Читать интересную книгу Кучум - Вячеслав Софронов

Старшие сыновья Соуз-хана, давно женатые, имевшие уже по нескольку жен, шушукались меж собой, подшучивали над отцом. Но он не обращал внимания на их смешки, отвечая на все издевки:

— У медведя силы побольше, чем у иного батыра, а и он зря не лезет в драку. На зиму в берлогу заляжет, затаится — и не сыщешь. Вот и нам самое лучшее сейчас — отсидеться тихо, незаметно, а как казаки уйдут, то все пойдет по-старому.

— А коль не уйдут? — спрашивал отца старший Шарип. — Что же нам теперь всю жизнь тут сидеть, от людей закрывшись?

— Сколько надо, столько и будем сидеть!

— Сейчас самое время уток погонять, боровая дичь подошла, — мечтательно вздыхал другой его сын Набут.

— И забудь! — замахал на него руками, испуганно округляя глаза, Соуз-хан. — Выбрось из своей глупой головы! Понял?

И сыновьям ничего другого не оставалось как подчиниться. Правда, уже на второй день заточения сыновья решили ночью, в тайне от отца, сбежать в лес на охоту. Осталось дождаться темноты и выбрать удобное место, где бы можно беспрепятственно перебраться через стену.

— Всадник! — неожиданно закричал после полудня стражник с башни.

— Неужели русские уже здесь?! — всполошился Соуз-хан и дрожащими руками схватил заранее приготовленную тяжелую пищаль.

— Да он один, — крикнул взлетевший на стену Набут.

— И что из того? Сперва один, а потом сотня. Не смейте разговаривать с ним! Всем спрятаться! Слышите?! Пусть думает, что мы все уехали куда-нибудь в гости.

— Отец, это, кажется, ханский визирь, — зоркие глаза Набута угадали в скачущем всаднике человека, который не раз бывал у них.

— Карача-бек?! Этот еще более страшный разбойник. Он опять втянет меня в какую-нибудь историю. Не открывайте ему.

— Как не открыть ханскому визирю? — удивился Шарип.

— Нечего ему тут делать. Скажите, что я болен.

— Так он и поверит, — вполголоса проговорил Шарип, отходя в сторону.

Меж тем Карача-бек, подскакав к стенам городка, обнаружил, что подъемный мост разрушен, а ворота наглухо закрыты. И сразу догадался о причине подобных приготовлений. Разглядев притаившегося на вышке охранника, громко крикнул:

— Где почтенный Соуз-хан? Здоров ли он?

— Ой, господин, — запричитал тот — наш хозяин шибко болен. Так болен, что и принять никого не может.

— Пусть впустит меня и я облегчу его страдания. Скажи, что у меня с собой хорошее лекарство. Да пошевеливайся там!

Охранник кубарем скатился по лестнице и доложил укрывшемуся в шатре господину, что ханский визирь во что бы то ни стало желает видеть лично его.

— Видно, и умереть мне спокойно не дадут, — заохал тот, тяжело дыша и держась за живот. У него и впрямь начались сильнейшие боли в области пупка и внутри так крутило кишки, будто там орудовала здоровенная мышь или змея.

Держась рукой за пупок, вминая его внутрь, он тяжело вполз наверх башни и крикнул:

— Мое почтение ханскому визирю! Как драгоценное здоровье нашего хана?

— Спасибо, здоровье его в полном порядке. А ты, говорят, умирать собрался? Не рано ли?

— Ой, плохо дело, очень плохо. Ни сидеть, ни лежать не могу. Видно, и впрямь умру скоро.

— Брось, Соуз-хан, брось глупости говорить. Поживем еще с тобой. Почему ты не впускаешь меня? Или у тебя заразная болезнь?

— Да кто его знает. Может и заразная, а может нет…

— Вели открыть ворота. Я постараюсь помочь тебе и хоть как-то облегчить страдания.

— Не могу, почтеннейший. Я еще вчера приказал завалить ворота и не открывать их никому.

— Тогда спускайся ко мне. У меня серьезный разговор и я не желаю перекрикиваться как двое глухих.

— Как я могу спуститься?! — всплеснул короткими ручками Соуз-хан. — Разобьюсь!

— Пусть хотя бы для меня лестницу спустят. Скоро ночь наступит. Да и поговорить надо. Давай лестницу!

Соуз-хан понял, что ему не отвязаться от назойливого гостя, и велел стражникам принести лестницу, по которой Карача-бек ловко вскарабкался на стену.

— Скажи своим нукерам, чтоб кто-нибудь стреножил мою лошадь. А то коль она убежит, придется брать у тебя доброго коня.

Карача-бек, проведенный в хозяйский шатер, заметил и сыновей Соуз-хана, поклонившихся ему, но без приглашения отца не посмевших зайти следом.

— Что же наследников своих не зовешь? Им тоже не помешает послушать, о чем старшие говорят.

Соуз-хану не оставалось ничего другого, как кликнуть сыновей.

