— За тобой.
Прутья гудели и подрагивали, словно были под слабым, не травмирующим напряжением.
— Это ты мелагана «родной» назвала? — поинтересовался Сантана. — У них есть пол?
— У меня нет своего пола, — грустно сказала Яя. — И стеночки нет, и шкафчика тоже.
Она поползла в мою сторону. Грязная тряпка оказалась… частью ее юбочки, почти отмершей, держащейся на тоненькой связующей части. Похоже, мою подругу изрядно потрепали при захвате.
— Это же девочка, видно сразу, — поддержал меня Камачо, — именно она помогла нам определить, когда разрушили периметр.
— И она помогла мне вытащить хаосита из сэра Рохо, сражалась вместе со мной, — сказала я, протянув руку через прутья навстречу медленно ползущей Яе.
— Что мелагану нужно сделать, чтобы вы поверили Стелле и мне? — спросил Камачо.
— Ваша «Родная», по показаниям Уильяма Рохо, кусала бедро потерявшей силы Маккой, да еще была буквально увешана каплями. Капли специально доставили в столовую, чтобы спровоцировать массовое их потребление Стражами. Да вы понимаете, что секретарь сам не мог такое количество незаметно принести?!
Я вспомнила Уго с коробками, которые никак не могла себе объяснить, и целую их гору, сваленных в углу недалеко от Портала.
— Так допросите Уго Ласкеса, как только он придет в себя. И с его дружками поговорите, — предложила я. — Мы видели как он таскал коробки, и на последних полигонных тестах вел себя слишком самоуверенно, будто на что-то или кого-то надеялся, считал, что ему и так баллов накинут. Я дотянулась до Яиной шкурки, она была непривычно прохладной. Мои пальцы зарылись в грязную шерстку и дотронулись до дрожащей кожи. Секунда. И мелаган обернулся вокруг моей руки доверчивой муфточкой. Желтый глаз закрылся, и Яя замерла, едва дыша.
— Собственно, особых доказательств больше и не надо, — протянул Сантана. — Хотя… Камачо, а давай тоже самое с Гончей?
Нобиль начал убедительно доказывать ритору, что Гончая — это совсем другое и в ту клетку он засовывать руки категорически отказывается. Может Гончая и понимает его, Райдена, но явно недолюбливает как Стража и человека.
— Ладно, — сдался Сантана, — проверим вас еще на кукле. А эту, как вы там называете, яичницу, переведем в другие условия.
— Отпустите? — обрадовалась я.
Но, увы, отпускать мелагана никто не собирался. Зато ее переведут в лабораторию, выделят место для жизни и позволят ползать по всей территории помещения. Временно. Пока не узнают всех деталей с Уго. Обрадованная, я с трудом уговорила Яю временно слезть с моей руки, чтобы открыть клетку. Хаоситы не могли преодолеть зачарованные прутья, и любая попытка вытянуть руку с Яей могла обернуться тяжелыми последствиями для создания Хаоса. Уже отступая от клетки и уступая место рядом с ней ритору, я мельком взглянула на неприятно немеющие ладони. Вся внутренняя поверхность, там, где я касалась прутьев, выглядела серой и безжизненной. Моей коже очень не понравилась защита от Хаоса.
Глава 23
Кодекс Стража
Сегодня грядет насыщенный и волнующий день. Все началось еще утром, когда по аудиториям официально объявили: во всех городах мира, где Хаос осуществил Прорыв, человечество смогло себя защитить. Да, еще бродят, слабея с каждым днем, отдельные избежавшие уничтожения боевые хаоситы. Но исход противостояния уже определен. Осталась итоговая зачистка и рутинная работа по поиску тихо прижившихся тварей. Примерно через год-другой нас ждет очередная волна пробоев, когда по миру, из множества мелких разрывов ткани бытия, разбегутся низкоуровневые простейшие споры Хаоса, заселяя села и города. А через три года опять пойдут Прорывы с чуждыми, все более могущественными боевыми тварями. Словно Жнецы, они пройдутся по земле человечества, в большем количестве, показывая новые, ранее неизвестные способности. И к этому времени нам, Стражам, тоже предстоит стать сильнее.
Мы с Райденом завершим учебу…
— Опять у яичницы была? — по дороге в комнату меня догнала Моника, прервав задумчивое течение мыслей.
