама, а она что, больше никогда не очнется?
Галина оторвалась от книжки, которую читала и сурово посмотрела на дочь:
— У тебя есть список лекарств, почему ты до сих пор не в аптеке?
Леночка вздохнула и еще раз посмотрела на больную. Погладила ее по руке, поправила пару волосков челки.
— Уже иду!
Галина все также хмуро смотрела вслед дочери, затем отложила книгу в сторону и вышла в коридор закрыть за ней дверь.
— Все помнишь? — спросила она, когда девочка застегивала ремешки сандалий, — Ни с кем не разговаривать по дороге, быть очень внимательной и аккуратной, особенно с жидкостью!
Леночка с готовностью кивнула и продолжила за мать:
— Если кто спросит, отвечать, что приехала твоя двоюродная сестра с Тамани и в дороге сильно простыла, а ты ее лечишь сама, потому что травы — самое лучшее лекарство.
Галина на мгновение смягчилась и поцеловала дочку перед выходом:
— Умница, девочка, беги и быстрей возвращайся!
Закрыла за ней дверь, защелкнула засов и вернулась к своей пациентке.
Эту девушку они с мужем отбили у адептов, их овчарка рвала клыками несчастную, а те двое стояли и с хохотом наблюдали за происходящим. Никто не спешил ей на помощь, прохожие старались не обращать внимания, чтобы самим не попасть под клыки животного и ярость отморозков. Девушка истошно кричала о помощи, но это было бесполезно.
Андрей бросился на собаку без разговоров, парой пинков отогнал ее от жертвы, но тут на него кинулись хозяева животного, и мужчине пришлось защищаться самому. Галина в этот момент достала пистолет, с которым в последнее время не расставалась, и сначала пристрелила собаку, а затем направила оружие на парней. Те отпустили ее мужа, пинком ноги один перевернул жертву собаки на спину, чтобы убедиться, что та, скорее всего, мертва, и бросились бежать. Андрею досталось несильно, ему разбили нос и сломали пару ребер, Галина быстро залечила все раны. Но девушка пострадала серьезнее. Муж с женой с трудом подхватили ее и погрузили в свою небольшую машинку, а дома уже взялись за полноценное излечение.
Они были целителями, Андрей — магом и специализировался на лечении травм и тяжелых болезней, Галина обладала экстрасенсорным зрением и видела, какие органы у больного повреждены. Кто их несчастная пациентка, они не знали, при девушке не нашлось никаких документов, но это не остановило пару от оказания помощи. Имея официальную лицензию на работу, они дружно принялись сращивать порванные мышцы и сухожилия, останавливать кровотечения. И все бы ничего, физически девушка была здорова почти сразу же, но, то ли из-за страшного потрясения, то ли ненароком она ударилась головой, пациентка не приходила в себя. Галина несколько раз сканировала голову пострадавшей, но никаких повреждений не находила. Что именно лечить, чтобы девушка очнулась, она тоже не представляла, поэтому оставалось только ждать, пока та не придет в себя. Рассказывать кому-либо о своей пациентке, целители опасались. Если на нее напали адепты, значит, девушка работает на вампиров, об этом говорила и ее клановая метка, поэтому Андрей наложил на девушку «Покров», чтобы охотники не отследили. А уж когда она очнется, можно будет и порасспросить ее о том, кто она и откуда, и сообщить в клан.
Но сначала она должна очнуться.
— Что ж с тобой делать то, милая ты моя? — подумала вслух целительница.
И вдруг она заметила, что веки девушки чуть дрогнули. Женщина метнулась к кровати и схватила ее за руку, пальцы больной едва ощутимо сжались.