Читать интересную книгу Мир на краю бездны - Александр Шубин

В этих условиях Сталин решил дать Чан Кайши возможность отдышаться, и отвлек внимание японцев на себя. 12 июля 1938 г. советские пограничники пришли на сопку Заозерная перед озером Хасан и сделали на ней опорный пункт, оборудовав его колючей проволокой. Граница проходила по вершине сопки. Поэтому, окопавшись на манчжурском склоне сопки, советские пограничники фактически нарушили границу. Без приказа из Москвы такого не делают. Появившийся вскоре японский чиновник начал протестовать, что пограничники восприняли как нарушение границы, и нарушителя пристрелили. Это было уже серьезно. 29 июля японцы подтянули крупные силы и вышибли пограничников с сопок, заняв полосу советской территории между границей и озером Хасан. Тут стало ясно, что место для конфликта выгоднее для японцев, так как их позиции прикрывает озеро. Сталин строго приказал командующему Дальневосточного фронта В. Блюхеру выбить с высот японцев, но не переходить границу Манчжурии — СССР должен был выглядеть жертвой агрессии, а не агрессором, чтобы не нарушать сложных игр в Европе. Однако сделать это Блюхеру оказалось не по силам. Красная армия наступала по узкой полосе между озером и границей, что позволяло японцам буквально скашивать наступающих плотным огнем. Советская авиация действовала неэффективно. В конце концов Блюхер все же обошел японцев по манчжурской территории, нарушив приказ Сталина. Красноармейцы зацепились за одну сторону сопок, японцы — за другую (советскую) сторону. На этом 12 августа и было достигнуто соглашение о прекращении огня[521].

Сталин был недоволен действиями Блюхера (возможно, это сыграло трагическую роль в судьбе маршала). Но и опыт боев на Хасане, которые в советской прессе были объявлены великой победой, терять не хотелось. Место арестованного Блюхера занял его начальник штаба Г. Штерн. Ему предстояло отражать натиск японцев в дальнейшем.

После непродолжительной паузы японцы возобновили наступление в Китае. 25 октября после упорного сражения Ханькоу пал. 21 октября был зазвачен также крупный порт Кантон. Положение Чан Кайши стало критическим. Он отошел в горы Сычуаня, в Чунцин.

Разрастание войны в Китае стало хорошим поводом для Рузвельта, чтобы начать поворот от политики изоляционизма. Все более широкие коммерческие круги были возмущены мировой нестабильностью, особенно ограничениями свободы торговли в связи с войной в Китае. Рузвельт смотрел дальше. Он видел, что социальное государство не может устойчиво существовать без «допинга», кризис неумолимо возвращается. Таким допингом могла бы стать торговля оружием в условиях ширящихся военных конфликтов. Но этот рынок был закрыт для США, потому что в общественном мнении доминировал страх перед вовлечением страны в заокеанские конфликты. Принцип изоляционизма был закреплен в Законе о нейтралитете 1935 г. Сам Рузвельт подписал его без особого энтузиазма, утверждая, что его «негибкие положения могут вовлечь нас в войну, вместо того, чтобы удержать от нее»[522]. Но в 1935 г. Рузвельт был занят внутриамериканскими проблемами и не счел вопрос принципиальным. Теперь, в условиях кризиса его реформ и раздела мировых рынков преодоление изоляционизма стало важнейшей целью политики Рузвельта. Социальное государство Рузвельта могло опереться на ВПК.

Рузвельта не устраивали привычные для европейцев подходы к проблеме безопасности. Когда после нападения Японии на Китай СССР предложил США заключить пакт, Рузвельт ответил: «Пакты не дают никакой гарантии, им нет веры… Главная гарантия — сильный флот»[523]. Рузвельт был прав — пакты 20-30-х гг. ждала бесславная судьба. Даже если бы Рузвельт и хотел защищаться пактами, изоляционисты не позволили бы ему связать страну опасными военными обязательствами. Производство оружия — другое дело.

Отход от официального изоляционизма Рузвельт начал в так называемой «карантинной речи» 5 октября 1937 г.: «К сожалению, эпидемия беззакония распространяется. Отметьте это себе хорошенько! Когда начинается эпидемия заразной болезни, общество решает объединиться и установить карантин больных, чтобы предохранить себя от болезни»[524].

Вроде бы в речи говорилось об изоляции от войны («изоляционизм»), но с применением силы. А чтобы устанавливать карантины, Америка должна была выйти за пределы Американского континента.