— Отчего в поход с царевичем не пошли? — спросил их Карача-бек, осматривая плечистых здоровяков-братьев.

— Отец не пустил, — наклонил голову Шарип.

— Мы просились, — поддакнул младший.

— Успеют еще, навоюются, — с неожиданной твердостью в голосе проговорил Соуз-хан. Похоже, что болезнь его прошла и теперь, в присутствии сыновей, он держался уверенно, как и подобает отцу и хозяину.

— Может, и так… Может быть, немало еще всем нам повоевать придется. Многое зависит от того, как поход Мухамед-Кула сложится. Если удастся ему остановить русских, на том война и закончится. А вот коль они дальше поплывут… Тогда не знаю, как все повернется…

— Неужели такая сила у русских, что до самого Кашлыка дойти могут? А ведь и мой городок рядом, рукой подать. Что же делать?

— Подожди умирать раньше времени. Вон у тебя какие сыновья! Разве не защитят отца? А? — спросил он у зардевшихся румянцем молодых людей, ловивших каждое слово их разговора.

— Мы сможем постоять за себя! — привскочил Шарип.

— Я из лука утку влет сбиваю, — подхватил Набут.

— Это хорошо, что вы такие храбрецы. Только мне хочется о другом поговорить, — охладил их пыл Карача-бек. — Знаете ли вы, что ваш отец происходит из очень древнего рода? А значит, и вы тоже. Ваши предки были в родстве с великими ханами, которые владели едва не половиной сибирских земель. Поэтому я и почитаю вашего отца и вожу с ним дружбу. И вам надо помнить об этом.

— Мы помним, помним… А как же…

— И хорошо, что помните. Но наш хан Кучум не очень-то жалует людей древнего и знатного рода. Он водит дружбу с теми, кто ничего не имеет и всем обязан лично ему. Пока он у власти, вам и думать не стоит о высоком положении при ханском дворе.

— Это так, — подал голос Соуз-хан. — Не жалует он меня.

— А вы не думали, что будет, если русские вдруг да прогонят нашего хана? Кому достанется белый ханский войлок? Кто поставит свой шатер на ханском холме?

— Так сами русские и сядут, — простодушно ответил Шарип.

— Э-э-э… Ты плохо знаешь русских. Они не смогут управлять нами, потому что не знают нашего языка, обычаев, другой веры, нежели мы.

— Значит, найдут кого-нибудь, — предположил Набут.

— Вот именно. Кого-нибудь найдут, пригласят. Вы правильно меня поняли.

Соуз-хан, до которого начал доходить смысл слов Карачи-бека, хитро сощурился и причмокнул толстыми губами.

— Надо бы тогда помочь этим русским. А? Как думает почтенный визирь?

Я думаю, что ты правильно решил: отсидеться в городке и поглядеть, как дело выгорит, куда все обернется. Сейчас рано принимать чью-то сторону. Пусть все идет как идет.

— А где те ружья, что выковал тебе мастер, привезенный нами из Казани? — спросил Соуз-хан визиря.

— Они в надежном месте и ожидают своего часа. И лучше, чтобы ты совсем забыл о них.

— Хорошо, хорошо… — поспешно заверил его Соуз-хан. — Ты же знаешь, что я умею молчать.

— Да. Длинный язык часто укорачивает жизнь хозяину. А теперь, может, вы меня угостите чем-нибудь?

* * *

Рыбак Назис неспешно плыл на новом челноке, поглядывая на лежащий в носу улов. Рыба, отъевшаяся за лето, была вялой, чуяла приближение скорой зимы и держалась на глубине. В сетку, которую он ставил в устье небольшой речушки, попались пара щук и один небольшой язь. Но и этого должно хватить, чтоб сварить уху самому, накормить внуков.

После того, как они с новым господином Сабанаком ушли подальше от ханских сборщиков дани, даругов, нашли удобное для жилья место, прошло немало времени. Их пока никто не тревожил, мужчины повеселели, стали сытнее питаться женщины и дети. И сам Назис надеялся благополучно дожить остаток дней в тишине и покое.

— Ишь, как получается, — разговаривал по привычке он сам с собой, неторопливо взмахивая веслом и направляя лодку в узкую протоку в сторону селения, — когда одному человеку хорошо, то другим плохо. Наш хан желает много добра накопить, с нас шкурки требует. Мы, значит, помирай, а шкурки принеси. Разве можно так жить? Вот если встречу когда хана, то скажу ему: "Шибко жадный ты человек. Зачем нас обижаешь? Мы тебя не трогаем и ты нас не трогай. Нужна шкурка? Бери лук, ставь ловушку, добудь соболя. Почему мой внук должен тебе шкурку отдать? Нехорошо так…"

Назис уже собирался повернуть лодку возле развесистой талины, за которой начиналась протока, как вдруг, скользнув взглядом по спокойной речной глади, заметил вдали что-то необычное. Сощуря слезящиеся глаза, он напряг зрение и ему почудилось, будто белое облачко плывет прямо по воде.