Читать интересную книгу Княгиня Ольга - Алексей Карпов

Однако в судьбе Ольги изменилось далеко не всё. Настояв на своем, взяв в свои руки бразды правления, Святослав, по-видимому, оставил мать в покое, позволил ей вести тот образ жизни, к которому она стремилась, и даже поручил ей по-прежнему управлять домашними, хозяйственными делами. Князь занялся исключительно внешней политикой, полностью отдался войне. Мы и позднее столкнемся с тем, что мать и сын будут вполне благожелательно общаться друг с другом. Мать продолжала молиться о сыне. На ее попечении оказались и сыновья Святослава — малолетние Ярополк, Олег и Владимир. Остался при ней и «ее» пресвитер, прибывший с нею из Царьграда, а перед смертью именно к сыну Ольга обратится с просьбой о том, чтобы ее похоронили по христианскому обряду, и Святослав не станет возражать против этого.

Что же касается ближайшего окружения Ольги, ее родственников и родственниц, сопровождавших ее в Константинополь и, вероятно, вместе с нею принявших там крещение, то об их судьбе нам ничего не известно. Летопись так ни разу и не упоминает о них. Вполне вероятно, что все эти люди оставались при Ольге, но вот их влияние на политическую жизнь государства, участие в управлении страной полностью сошли на нет. Конечно, нельзя исключать и физической расправы Святослава над кем-то из родни его матери{282} или бегства христиан, родственников княгини, из страны — но это не более чем фантазия.

В истории стран Центральной и Восточной Европы периода христианизации известно немало случаев, когда противостояние между старой и новой верами проходило внутри одной семьи, одного княжеского рода. Нередко случалось и так, что представитель старшего поколения принимал новое христианское учение, в то время как младший держался веры предков, — подобно тому, как это произошло на Руси при Ольге и Святославе. Обычно такие столкновения заканчивались кровавой развязкой, убийством одного или нескольких князей — отца, сына или родных братьев. На Руси сценарий оказался иным. Столкновение между матерью и сыном, при том, что мать обладала реальной властью, а сын на эту власть претендовал, — случай, конечно, исключительный. Столкновение это закончилось поражением Ольги, однако кровопролития удалось избежать — во всяком случае, никаких намеков на это в источниках нет. Да и позднее кровавых стычек на религиозной почве между членами княжеской семьи Русь не знала, в отличие от соседних стран. Удалось избежать нам и масштабных антихристианских восстаний, выходящих за рамки одного города или одной волости, — подобно тому, как это было в Чехии, Польше, Венгрии или Норвегии. С самого начала христианство утверждалось на Руси относительно мирно, и в этом, наверное, есть заслуга и Ольги, которая, даже сокрушая языческие кумиры (по словам авторов ее Жития), все же не доводила дело до насильственного насаждения новой веры. Относительно мирно уступила она и власть над Киевом своему сыну-язычнику.

Стоит отметить еще одно важное обстоятельство. Языческая реакция, очевидно, наступившая в Киеве в начале 960-х годов, была направлена не столько против христиан и христианства в целом, сколько конкретно против немецких проповедников. Слова Владимира: «Отцы наши не приняли сего» — имели в виду именно немцев, посланцев папы и немецкого императора, но не вообще христиан. Годом позже, принимая крещение от греков, те же бояре и «старцы» будут напоминать Владимиру о его бабке, но уже в ином ключе, представляя ее крещение в Царьграде как заслуживающий подражания пример высшей мудрости: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его баба твоя Ольга, которая была мудрейшей среди всех людей»{283}. Так Ольга, пригласившая немецких проповедников в Киев, окажется противопоставлена той же Ольге, но принимающей крещение в Царьграде.

