Я хмыкнул. Вот опять… Капитан заметил то же, что и я? И он знал об этом утром, во время спора? Хм, у него весьма странное мышление.
«Думаю, Ворон ушёл без согласия Капитана, но с его благословения. Ты спрашивал Шалуна?»
— Думал, что ты это сделаешь.
Немой покачал головой. Он не успел.
— Продолжай тут, а мне надо прихватить ещё пару вещей.
Я поспешил к госпитальной палатке, собрал своё оружие и выкопал подарок, который берёг для Душечки на день рождения. Потом я поймал Элмо и сказал, что хотел бы взять часть своей доли из тех денег, что достались нам в Розах.
— Сколько?
— Сколько унесу.
Он посмотрел на меня пристально и сурово, но решил не задавать вопросов. Мы пошли в его палатку и осторожно отсчитали деньги. Люди ничего о них не знали. Те, кто ходил тогда в Розы за Кочергой, хранили этот секрет. Однако были такие, кто удивлялся, как Одноглазый ухитряется отдавать карточные долги, никогда не выигрывая и не имея времени на свои тёмные делишки.
Когда я вышел из палатки Элмо, он последовал за мной. Немого мы нашли уже в седле, а лошадей — готовых тронуться в путь.
— Собрались прокатиться? — спросил Элмо.
— Ну.
Я приторочил к седлу лук, который получил от Леди, и сел на лошадь.
Элмо, прищурившись, посмотрел на нас обоих.
— Счастливо, — сказал он, повернулся и пошёл прочь.
Я посмотрел на Немого.
«Шалун тоже сделал вид, что ему всё равно. Он всё-таки проболтался мне, что давал Ворону дополнительное продовольствие ещё вчера перед началом сражения. Он тоже что-то знает.»
Ну-ну. Похоже, все о чём-то догадываются. Немой двинулся в путь, и я вернулся к мыслям об утреннем столкновении, роясь в памяти в поисках каких-либо намёков на всё происходящее. И кое-что я нашёл. Гоблин с Элмо тоже что-то подозревали.
ГЛАВА 2
Иного пути кроме как через лагерь повстанцев нет. Жаль. Я бы лучше постарался избегать появляться там. Воздух был полон мух и смрада. Когда мы с Леди здесь проносились, лагерь казался пустым. Но это не так. Мы просто никого не видели. Раненые, да и другие солдаты были здесь. Ревун и среди них посеял свою болезнь.
Я выбрал хороших лошадей. Кроме той, что принадлежала Трещине, я взял ещё несколько из той же неутомимой породы. Немой задал хороший темп и воздерживался от какого-либо общения, пока наконец мы не достигли внешней границы каменистой местности и он не натянул поводья, указывая мне знаками, чтобы я смотрел по сторонам. Он хотел знать точное направление, которого придерживалась Леди при перелёте обратно к Башне.
Я сказал, что мы, кажется, вошли в пустыню где-то в миле к югу от того места, где были тогда мы с Леди. Он отдал мне свободных лошадей и начал медленно продвигаться вдоль кромки скал, тщательно изучая поверхность земли. Сам я не сильно напрягался, зная, что он отыщет след гораздо лучше меня. Хотя на этот след мог наткнуться и я.
Немой вскинул вверх руку, затем указал на землю. Они покинули каменистую пустыню примерно там, где мы с Леди пересекли её кромку, когда возвращались обратно.
— Пытается выиграть время, не маскируя следы, — высказал я свою догадку.
Немой кивнул и двинулся на запад. Знаками он задал несколько вопросов о дорогах.
Основная дорога с севера на юг проходит в трёх милях к западу от Башни. По этой дороге мы шли в Форсберг. Мы подумали, что сначала Ворон отправится туда. Даже в эти тяжёлые времена на ней достаточно сильное движение, чтобы можно было скрыть следы мужчины и ребёнка. От обычных глаз. Немой думал, что сможет их проследить.
— Помни, что это его страна, — сказал я. — Он знает её лучше нас.
Немой кивнул с отсутствующим, беззаботным видом. Я посмотрел на солнце. До заката ещё около двух часов. Далеко ли они ушли?
Мы добрались до основной дороги. Немой несколько секунд изучал её, проехал несколько ярдов на юг, кивнул самому себе. Он помахал мне рукой, пришпоривая лошадь.
Так мы и ехали на этих не знающих усталости бестиях, час за часом, всю ночь после заката солнца. Так же вступили в новый день, направляясь в сторону моря, пока далеко не опередили свою жертву. Передышки были короткими и их было мало. У меня всё болело. Слишком мало у меня было времени отдохнуть после того, как закончилось предыдущее приключение с Леди.
Мы остановились там, где дорога огибает подножие поросшего лесом холма. Немой указал на оголённый участок, который мог послужить хорошим наблюдательным пунктом. Я кивнул. Мы свернули с дороги и начали подъём.
Я привязал лошадей и рухнул на землю.
— Слишком стар для такого, — сказал я и тут же провалился в сон.
С наступлением сумерек Немой меня разбудил.
— Уже идут? — спросил я. Он помотал головой и показал знаками, что до завтра их можно не ждать. Но мне всё равно придётся держаться настороже, на случай, если Ворон будет идти и по ночам.
Вот так, час за часом я и сидел, завернувшись в одеяло, дрожа от холодного зимнего ветра, наедине со своими неприятными мыслями; от кометы исходил бледный и тусклый свет. За всё это время я увидел только пару косуль, которые шли к возделанному полю в надежде найти себе какое-нибудь пропитание.
За два часа до рассвета Немой меня подменил. Какая радость. Теперь я мог дрожать лёжа и пережёвывать всё те же неприятные мысли. Но иногда я всё-таки погружался в сон, потому что когда Немой потряс меня за плечо, было уже светло…
— Идут?
Он кивнул.
Я поднялся, протёр глаза и уставился на дорогу. Так и есть, две фигуры, одна повыше, другая пониже, двигались в южном направлении. Но на таком расстоянии это мог быть любой взрослый с ребёнком. Мы поспешно собрались, оседлали лошадей и спустились с холма. Немой хотел подождать их дальше, за поворотом. А мне он сказал держаться за ними, на всякий случай. Этот Ворон может выкинуть всё что угодно.
Он скрылся. Я остался ждать, всё ещё дрожа и чувствуя себя очень одиноко. Те двое подошли к подъёму. Да. Ворон и Душечка. Они явно спешили. но Ворон казался спокойным, уверенный, что погони нет. Они прошли мимо меня. Я подождал минуту, выбрался из леса и последовал за ними, огибая подножие холма.
Немой поставил свою лошадь посередине дороги. Он немного наклонился вперёд, во всей его тощей фигуре чувствовалось что-то злое и нехорошее. Ворон встал в пятидесяти футах от нас и продемонстрировал свой нож. Душечка стояла у него за спиной.
Когда она заметила меня, то улыбнулась и помахала мне рукой. Я улыбнулся ей в ответ, несмотря на напряжённость момента.
Ворон резко развернулся. Лицо его стало злым. Его глаза сверкали гневом, а может, даже и ненавистью. Я остановился на таком расстоянии, чтобы он не мог добросить свой нож. Казалось, он не расположен к разговорам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});