На фоне робких, скользких, как рыбы, боящихся взять на себя малейшую ответственность обитателей других посольств, досиживавших, а то и бурно ударившихся в амуры с местными красавицами в алматинской глуши в последние предпенсионные годы, эти двое выделялись особенно ярко.
Паскуаль де ла Парте, которого я и сегодня считаю своим другом, походил на классического испанского идальго и даже написал роман «Надя». Его французский коллега Смессов и французский консул Жан Пьер Мон–тань Gean — Pier Mogntan), которым я многим обязан, (когда–нибудь придет время об этом рассказать) были в то время самой большой головной болью министерства иностранных дел Казахстана. Потому что едва ли не в первый раз за все время существования назарбаевского режима, вдруг оказалось, что святая убежденность нашего президента, что всех и вся можно купить — за деньги, концессии, преференции etc. — вдруг не работает. Посольство Франции демонстрировало в те годы, что оно представляет интересы крупной европейской державы, вовсе не собирающейся рассыпаться в похвалах перед сомнительным политическим режимом. И если остальные дипломаты тщательно обкладывали конкретную критику обильной ватой похвал «курсу нового регионального лидера», французский посол себя особо этим не затруднял. Было очевидно, что они здесь не для исполнения посольского церемониала, не для выклянчивания преференций для французских компаний — у них своя, серьезная, ответственная миссия в сложнейшем с политической точки зрения центрально–азиатском регионе. Французы откровенно играли в свою игру, и, наблюдая за этой игрой потом уже со своего посольского поста в Австрии, я не мог не испытывать к ним огромного профессионального уважения. И еще одно обстоятельство объединяло синьора де ла Парте и месье Смессова. У обоих были усы.
Это и привело моего дорогого тестя к крупному дипломатическому конфузу.
Однажды в конце декабря 2002 года в Астане на приеме в Отеле «Интерконтиненталь» по случаю Дня Независимости, президент Назарбаев, приветствуя послов, вдруг во всеуслышание заявил — «а вот с этим я здороваться не буду»! «Этим» оказался представитель Испании Паскуаль де ла Парте, вся вина которого заключалась в том, что из–за аристократических усов он был принят президентом Назарбаевым за Сержа Смессова. Случись такое где–нибудь в другой стране, о неслыханном скандале долго писали бы в газетах, и не миновать при этом дипломатических нот, но работавшие в Казахстане западные дипломаты были готовы и не к такому. Присутствующие просто сделали вид, что ничего не расслышали.
Зато реплику президента хорошо расслышали мидовские чиновники, и несчастный синьор де ла Парте быстро оказался в изоляции: осторожный МИД на некоторое время прекратил любые контакты с испанским посольством. Это было особенно занятно на фоне того, что как раз в это время готовился первый визит короля Хуана Карлоса в Казахстан.
Эта трагикомедия продолжалась до тех пор, пока, по просьбе посла, я не разъяснил своему тестю, что вышла ошибка, и что синьор де ла Парте ни в чем перед Назарбаевым не провинился. А «провинился» перед ним французский посол Серж Смессов, в связи с памятным делом Жакиянова: этот казахский оппозиционер в 2002 году несколько дней укрывался во французском посольстве. Однако он не стал просить политического убежища, вышел под гарантии со стороны казахского министра иностранных дел Идрисова и послов Евросоюза в том, что его дело будет рассматриваться исключительно в Алма — Ате, но был сразу же конвоирован в колонию в Павлодарской области …
Серж Смессов, при всей своей богатой дипломатической биографии, с такой наглостью столкнулся, видимо, впервые, и не постеснялся выразить нашему МИДу свое недовольство. В свою очередь и наш президент, привыкший к тому, что послы соревнуются лишь в степени выражения своих наиприязненнейших чувств к его персоне, с такой «наглостью» тоже столкнулся впервые: в узком кругу он отзывался о французах крайне неприязненно, но пострадал от его антифранцузских настроений только испанский посол …
Глава 41
Гнус, Сайгак, Утенок и другие товарищи
Теперь, со стороны, издалека, многое из того, что вчера еще казалось нормальным и естественным, таким уже не кажется. Многое переосмысливаешь, переоцениваешь. Многому задним числом удивляешься. Например, тому, что все без исключения члены правящей элиты Казахстана, люди с миллиардными, в худшем случае многомиллионными состояниями, люди, которые распоряжаются не самой маленькой страной в мире … носят клички.
Традицию эту завел сам Назарбаев, большой любитель красного словца. Впрочем, и у него есть прозвище. Даже не одно, а целых три. О прозвищах президента знают все: иногда члены «команды» то расслабляются, то впадают в лакейский раж, и прилюдно именуют президента по принятой в их среде кличке — «Хозяин». Второе кодовое наименование президента Казахстана — «Шеф» или «Ноль первый». Третье, присвоенное ему каким–то анонимным острословом — «Бабуин» — используется, естественно, исключительно за глаза и только среди надежных людей. Единственное известное нарушение этого правила допустил в свое время министр информации Ертысбаев — в неофициальных частных беседах с каким–то оппозиционером он именовал Шефа вместо Хозяина, Бабуином, а оппозиционер беседу записал и напечатал. С той поры третье прозвище президента стало известно широкой публике.
Клички членов назарбаевской мафиозной «команды» публике, напротив, совсем неизвестны. А жаль. Тут такой простор для исследователей нравов правящей элиты, для психологов, для языковедов — дух захватывает! Сами посудите.
Ближайший сподвижник президента, его казначей, бывший управляющий делами администрации, а ныне просто всемогущий пенсионер Владимир Ни за глаза именуется «Собакоедом». В этом прозвище, с легким ксенофобским налетом, очевидно, проглядывает затаенная на Шефа обида за то, что ближайшим партнером он сделал хоть и гражданина Казахстана, но не казаха.
Премьер — Министра Масимова назарбаевские товарищи тоже выделяют по национальному признаку — его за спиной ласково именуют «Уйгуренком» или «Саддамом Хусейном» — за внешнее сходство с покойным диктатором Ирака. Назарбаев несколько раз говорил Масимову об усах, что его где–нибудь за рубежом арестуют пограничники в разгар охоты на Хусейна, и тот их немедленно сбривал, но под хорошее настроение патрона опять просил разрешение их отрастить. Разрешение на трансплантацию волос на голове Масимов попросил прямо перед назначением главой правительства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});