Ноздри уловили сдержанный аромат, я перевел дыхание и сказал герцогу почтительно:
– Пробуйте осторожно. Напиток королей!..
Он с самым заинтересованным видом взял кубок, а пока принюхивался к незнакомому запаху, я сказал со всей искренностью:
– Герцог, я в состоянии удерживать власть в Сен-Мари железной рукой… но я сам сторонник легитимности и законности. Легитимность дает ощущение устойчивости, незыблемости, защищенности от всяких неожиданностей.
Он начал поднимать кубок и проговорил отстраненно, не отрывая взгляда от темно-коричневой поверхности:
– Сэр Ричард, я вас не узнаю.
– Почему?
– Вы всегда казались мне таким уверенным…
Он сделал легкий глоток и задохнулся. Лицо побагровело, глаза полезли из орбит. Я сделал вид, что ничего не замечаю, сказал с неловкостью:
– Я сам себе таким казался довольно долго. Уверенным, непоколебимым. Честно скажу, что-то я совсем запутался. Или пытаюсь поднять ношу не по силам. Пока я был простым рыцарем, мне все удавалось…
Он с трудом выдохнул, спросил ошалело:
– Чудесное вино! Но как достигли такой крепости? Меня продрало до селезенки!
Я отмахнулся.
– Да это просто…
Он покрутил головой, взгляд не отрывался от кубка.
– Разве сейчас вам хоть что-то не удается?
– Да вот ощущение, – признался я, – что вот-вот рухнет… Бросаюсь из стороны в сторону, как добро в проруби, но сам вижу, какое-то трепыхание, а не суровая мужская деятельность.
Он осторожно приблизил край кубка к губам, сделал совсем крохотный глоток, даже не глоток, а сперва покатал эти капли коньяка во рту.
– Вас еще не трепало, – проговорил он, – как баба лен…
– В каком смысле?
– Когда человек занимается ерундой, – произнес он и тут же поправил себя, – мелочами, хотел сказать, ему все легко. Так и жизнь можно прожить! Без напряжения. А вы сейчас живете в полную силу. Вон какое вино научились создавать!
Я покачал головой.
– Но все чаще кажется, что подхватила некая волна и несет так, что даже берега не успеваю рассмотреть. Все мелькает и сливается в серую полосу. Хочу выбраться на берег и чуточку перевести дух. И понять, куда меня занесло.
Глава 4
Он смотрел настороженно и внимательно. Оруженосец тихо-тихо внес легкий столик с блюдами, на главном в окружении мелких зажаренных птичек лежат культяпками вверх печеные фазаны.
Герцог кивнул одобрительно, а оруженосец почтительно переложил по фазану и горке птичек нам на чистые тарелки и, отодвинувшись на пару шагов, застыл, словно вырезанный из дерева идол.
Герцог отставил кубок с коньяком и произнес осторожно:
– Однако здесь, в Гандерсгейме, нужна крепкая рука… да и в Сен-Мари. Вы сами понимаете, в королевстве некое двоевластие. Реальная власть у вас, но легитимная, как вы сами заметили верно, за Кейданом. Это не может длится слишком долго. Когда война за Гандерсгейм закончится, придется что-то решать.
Я неспешно отпил вина из своего кубка, слабое и кисленькое, вчерашний виноградный сок, опустил на столешницу и посмотрел герцогу в глаза.
– А как видите будущее Сен-Мари вы, доблестный герцог?
Он уточнил:
– И Гандерсгейма?
Я покачал головой.
– Гандерсгейм – неотъемлемая часть королевства. Я сторонник целостности территорий. В сепаратизме нет ничего хорошего.
Он коротко усмехнулся.
– Хорошо, хорошо… Это либо мудрость, либо… хороший аппетит. Как я понимаю, возвращение Кейдана вас не устраивает?
– Как полноправного короля? – спросил я. – Нет. Другое дело, с сильно урезанными полномочиями, но, боюсь, эту идею не только не примут, а даже не поймут. Потому против Кейдана я лично ничего не имею, если он не будет настаивать на возвращении ему трона.
Он буркнул:
– Вы же знаете…
– Знаю, – вздохнул я. – Так что Кейдан отпадает.
– Тогда?
Он следил за моим лицом внимательно и не спросил «тогда вы?», понимая, что такой разговор я завел издалека неспроста.
– Я не зря спрашивал, – напомнил я, – в каких отношениях вы с герцогом Гитфридом.
Его лицо мгновенно изменилось, целая гамма чувств сменилась так быстро, что я не успел вычленить ни одной и классифицировать, затем он вскинул голову и произнес контролируемым голосом:
– Будут трудности, предупреждаю честно. С другой стороны…
– Да?
Он закончил честно:
– …герцога Готфрида местная знать охотнее предпочтет вам. Вы – чужак, а герцог Готфрид – сен-маринец. Его предки верой и правдой служили королевству, отличились во многих битвах, занимали высокие должности, водили армии. А когда Брабант начал постепенно отстаивать свои привилегии, Готфрида тайком поддерживали даже при королевском дворе. Кто из неприязни к Кейдану, кто в надежде, что потом сумеет и свои земли так же…
Я перевел дыхание.
– Герцог, я счастлив, что в вашем лице заполучил такого мудрого и понимающего наставника. Вы точнее оцениваете ситуацию и видите баланс сил, чего я, честно говоря, лишен за неимением опыта. Я рассчитываю, что вы и дальше будете помогать вашему другу на этом трудном пути.
Он проговорил многозначительно:
– Он мне больше, чем друг.
– И орден Марешаля распространит влияние на все королевство, – сказал я. – И на Гандерсгейм.
– Но по слухам, – сказал он, – вы намерены земли Гандерсгейма раздать исключительно вашим рыцарям.
– Верно, – подтвердил я, – но мои – это и армландские герои, и брабантские, и ундерлендские, и даже вестготские. Уверен, благородные идеи ордена Марешаля в их сердцах найдут гораздо больше отклика, чем в Геннегау!
Я поднялся, поклонился. Он тоже встал, красивый и величественный в каждом жесте, с поклоном проводил меня до выхода и даже подержал стремя моего коня, выказывая полную покорность и поддержку.
Герцог Ульрих вообще-то должен быть весьма заинтересован в возвышении Готфрида. При Кейдане больше не получишь, чем уже имеешь, но если Готфрид усядется на королевский трон, то Ульрих станет вторым человеком во всем королевстве.
Правда, с сепаратизмом Ундерлендов будет покончено, как и с отдельно взятой брабантностью, однако, думаю, большинство лордов только поприветствует объединение страны, что обещает усиление мощи, открытие новых рынков и торговых путей. И быть вторым в громадном королевстве все же лучше, несмотря на глупую фразу Цезаря, чем первым в крохотном анклаве.
Промчавшись через лагерь, где со всех сторон крики «слава Ричарду!», я спрыгнул у своего шатра… да, намного беднее ульриховского, откинул полог и шагнул вовнутрь.
И сразу же ощутил чье-то присутствие. Рука метнулась к рукояти меча, а из пустоты раздался усталый голос:
– Это я, Сьюманс…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});