— Да, — улыбнулась я. — Завтра, после отъезда гостей ее представят студентам и сотрудникам академии. Будет жить на свободе, это так здорово.
— Первый ручной мелаган в истории всех мировых академий, — гордо произнесла Моника. На курсе перед принятием Кодекса из девушек нас осталось всего трое, но уже меняющих историю ГАСа. Я, Моника и Аделаида.
Мы с честью прошли отбор и сегодня будем плечом к плечу стоять с другими нашими однокурсниками на торжественном приеме в студенты. Первые девушки, обучающиеся в Гастонской академии Стражей. В другие академии изредка принимали представительниц женского пола, но никогда сразу троих. Окончательно наши ряды укрепились вчера, когда во вспомогательные службы перевели Ледку. Она совершенно не переживала по этому поводу, а прямо на занятии объявила о своей беременности и что просит академию посодействовать разговору с отцом ребенка, так как она из села и за ее спиной нет авторитетной семьи.
— Прошу у вас помощи, — сказала Ледка, вставая и протягивая руки к инстинктивно отпрянувшему Сантане. — Мне, слабой девушке, нужна защита родного учебного заведения.
Я боялась в это время смотреть по сторонам, стыдно было до горящих щек. Зато Моника активно комментировала:
— Вот сука. А эти… ты посмотри! Полкурса белые от страха сидят!
— Хороший всем урок, — меланхолично заметил Мартин. — Она и ко мне подкатывала зачем-то, хотя я не нобиль. Сначала к моему соседу пришла, дескать за советом по учебе, а сама на кровать плюхнулась. Он ее послал, у него невеста есть сговоренная.
— И что, пристала к тебе?! — нехорошим голосом спросила Вега.
— По руке погладила, плечу. Потом одумалась и куда-то дальше убежала. Я ее потом и на тренировке не видел. Только никак не пойму, откуда такая уверенность в залете? Это же нобильши обычно дорогими эликсирами с гарантией пользуются.
Я вспомнила бутылочку, подаренную мне Эстер и оставленную мной у двери. Понятно теперь, куда она так быстро исчезла. Надеюсь, скандал с Ледкой станет хорошим уроком не только моим однокурсникам, главное, чтобы на приеме следующего года не стали отказывать всем провинциальным девочкам, боясь повторения ужасной ситуации. Больше я Лагойю не видела, но, говорят, ее встречали у административного корпуса, веселую и довольную. Такие как она не пропадут. Зато пропадут все, кто решит с ними связаться. Две наши нобильши ушли из академии еще перед Прорывом, это мне сказал по секрету Фуко. Он фанатично привязался к Яе, просиживал рядом с ней часами и постоянно переспрашивал меня, что она рассказывает. И между прочим сам отвечал на мои расспросы. Сегодня утром, когда пришла пора одеваться на торжественное построение, я оставила их вдвоем. Ритор-эксперт по тварям Хаоса, воркуя, скармливал мелагану крохотные капли, собранные им с Мамбы, а яичница благосклонно принимала угощение, перепрятывая его в складках юбки, для дальнейшего выращивания и любования. Увы, название «Мамба» не оказалось настоящим хаотическим именем Медузы-17. На вопрос: «Почему Мамба?», Яя искренне ответила: «По ней же видно!». По моей воспитаннице тоже все было видно, она чувствовала себя счастливой. Особенно после того, как Камачо презентовал ей для проживания свой шкафчик для обуви, предварительно убрав оттуда полки.
— Вступаем в новую жизнь? — меня опять отвлекла Моника. Она уже облачилась в новенький темно-синий мундир с эполетом-логотипом ГАСа на левом плече. Подруга крутилась перед большим зеркалом, надевая белые перчатки и задорно помахивая длинным белокурым хвостом волос на затылке.
Я обвела взглядом комнату, где прожила месяц, полный эмоций и переживаний, восторгов и страхов. Мой дом — теперь на длительное время. Накинула на белоснежную сорочку китель первокурсника, застегнулась на все застежки. Надеюсь, папа будет мной гордиться.
— Девочки, пора, — Аделаида уже заглядывала в комнату, по обыкновению, строгая и спокойная. Ее приняли в последний момент, вчера, после бурного конфликта с семьей, которая отправляла дочь выходить замуж, а не учиться, и сейчас пребывала в шоке. Ада говорит, что поддержала ее только почти выжившая из ума пра-пра-бабушка, обожавшая Стражей в любом виде.