катапульта, метала в гущу вражеских солдат алхимические снаряды Джерака Хайдена. Железные шары с шипением разрывались острыми как бритва осколками, режущими все вокруг. Глиняные горшки раскалывались, рассыпая по ветру порошки. Люди с криком хватались за плавящиеся глаза, а другие падали, цепляясь за горло, или бились в галлюцинациях с несуществующими врагами. Десятки солдат срывали кольчуги и шлемы, яростно раздирая быстро покрывающуюся волдырями и отслаивающуюся кожу. Остальные, разъяренные, с мрачными лицами, продолжали идти вперед.
Ветер переменился и понес зеленые и желтые облака назад, через часть частокола, потом вверх и на восток, за город. Десяток жителей Тарнбрука, охранявших этот участок, задыхались и падали с пеной у рта, даже при смерти заливаясь истерическим смехом.
Золотое пламя полыхнуло в западной стороне частокола, ослепительно-яркое в демоническом сумраке. В нем горели и бревна, и лучники наверху. Со сверкающим мечом и с горящим взглядом инквизитор бросился в клубящуюся дымом брешь. Его люди взревели и последовали за ним, предвкушая победу.
Скрежет стали, глухой стук плоти – отрубленная голова инквизитора покатилась, подскакивая, тем же самым путем обратно. В брешь вступила огромная тень, прорубаясь топором сквозь первый ряд солдат.
Амогг с хохотом наносила кровавые разрушения и расшвыривала людей, как поломанные игрушки.
– Деритесь хорошо, людишки. Порадуйте Амогг Хадакк.
Атакующие Империи света сбавили темп, но все же продолжали двигаться вперед – теперь осторожнее, прикрываясь щитами, оценивая оружие и остерегаясь опасной близости огромного орка. Все они носили прекрасные кольчуги и прочные шлемы, но хоть доспехи и защищали от острых мечей, один лишь удар тяжелого топора ломал кости.
Рыжая Пенни и отряд женщин-ополченцев бросились на подмогу вождю орков, пока ее не успели сокрушить превосходящим числом. Врага встретила стена копий – бей, шаг назад и бей снова, как их учили.
Но какой бы крупной ни была предводительница орков, в одиночку она не могла защитить всю брешь, и солдаты проникали с обеих сторон. Они пробовали использовать свои доспехи и силу, чтобы прорваться через лес копий. Некоторые колебались, осознав, что столкнулись с женщинами, – роковая ошибка. Копейщицы Рыжей Пенни ни минуты не сомневались. Бей, шаг назад, снова бей…
Золотой титан и громадный генерал-демон продолжали бой на склоне холма, каждый удар пылающего меча и тяжелой булавы сотрясал и раскалывал землю. Они били и резали полные нереальной мощи тела друг друга, лился дождь обжигающей черной крови и золотого огня, а доспехи трещали под натиском. Клыкастая пасть Малифера щелкнула в угрожающей близости от золотого носа принца Сокола, и защитник Светлейшей ответил ударом по крокодильей челюсти демона. Он нанес кулаком могучий, как стенобитный таран, удар, и по всей долине прокатился тяжелый гром.
Малифер мгновенно оправился, и с нарастающей яростью они продолжили бой.
На восточной стене все новые бревна обращались в огонь и пепел. Двое пеших инквизиторов, подвижных и быстрых, осторожной трусцой продвигались вперед, а за ними шел строй подчиненных. Они извлекли урок из роковой самоуверенности своего собрата.
Тиарнах, держа в каждой руке по мечу, шагнул к ним сквозь горящие угли и клубы пепла, преграждая путь. Его рыжие волосы блестели в свете огня, на губах играла презрительная усмешка. Он смеялся над инквизиторами и кричал:
– Подходите, и я вас выпотрошу, шакалы Богини!
Его сердце бешено колотилось от смеси смертельного страха и той старой дикой радости боя, по которой он так долго скучал. Впервые за многие десятилетия он ощущал себя по-настоящему живым.
– Бей проклятых язычников! – воззвал один из посвященных рыцарей и махнул рукой, направляя войско вперед.
Николас и группа ополченцев закричали: «За Тарнбрук!» – и двумя рядами бросились навстречу с копьями наперевес.
Два отряда сошлись в яростной схватке. Сталь пронзала плоть и кости, люди вопили.
Тиарнах прокладывал себе путь к инквизиторам. Он перерезал горло солдату, пинком разбил колено другому, и тот упал под ноги своим соратникам. Николас и еще один ополченец сопровождали своего командира, вонзая копья в незащищенные глаза, пах и шеи, отчаянно стараясь устрашить солдат Империи света. Но ненадолго. Тиарнах знал, что им не удастся долго сдерживать напор бывалых бойцов в тяжелых доспехах.
Нельзя было допустить, чтобы враг ударил по стене копий из-за щитов, и Тиарнах стал пробиваться вперед сквозь шквал смерти, клинки скрежетали о его шлем и кольчугу. Что-то скользнуло у него по щеке, вдоль челюсти вспыхнула горящая полоса. Костяшки пальцев ободрались и кровоточили от поспешных ударов. Боль была знаком чести, отказом от прежнего малодушия.
Щит врезался Николасу в лицо, и тот отшатнулся, почти лишившись сознания, усы залило красным. Кто-то из горожан выволок Николаса из строя, пока его не убили, и занял место в первом ряду.
Два быстрых и ловких, как рыбы, инквизитора приблизились к Тиарнаху, держа в одной руке меч и направляя на него свободные руки.
– Да поглотит тебя ярость Светлейшей! – вскричали они.
Сверкающий огонь вырвался из их рук и охватил Тиарнаха и ополченца с ним рядом. Вонь обожженной плоти наполнила воздух.
Один из рыцарей захрипел, его огонь начал затухать. Меч упал в грязь, а сам инквизитор растерянно смотрел на клинок, торчащий у него под мышкой, который, обойдя стальную пластину, пробил более тонкую кольчугу и льняной подлатник.
Тиарнах провернул оружие, и у рыцаря изо рта хлынула кровь. Он упал бесформенной кучей, и Тиарнах выдернул клинок как раз вовремя, чтобы отразить жестокий удар второго инквизитора. Они столкнулись, сталь проскрежетала о сталь. Серые глаза рыцаря за забралом шлема запылали яростью, загорелся меч, направленный прямо на Тиарнаха.
Удар грязного сапога в пах заставил второго рыцаря отшатнуться, случайным взмахом меча он отсек кисть одному из своих солдат. Окровавленный воин устремился за ним, вопя в диком восторге: «Тиарнах из клана Кахалгилроев!»
Он отбросил поврежденный клинок, подобрал хорошо сбалансированный меч рыцаря и бросился на врага, ополченцы Тарнбрука ринулись вслед за ним. Одному солдату он отрубил руку и пронзил мечом чье-то горло. В его мышцах кипела сила – сила веры, сила бога войны. Его объял восторг битвы, и он знал, что его место по праву здесь, на поле боя, а не в жалких пивных, где он топил горе и сожаления.
Инквизитор на дальнем краю поля боя поднял меч и исчез за вспыхнувшей молнией. Во второй раз молния прорезала чистое небо и поджарила трех испуганных женщин с кухонными ножами, которых держали в резерве ближе к центру города. Посвященный рыцарь опять стал видимым и обезглавил молодого человека в деревянных доспехах, но не раньше, чем тот издал леденящий кровь крик, предупредивший Черную Герран. Инквизитор пошатнулся и на миг прислонился к