– Ты говоришь мне это здесь? На глазах у своих фрейлин? Не хватало еще созвать весь двор!
– Роберт, а где еще я могу тебе это сказать? Наедине у меня не хватило бы сил. Ты и сам знаешь. Да, я говорю тебе это в присутствии других, где ты не можешь меня обнять, а я не забуду обо всем на свете. Обещай, что не станешь пытаться меня переубедить. Тебе нужно оставить меня и забыть мечтания о нашей женитьбе. Я должна отказаться от тебя и выйти за герцога Арранского, если он победит французов. А если нет – тогда за эрцгерцога.
Роберт мотнул головой, собрался возразить, но Елизавета опередила его:
– Это единственный способ остановить французов. Либо герцог Арранский, либо Карл. Нам нужны союзники в Шотландии.
– Ты готова променять нашу любовь на безопасность королевства?
– На меньшее я не согласилась бы. Хочу попросить тебя еще кое о чем.
– Ты же знаешь, мое сердце целиком принадлежит тебе. Что я могу для тебя сделать?
В глазах Елизаветы блестели слезы. Она протянула ему дрожащую руку.
– Роберт, ты останешься моим другом, даже если мы никогда уже не будем любовниками, даже если я выйду замуж за другого мужчину?
Дадли, равнодушный к взглядам фрейлин, медленно взял ее холодную руку, наклонился и поцеловал. Затем он встал на колени и поднял руки, как испокон веков делали люди, приносящие клятву верности. Елизавета наклонилась и приняла его ладони в свои.
– Я был и останусь твоим, – сказал Роберт. – Сердцем и душой. Ты была и останешься моей королевой. Ты единственная женщина, которую я любил по-настоящему. Если ты захочешь, чтобы я танцевал на твоей свадьбе, я сделаю это со всем блеском и изяществом. Если ты вызволишь меня из нынешнего плачевного состояния, я мгновенно верну радость нам обоим. Я – твой друг, возлюбленный на всю жизнь и супруг перед очами Господа. Только прикажи мне, Елизавета, и я буду рядом всегда, до самой смерти.
Они дрожали, не в силах отвести глаза друг от друга.
Выждав несколько тягостных минут, Кэт Эшли набралась смелости, подошла к ним.
– Ваше величество, люди будут говорить об этом.
Елизавета вздрогнула и выпустила руки Роберта. Он встал.
– Ваше величество, вам сейчас лучше отдохнуть, – сказала Кэт, затем перевела взгляд на бледное, застывшее от потрясения лицо Роберта. – Королеве нездоровится. Сэр, не усугубляйте ее состояние.
– Да принесет Бог здоровье и счастье вашему величеству, – порывисто произнес Дадли и поспешил уйти, чтобы королева не видела его лица, перекошенного отчаянием.
Отец мистера Хайеса родился в семье, арендовавшей земли Дадли. Поначалу он торговал шерстью, но сумел подняться выше и стать мэром Чизлхерста, отдал своего сына в школу, а потом отправил изучать законы и право. Когда отец умер, молодой Джон Хайес обладал небольшим состоянием и имел доходную профессию. Отношения с семейством Дадли он сохранил и был одним из немногих, кто не отвернулся от них в тяжелые годы правления Марии. Джон Хайес помогал матери Роберта составлять прошения о возвращении титула и имущества. Потом, когда на трон воссела Елизавета и звезда Дадли вновь начала подниматься, Хайес взялся управлять деловыми интересами Роберта в Лондоне и провинции. Заботами Джона все, во что вкладывал деньги сэр Роберт, приносило ощутимые, постоянно возрастающие доходы.
Эми любила останавливаться в доме Хайеса. Иногда туда приезжал и Роберт, чтобы поговорить с Джоном о делах, посоветоваться насчет новых вложений, сыграть в карты или поохотиться.
Эми и Лиззи прибыли в Чизлхерст около полудня. Сентябрьское солнце еще оставалось ярким и жарким, и Эми была рада поскорее укрыться от него в доме.
– Добро пожаловать, леди Дадли, – сказал Джон Хайес, целуя ей руку. – Рад, что вы снова у нас. Миссис Минчин проводит вас в вашу комнату. Вы ведь предпочитаете ту, что выходит в сад?
– Да, если возможно. Скажите, есть вести от моего господина?
– Он написал, что собирается приехать сюда через неделю, – ответил Джон Хайес. – Правда, точный день приезда не обозначил. Думаю, сэр Роберт и сам этого не знает, – с улыбкой добавил он.
Эми тоже улыбнулась.
«Конечно, откуда ему знать, когда королева соблаговолит отпустить его», – послышался в ее мозгу голос ревнивой жены.
Она сразу же сунула руку в карман и нащупала четки.
– Когда бы он ни приехал, я всегда рада видеть его, – сказала Эми и вслед за горничной пошла наверх.
В дом вошла Лиззи Оддингселл, с наслаждением откинула капюшон и принялась отряхивать пыль с дорожного костюма. Приведя себя в порядок, она сердечно поздоровалась с Джоном, своим давним и добрым приятелем.
– А леди Дадли неплохо выглядит, – сказал тот. – Я слышал, она очень больна.
– Неужели? Где же ты это слышал? – с подчеркнутым равнодушием спросила Лиззи.
Джон Хайес задумался.
– Пожалуй, в двух местах. Мне кто-то рассказывал в церкви. Еще об этом сообщал мой лондонский секретарь.
– Чем же больна леди Дадли?
– Секретарь говорил, что-то там в груди. То ли камень, то ли опухоль. Очень большая, вырезать невозможно. Говорили, что сэр Роберт решил расстаться с ней. Она согласилась уйти в монастырь и дать ему развод, поскольку не в состоянии родить ребенка.
Слушая это, Лиззи все плотнее сжимала губы.
– А что скажешь ты? – спросил ее хозяин дома.
– Ложь все это, – невозмутимо ответила она. – Как по-твоему, кто заинтересован в распространении всей этой клеветы? Кто придумал, что леди Дадли неизлечимо больна?
– Откуда мне знать? – Джон развел руками. – Как говорится, река глубока. Просто я слышал, что все зашло слишком далеко…
– До тебя дошел слух, что они любовники?
Мистер Хайес обернулся назад, не слышал ли кто, будто даже косвенное упоминание королевы и Дадли могло ему повредить. Коридор был пуст.
– Он якобы намеревается оставить свою супругу и жениться на той даме, о которой мы говорим. Она вроде бы имеет схожее желание и обладает властью осуществить его.
– Многие так думают, – кивнула Лиззи Оддингселл. – Но все это не более чем слухи. Они беспочвенны и такими останутся.
Джон Хайес задумался, а затем прошептал:
– Если известно, что она очень больна и не способна рожать, может, им и есть смысл мирно расстаться.
– Если все считают ее больной, то никто не удивится, если она вдруг умрет, – еще тише прошептала Лиззи.
Джон Хайес испуганно вскрикнул и перекрестился.
– Боже милосердный! Лиззи, ты никак сошла с ума? Что за ужасные мысли бродят в твоей голове? Неужели ты всерьез думаешь, что он способен на такое? Только не сэр Роберт!
– Я уже не знаю, что и думать. Зато могу тебе сказать, что на всем пути от Абингдона до Чизлхерста люди сплетничают по поводу его светлости и королевы. Все считают, будто Эми смертельно больна. А на одном постоялом дворе… мы еще спешиться не успели, как подбегает хозяйка и спрашивает, не послать ли за лекарем. Все говорят о ее болезни и о любовных интригах сэра Роберта. Говорю тебе, не знаю, что и думать. Только кому-то очень неймется.