Христиане останутся в Киеве и после языческого переворота Святослава. Правда, упоминания о них в источниках редки. Но примечательно, что все эти упоминания имеют в виду христиан греческой веры. Таков пресвитер самой Ольги, который будет хоронить ее в Киеве в 969 году; таковы и варяги-христиане, отец и сын, убитые язычниками в 983 году[199]. В то же время языческий переворот не пройдет бесследно для киевских христиан, и части из них, кажется, придется покинуть страну. Христиане-руссы греческого обряда за пределами Руси упомянуты под 967 годом в грамоте римского папы Иоанна XIII (965—972) чешскому князю Болеславу II (967—999). Давая свое согласие на открытие Пражской епископии, папа особо отмечал, что для этого дела следует выбирать «не человека, принадлежавшего к обряду или секте болгарского или русского народа или славянского языка», но «наиболее угодного всей церкви священника, особенно сведущего в латинском языке»{284}.[200] Если эта грамота подлинная (в чем, правда, есть сомнения), то очевидно, что папа имел в виду тех русских христиан, которые обосновались в Чехии или поблизости от чешских земель в результате произошедших в Киеве драматических событий. Как видим, наряду с болгарами, они пользовались высоким авторитетом в славянском мире, почему и были способны претендовать на занятие епископской кафедры. И все же папа счел их явно не подходящими для такой роли — несомненно, в силу того, что они, как и упомянутые тут же болгары, придерживались греческих обычаев. В то же время эти русские христиане, очевидно, готовы были признать над собой главенство римского престола, войти в существующие структуры Римской церкви — собственно, точно так же, как поступили за сто лет до них святые Кирилл и Мефодий. В этом смысле их вполне можно назвать продолжателями церковно-политической линии княгини Ольги.

* * *

Следует признать, что русской княгине так и не удалось сделать решительный выбор между Константинополем и Римом. Христианский мир стоял перед нею «организованным в две империи — западную и восточную, — писал по этому поводу выдающийся знаток древней Руси Александр Евгеньевич Пресняков. — Обе половины когда-то единой Римской империи несли в себе дух ее универсализма, лишь углубленного и усиленного связью империи со вселенской христианской церковью, еще не расколотой формально тоже на две части. Каждая из этих империй была, однако, особым миром своеобразной культуры. Русь могла примкнуть к любому из них», но вопрос так и остался не решенным при Ольге, «быть может, потому, что сама-то Русь была еще недостаточно готова к какому-либо его решению»{285}.

Этот выбор, как и решение главной задачи — Крещение Руси, — выпадут на долю Ольгиного внука Владимира. И спустя четверть века тот во многом повторит путь своей бабки. Так же, как и Ольга, Владимир будет выбирать между Западом и Византией, так же выслушает проповедников-латинян, явившихся в его страну, и так же примет крещение от византийских священников — только не в Константинополе, а у себя дома, в Киеве, или же, по летописной версии, в греческой Корсуни, захваченной им у греков. Владимиру удастся добиться того, чего так и не смогла добиться Ольга, — учреждения самостоятельной Киевской митрополии, подчиненной непосредственно константинопольскому патриарху. Христианство будет по существу завоевано им, станет своего рода трофеем, добытым в войне с греками, а потому с позиции силы он сможет диктовать свои условия василевсам ромеев. После его триумфального возвращения из Корсунского похода киевляне, вчерашние язычники, будут принимать крещение прежде всего как княжескую веру, причем как веру князя-триумфатора, победителя греков, подчиняясь прямому повелению Владимира, объявившего любого, кто откажется креститься, своим личным врагом. («Если кто не придет завтра на реку — богат ли, или убог, или нищий, или раб, — да будет противник мне!» — такие слова князя приводит летописец.) Благочестие Владимира, по точному выражению киевского митрополита Илариона, будет «сопряжено с властью»{286} — и в этом главное отличие действительного, состоявшегося Крещения Руси при Владимире от так и не состоявшегося крещения киевлян при Ольге. Но при всем том выбор Владимира во многом будет предопределен примером его бабки, поистине «мудрейшей среди всех человек», как назовут ее Владимировы бояре. Крещение Ольги в Царьграде и ее попытка распространения христианской веры на всю Русь подготовят почву и станут образцом для его собственного крещения и последующего крещения всей Русской земли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});