Пока США еще только начинали свой разворот от изоляционизма к вмешательству, главной задачей Японии в Китае было перерезать линии снабжения Чан Кайши из СССР и Британии. 14 мая 1939 г. японцы блокировали английский и французский сеттльмент (торговое поселение) в Тяньцзине, поскольку там скрылись четверо китайцев, обвинявшихся японцами в убийстве. Это был принципиальный конфликт — признавать ли право японцев вершить правосудие в Китае? Японцы требовали от англичан отказаться от использования сеттльмента для «антияпонской деятельности», к которой относилось даже обращение денег гоминьдановского правительства. «Владычица морей» не рискнула в сложившейся обстановке конфликтовать со «страной восходящего солнца» и заключила 22 июля соглашение Ариты-Крейги, по которому Британия признавала Японию законной властью на оккупированных ею территориях. Франция не стала возражать. А вот США не шли на уступки. Свобода торговли в Китае была для них делом принципа, а японцы ее ограничивали, отрезая в свою пользу лакомый китайский кусок. В ответ на нарушения прав американских граждан США 27 июля объявили, что с января 1940 г. прекратят торговлю с Японией. Это была угроза эмбарго. Это было серьезно — именно из США Япония импортировала нефть и большую часть военных материалов. Американцы требовали восстановления свободы торговли в Китае.

Но поставлять оружие Китаю США не торопились. После соглашения Ариты-Крейги англичане фактически прекратили помощь Чан Кайши, а в 1940 г. и вовсе перекрыли китайско-бирманскую дорогу, по которой снабжались его войска. Поставки оружия и боеприпасов из СССР оставались последней надеждой Китая. В 1937–1938 гг. было поставлено на 300 миллионов рублей оружия и техники, в том числе 361 самолет с летчиками.

Со стороны СССР через Монголию и Синцзян оружие продолжало поступать. Японцы после Хасана решили, что Красная армия — не очень сильный противник, и в отрыве от основных своих коммуникаций она не сможет противостоять сильной японской группировке. В командовании японской Квантунской армии, расквартированной в Манчжурии, созрел план проверки на прочность рубежей Монголии. Если сопротивление советско-монгольских войск будет сильным, можно представить дело незначительным пограничным конфликтом вроде Хасана, а если Красная армия потерпит поражение, то открывается возможность развить успех в монгольских степях и перерезать советские коммуникации в Китай.

С 1936 г. просоветский режим Монголии конфликтовал с манчжурским прояпонским режимом из-за небольшого пограничного участка в районе реки Халхин-Гол. Оба государственных образования, возникшие на территории бывшей китайской империи, имели нечеткие границы. По одним картам граница проходила по реке, по другим — восточнее. В мае 1939 г. монгольские пограничники заняли плацдарм восточнее, манчжуры напали на них. В эти пустынные места стали стягиваться японские и советские войска. В июле 1939 г. на Дальнем востоке была создана Фронтовая группа во главе с Г. Штерном и подчиненная ему сосредоточенная в районе Халхин-Гола 1 армейская группа войск во главе с Г. Жуковым. Агрессивный полководческий стиль Жукова дополнялся опытом Штерна. Штерн наладил оперативную переброску подкреплений, боеприпасов и горючего Жукову. В результате 1 армейская группа получила перевес над японской 6 армией. Время работало на советско-монгольскую сторону. Японцы переправились через Халхин-гол, создав угрозу войскам, оставшимся на восточном берегу. Возможность удержать советский плацдарм на восточном берегу определяла успех всех боев на Хаолхин-голе. Жуков бросил в атаку на окопавшихся японцев танковую массу (пехотные части не успели подойти), и, несмотря на большие потери, разгромил опасный Баин-Цаганский плацдарм японцев. После этого уже не торопясь советское командование подготовило силы для решающего удара. 20–31 августа 1939 г. 1 армейская группа прорвала фланги японцев танковыми клиньями и совершила классическое окружение 6 японской армии. Противник был полностью разгромлен[525]. Эта победа стала событием мирового значения. Японцы поняли, что связываться с СССР не стоит. И поняли очень вовремя для Сталина. Когда советские танки утюжили японские окопы за Халхин-Голом, в Москву прилетел министр иностранных дел Германии Риббентроп.

Глава VII

Крах вселенной Чемберлена

Правь, Британия…

В 1938–1939 гг. судьбу мира решало немногочисленное сообщество людей, перемещавшихся по Европе с дипломатическим визитами, церемонно беседовавших на дипломатические темы в формальной и неформальной обстановке. Осенью-зимой 1938 г. судьба эта казалась почти решенной. СССР был выдавлен из Европы на рубежи допетровских времен, и ему предстояло стать еще одним «Китаем» или «Эфиопией» — пространством, где Германия могла решить свои проблемы, растрачивая свою накопившуюся агрессивную энергию. На этот раз Германии предстояло действовать не как нарушителю спокойствия, а как авангарду цивилизованного сообщества, проводить жандармскую акцию против варваров. Рейх вернулся в лоно цивилизованных держав в Мюнхене и готова играть по правилам, то есть применять силу в нужном направлении с согласия главных цивилизованных стран. Европейские весы застыли в правой точке.