Тейлос не лгал. Хозяин участка действительно был справедливым — но, конечно, не милосердным. Ласья замер с поднятым топором.
— Ладно-ладно! — Он резко опустил топор. — Иной раз люди, работающие на расчистке, находят веши…
— Какие вещи? — перебил его Ренфо. Замешательство Ласьи возрастало.
— Вещи… ну, можно сказать, вроде сокровищ…
— Сокровища? — воскликнул Тейлос, и в его сузившихся глазах блеснул жадный интерес.
— Что еще за сокровища? — допытывался Нейл.
— Не знаю… ну, предметы… по виду как драгоценности…
— И что делают с ними? — Сэм хищно облизнул губы.
— Во имя Говорящего с Небом их разбивают на куски и сжигают.
— Зачем? — удивился Нейл.
— Потому что они прокляты — вот почему! И всякий, кто их коснется, проклят тоже!
Тейлос усмехнулся.
— Драгоценности, значит. Пусть себе будут прокляты, лишь бы мы их нашли. Их можно отнести в порт и там обменять или продать. Зачем же их ломать? Может, они и здесь окажутся полезными — что, если это машины, каких у нас нет, а мы надрываемся, валя деревья и выкорчевывая пни.
Ласья поднял на него тяжелый взгляд.
— «Любимцы небес» не пользуются машинами. А что касается тебя — не очень-то ты надрываешься, Тейлос. И ты ничего не продашь в порту. Такому, как ты, не позволят идти туда, пока не убедятся, что на тебе нет ничего, кроме штанов на голой заднице. Во всяком случае, если кто-нибудь попытается взять сокровища и об этом узнают, его выгонят туда, — он ткнул большим пальцем в сторону леса, — одного, без еды, без инструментов, без всего. Одним словом, эти сокровища не для того, чтобы их брать. Так что, если найдете, кричите, и достаточно громко.
— Откуда они появились? Я думал, на этой планете нет местной расы, — сказал Ренфо.
— Конечно нет. Здесь никогда не встречали людей. Я как-то слышал, что эта планета известна уже более ста лет — по планетному времени. Угольный синдикат купил ее на первом аукционе Инспекции — для перепродажи. Это было задолго до войны. Но Синдикат просто занес Янус в свои списки и послал две экспедиции, которые ничего здесь не нашли, — я имею в виду полезные ископаемые, по крайней мере в таком количестве, чтобы имело смысл их добывать. На планете вообще нет ничего, кроме леса и пары неглубоких морей. Когда это выяснилось, Синдикат решил избавиться от невыгодной планеты и продать ее поселенцам. Эти «любимцы небес» раньше жили на каком-то клочке неплодородной земли на сверхсухой планете, изо всех сил стараясь превратить ее в нечто более приспособленное для обитания. Каким-то образом они сумели собрать нужную сумму для уплаты аванса Синдикату и отправились сюда. Началась война. Акции Синдиката оказались у врага и обесценились, так что никто больше не являлся сюда требовать свою собственность. У «любимцев небес» есть для продажи латтамус и кора — этого вполне достаточно, чтобы держать открытым космопорт и быть отмеченным на торговых картах. Вот и вся история. И здесь не было и признаков аборигенов, никаких памятников, могил, развалин — ничего. Не находили и следов посадки кораблей. «Любимцы небес» решили, что сокровища насаждает темная сила, желающая ввести людей в грех, и пока невозможно доказать, что это утверждение неверно.
Сэм презрительно фыркнул.
— Глупо так рассуждать!
— Может быть, но они здесь хозяева, — предупредил Ласья.
— А ты сам когда-нибудь видел эти сокровища? — спросил Нейл, возвращаясь к своей обычной работе.
— Один раз, на участке Моргейма — он следующий к югу. И нашел его хозяйский сын. Сразу позвали Говорящего с Небом и собрали нас, чтобы молиться и уничтожить находку. Однако им это не очень помогло…
— Почему?
