— А я?
— А что ты?
— Ты меня забыл спросить.
— А ты против?
— Иметь такого внука?
— Не издевайся.
— Просто каков вопрос — таков ответ.
— Ты невыносима... — выдохнул он и наконец-то поцеловал ее.
— Это... ты... невыносим... — все-таки успела выговорить Алена, пока не перехватило дыхание и земля не начала уплывать из-под ног.
— Может быть, поедем ко мне? — горячо шепнул он. — Неудобно как-то...
— Бабушка велела тебе остаться... Старших надо слушаться... Отпусти меня, я тебе постелю...
— А что, мы уже засиделись допоздна?
— А разве ты не хочешь?
— Давай не будем больше спорить, — примирительно сказал Алеша.
— Но ты сам всегда первый начинаешь, — возразила Алена.
— А ты подхватываешь.
— Мне велели провести экскурсию. — Алена шутливо выскользнула из его рук, словно поддразнивая. — Я начинаю. Итак, здесь работал мой дед, профессор Северьянов, который всю жизнь посвятил изучению наследия Петра Андреевича Вя...
— Я знаю, — перебил ее Алеша. — Я слышал о нем в Остафьевском музее. Давай перейдем сразу ко второй части нашей программы.
— А ты и в Остафьеве был? — изумилась Алена.
— Ну я же должен был выяснить, на самом деле ты княжна или самозванка...
— Самозванка... — засмеялась Алена. — Переходим ко второй части.
Она стелила простыни на узком кожаном диване и тихо торжествовала. Он искал ее! Он рыскал по адресным столам! Он ездил в Остафьево! Но почему-то ни словом не обмолвился об этом... Упрямец... Гордец... Ревнивец... Венецианский мавр.
Они не включали свет, хотя за окном уже опустились быстрые осенние сумерки. Все, что им нужно было увидеть, они видели — белый квадрат простыни и силуэты друг друга. А остальное — на ощупь...
— Где ты, — позвал Алеша. — Ничего не вижу...
— Притворщик.
— Иду на голос...
И они сплели объятия на белой простыне...
— Тише, бабушка услышит...
— Я заметил, отсюда до спальни далеко... И потом, мне обещали устроить экскурсию...
Экскурсию Алеша начал прямо от мочки ее маленького ушка, потом продвинулся ниже, обстоятельно исследуя шею, потом скользнул к груди и задержался надолго у каждого из двух волнующих холмиков, увенчанных набухшими спелыми ягодами сосков...
Кожаный диван был слишком узким для двух тел, но они каким-то чудом поместились на нем, слив два тела в одно.
— Прости меня, — тихо шепнул ей Алеша. — Я вел себя как полный идиот...
— Я это давно заметила... С самого первого дня нашего знакомства...
— Но я ревную тебя, как сумасшедший... Это плохо...
— Нет... — помолчав, отозвалась Алена. — Это хорошо.
— А сегодня я посрамлен, уничтожен, убит наповал...
— И кто же тебя сразил? Уж не я ли?
— Нет. Старая княгиня... Ведь я не верил тебе...
— А кого ты ожидал увидеть? К кому, по-твоему, ты меня вез? И как ты мог сам... везти меня... к кому-то?!
— Я чуть не умер по дороге, — серьезно признался Алеша. — А потом просто гора с плеч свалилась.
Они лежали лицом друг к другу на боку, тесно прижавшись и сплетя руки вокруг тел. Шевельнуться на этом диване означало, что тот, кто оказался с краю, должен был неминуемо скатиться на пол.
— А мне каково было, ты подумал? — спросила Алена. — Сплошные упреки и обвинения, а за что?
— Я же покаялся...
— А я еще не дала тебе индульгенцию.
— В православной традиции за раскаянием автоматически следует отпущение грехов.
— Ну если ты так подкован в Священном писании, то должен знать, что самый страшный грех — это гордыня. А она у тебя непомерна.
— Не гордыня, а чувство собственника, — зарычал он и обхватил Алену еще крепче. — Я тобой ни с кем делиться не намерен... Бог создал женщину плоть от плоти мужской...
И Алене вдруг расхотелось с ним спорить. Она сама была такой же собственницей. И вполне была согласна с писанием. Она действительно плоть от плоти его...
— Держи меня... никуда не отпускай... никогда... Всю жизнь. Еще крепче...
— Я боюсь, что тебе будет больно.
— Нет, мне приятно.
И, зарываясь лицом в ее волосы, Алеша пробормотал нечто непонятное:
— ...Моя дама бита... Туз выиграл...
Глава 9
ПОРЯДОК СЛОВ В ПРЕДЛОЖЕНИИ
— Я так люблю тебя, что ты не представляешь...
— Нет, это ты не представляешь, как я тебя люблю!
— Мы опять спорим?
— Нет, мы наконец-то объясняемся...
— Между прочим, я первая тебе призналась в любви. А ты все топорщился да ершился... Золотая рыбка... Чудо-юдо морское...
Они тихонько переговаривались, обмениваясь поцелуями и на ощупь натягивая одежду.
Поздний серый рассвет еще не успел заняться за окном, но они решили потихоньку выбраться из бабушкиной квартиры, чтобы провести остальное время в его гостиничном номере.
— А ты мне правду сказал? — Алена вдруг замерла, словно вспомнив что-то кошмарное.
— Что я тебя люблю? Разве эти губы умеют врать?
Он опять поцеловал ее.
— Подожди, Алешка... Ты говорил, что опять уедешь...
— Я собирался...
— Но как же так? Я больше не выдержу одна...
Он приподнял ее лицо за подбородок, провел пальцем по щеке и удовлетворенно констатировал:
— Ты плачешь.
— А тебе это доставляет удовольствие? Доводить меня до слез...
— Честно говоря, приятно, когда при одной мысли о разлуке девица начинает горько рыдать.
— Так ты нарочно!
Алексей слегка нахмурился:
— Вообще-то... Ей-богу, не знаю. Я уже послал заявку. Понимаешь, могут вызвать либо меня, либо Мигеля...
Алена побледнела и упавшим голосом сказала:
— Значит, правда...
Алексей вдруг чему-то улыбнулся:
— Тебе смешно, что я переживаю? — вспылила она. — Ну и катись в свое море-океан, если тебе со мной плохо!
Он сграбастал ее в охапку и прижал к себе.
— Не бойся, я ведь не собираюсь покидать тебя на семнадцать лет...
— Еще не хватало!
— А ты меня будешь ждать?
В его голосе опять проскользнуло подозрение.
— Если не уверен, не уезжай! — заявила Алена.
Он слегка отстранил ее за плечи и вгляделся в полумраке в ее лицо.
— Может быть, и не уеду, — задумчиво сказал он.
— Я хочу знать наверняка. Твои «может быть» меня не устраивают...
— Как и меня твои. Я тоже хочу быть уверен.
Нет, это невыносимо! Он опять за свое! Только что раскаялся, посмеялся над своей подозрительностью и опять начинает снова!
Алена возмущенно сбросила его ладони со своих плеч и демонстративно отошла к окну.
Алеша шагнул следом и обнял ее сзади, шепнул примирительно: