Я не знал, как всех спасти.
Даже открытие врат не смогло бы разрешить проблему. Да и как-то слабо верилось в то, что вампиры собрались в свой изначальный мир. На Земле они жили припеваючи, в роскоши и богатстве. Имея слабость к золоту и драгоценным камням, окружали себя всё новыми изделиями из этих материалов, накапливая богатства этого мира. Подготовив для себя множество охраны из рождённых от людей низших, они могли не опасаться того, что вымирающий вид оборотней когда-либо создаст для них серьёзную угрозу.
Единственное, чего были лишены сами первородные — это магия. Ввиду её отсутствия на Земле, в их семьях практически не рождались дети. Но сами высшие, получая с кровью жизненную энергию людей, практически не страдали от её отсутствия. Кощеи могли жить так долго, как того захотели бы, и у каждого впереди была целая вечность. Они были практически бессмертны и почти неуязвимы. В отличие от высших вампиров, упыри были смертными, вынужденными постоянно поддерживать свою жизнь кровью других существ, но в подарок от высших им досталась не только постоянная сильная жажда, но и только неимоверная мощь. Но разве высокородных волновала смертность низших, когда в любой момент они могли произвести на свет множество новых?
Какой смысл отправляться в умирающий мир? В неизвестность? В ад?
Закария, обличённый супер властью, прекрасно устроился и на Земле. Первородные всегда жили припеваючи. В данный момент вокруг собралось столько упырей, сколько в Омске не было никогда за всю его историю. Армия, не иначе.
Я прекрасно понимал что мне многого не договаривают. Открытие портала имело совершенно другую цель — впустить на Землю существ из умирающего мира. Закария собирался усилить свою армию не упырями, а именно высшими вампирами.
Когда портал будет найден, а он будет найден — от меня потребуют его открыть. Ведь я единственный в своём роде гибрид двух рас. Вампиров и оборотней. Смогу ли я сделать правильный выбор? Противостоять требованию высших и пожертвовать заложниками? Я не был готов выбирать. Мои родители и девушка, которую я когда-то любил — это всё, что у меня осталось. Я не мог потерять никого из них. Так уж сложилось за мою короткую жизнь, что все, кто был мне дорог, всегда страдали. И Святослав, и Кира, жили в постоянном стрессе, а теперь им и вовсе грозила смерть. Анна не погибла два с половиной года назад, но теперь опасность была гораздо серьёзнее, и снова по моей вине. Пусть теперь у меня к ней не было таких нежных чувств, пусть в её присутствии я испытывал лишь жажду, но смерти ей я никогда не желал.
Над заложниками нависла серьёзная угроза, и в любом случае их ждал плохой конец. Откажусь открывать врата — всех убьют. Выполню предназначение — заложники так же станут не нужны. Только там уж будет не до этого. Появившиеся из другого мира твари устроят такой геноцид людей, что никому и не снилось.
Портал, который рано или поздно найдут — не зря же вампиры бросили на это столько сил — открывать ни в коем случае было нельзя.
Как, не открывая врата, не подвергнуть опасности жизни родителей и Анны? Я не был уверен, что смог бы в полной мере использовать "силу" лекса на всех без исключения. Вампиров было слишком много. Даже если задуманное удастся, то "силой" я смог бы удержать только упырей. На высших она никогда не срабатывала. Так что никакого плана не было.
Так и эдак обдумывал варианты развития событий, но в мыслях всегда всё обязательно заканчивалось чьей-то гибелью.
Но я не мог пожертвовать никем.
И не мог придумать, как спасти всех.
Что я мог? Один.
Несколько первородных выстроилось перед застывшей толпой. Я стоял рядом с Закарией. Слева и справа от нас вампиры самого высоко ранга, преисполненные пафосного достоинства. Прозвучал торжественный голос Закарии, и все чёрные глаза устремились на него:
— Сегодня самый важный день в истории нашего рода! Наш будущий лекс вернёт нам старый мир. Докажет, на что способен, открыв врата и разбудив магию. Вам слово, мой принц.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я не знал, где держат заложников.