— Ровно через неделю этот парень заболел зеленой лихорадкой. Пришлось вывезти его в лес. Я был одним из его сторожей.
— А зачем его было сторожить?
— Больной зеленой лихорадкой ничего не соображает, бегает где попало, на человека не похож. Его нельзя подпускать к людям, потому что тот, кого он коснется, заболеет. Так что, если он пытается сбежать, его привязывают к дереву.
— И оставляют умирать! — Ренфо уставился на Ласью.
— А что тут поделаешь, болезнь неизлечимая. Врач из порта сказал, что мы все можем ею заразиться. Иногда родня дает больному сонное питье, чтобы он умер во сне, но Говорящий с Небом утверждает, что это неправильно: человек должен сознавать, какой он грешник. — Ласья ударил по дереву. — Зеленая лихорадка нападает на тех, кто нарушил какие-нибудь правила или был с чем-то не согласен. А этого Моргейма отец два раза учил — тот неправильно работал. Так что если он заболел, значит, получил по заслугам.
— Ты веришь этому? — спросил Нейл. Ласья пожал плечами.
— Когда видишь, как это происходит, или слышишь о таких случаях… Все, кого поразила зеленая лихорадка, в чем-то обязательно провинились. Была одна девушка, вроде слегка свихнутая — все ходила в лес, говорила, что очень любит деревья. Ей здорово доставалось за бродяжничество. Однажды ночью у нее начался жар, так ее и увезли прямо в лес. Она так кричала! А ее мать — вторая жена Козберга — просто была не в себе. Старик запер ее на две недели, пока не удостоверился, что все прошло.
Ренфо с трудом скрыл свое возмущение:
— Почему же ее просто не убили? Это было бы милосерднее!
Ласья фыркнул.
— Они так не думают. Быть добрыми к ее телу — значит губить душу. Девушка умерла в муках, в соответствии с ее грехом. «Любимцы небес» думают, что если человек умрет «неочищенным», как они это называют, то вечно будет пребывать во тьме. Если на нем большой грех, он должен за него платить: либо принять нелегкую смерть, либо еще что-нибудь. И вообще, лучше с ними не связываться. Они дают выучку всякому, не только своим верующим. Ну, хватит болтовни! Ты, Тейлос, давай проваливай с ведрами! Скажи хозяину участка, что груз у нас почти готов. И не мешкай по дороге.
Сэм, вылив воду, заторопился, пока был в поле зрения работающих. По всей вероятности, его шаги стали гораздо медленнее, когда он скрылся за кустарником. Поскольку обычно молчаливый Ласья сегодня оказался разговорчивым, Нейл решил воспользоваться этим и узнать как можно больше.
— Ласья, здесь кто-нибудь покупал себе свободу?
— Свободу? — Дровосек изумленно уставился на него. Юноша, видимо, прервал его размышления. Он медленно усмехнулся. — Не мучай себя, парень, даже и не думай об этом. Козберг не отпустит ту пару рук, которую он добыл, — пока они еще могут работать, разумеется. Ты не очень силен, но не лодырь, как Тейлос, выполняешь дневную норму. Я был военнопленным в Авалоне. По лагерю ходили и предлагали работу. И я согласился — это лучше, чем оставаться там, взаперти, и потерять разум. Когда я сюда приехал, у меня тоже были идеи насчет того, чтобы выкупить себя. Но только здесь вся земля, каждый кусочек вонючего гнилого дерева принадлежат небу, так они говорят. И только истинно верующий может получить право на участок. Это хитрый трюк в их игре. Истинно верующий должен быть таковым от рождения. Ты здесь, и они зажмут тебя в кулак, если ты возмутишься, тебя проучат, а то и выгонят в лес, причем когда и куда захотят. А теперь давай-ка зачищай здесь. Нам лучше сделать как полагается, когда старик придет нюхать вокруг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});