Нельзя было проявлять заинтересованность. Приходилось тянуть время.
— Подданные мои, — проговорил высокомерно, только чтобы что-то сказать. — Запомните этот день. Он станет отправной точкой в вашей новой жизни.
Потом сухо добавил вполголоса, якобы для того, чтобы слышал только Закария, но в реальности должны были услышать все. И вампиры, и упыри. Мне надо было посеять сомнения:
— Врата до сей поры не найдены. Вы уверены, что они существуют?
— Мы все надежды возлагаем только на Вас, мой принц! Вы два года жили в стае! Неужели так и не выяснили? — снисходительно ответил кощей, не приглушая голоса, представив всё так, словно я был засланным казачком, обманным путём поселившимся среди оборотней, чтобы узнать информацию о местонахождении врат.
— Оборотни ничего не знают, — прошипел в ответ.
— Возможно знает их ведун, — вкрадчиво проговорил Закария, и я напрягся, решив, что каким-то образом вампиры захватили деда Игоря. — К моему величайшему сожалению, мой принц, взять его не удалось. Но у нас есть кое-кто получше. Приведите волка!
Только я облегчённо выдохнул, скалящаяся толпа расступилась, и двое мощных упырей выволокли из-за спин вампиров и бросили нам под ноги Святослава. Так как это не заняло много времени, я решил, что заложников держали неподалёку и принялся лихорадочно соображать, как выручить их из плена.
Можно ли положиться на отца? Сможет ли он в трудную минуту помочь? Одежда Святослава держалась на нём каким-то чудом, свисая клочками. Волосы были в засохшей крови. Он продолжал отчаянно вырываться из ледяных рук, когда его тащили, словно его обжигали любые прикосновения враждебных существ. Его руки были скованы наручниками и прикованы сзади к ногам, так что он и мог только стоять перед нами на коленях. Такая поза не предполагала оборота. Отец не смог бы обратиться даже для того, чтобы дорого продать свою жизнь, забрав с собой может быть парочку высших. Придётся рассчитывать только на себя. Возможно ли оказаться в нескольких местах стразу? Вот и я не знал.
Когда упыри убрали от него свои руки, Святослав угомонился и поднял на меня свой взгляд. Наши глаза встретились. В его серых я не увидел ни страха, ни боли, только горечь отчаяния. Высшие вампиры смотрели на него с холодным интересом и презрением, как на низшее существо. Из присутствующих практически никто не знал, что Святослав являлся моим отцом, но только не Закария. Высокородный дед специально всё так провернул. Наблюдал за моей реакцией, ухмыляясь в лицо. Каких невероятных сил мне стоило не показать своей холодной ярости! Держать на лице невозмутимую маску и продолжать играть свою роль. Не дождавшись проявления эмоций, Закария вкрадчиво сказал:
— Волк перед Вами. Спросите его, мой принц!
Я медленно двинулся вперёд, устремив свой взор на отца. В его расширенных глазах не было жажды убийства, какая бывает при виде кровососа. Сплошная горечь, раскаяние и сожаление.
— Убей меня. Я не смог их спасти! — произнёс он горько.
— Твоё время ещё придёт! — бросил я тихо, а потом спросил громче: — Волк, если хочешь сохранить жизнь, ты должен показать врата.
— Нет! — ответил отец.
Я подошёл вплотную к нему, уставился в глаза.
— Я не шучу. Тебе сохранят жизнь! Покажешь местонахождение и будешь свободен! — громко, затем одними губами: — Нужно потянуть время. Пойдёшь со мной. Там сможешь сбежать.
— Здесь Кира и Анна, я их не оставлю, — покачав головой, стряхивая внушение, прошипел он.
— Снимите с него цепи! — приказал голосом не терпящим возражений, понаблюдал, что упыри в форме охраны перевели взгляд на Закарию, и когда тот кивнул, понял, кому здесь всегда подчинялись, и кто мнил себя лексом.
С отца сняли все оковы, кроме наручников. Руки всё так же были скованы сзади. Я грубо поволок его сквозь толпу упырей, которая расступалась от моего яростного взора.