Лежит в постели… нет, к черноволосой красавице, которую она помнила, это никакого отношения не имело. Вся опухшая, вся… волосы словно посеклись, глаза запали… царь‑то счастлив, у него еще один наследник, а вот Мария, бедная… еще одних родов ей не выдержать.
Софья смотрела на мать — и отчетливо понимала, что так оно и есть. Не выдержать.
А она не остановится. Мария всю жизнь прожила под гнетом памяти о Касимовской невесте, мужниной нелюбви и теремных гадюк. Ей самое важное доказать, что не зря! Что именно ее и только она, что она своего мужа достойна и должна ему детей рожать…
И объяснить ей ничего не получится.
Анна, неотлучно находящаяся при сестре, тоже смотрела тревожно. С ней‑то Софья и попыталась поговорить. Куда там!
— Тетя Анечка, поздорову ли?
Анна Морозова только вздохнула, глядя на племянницу. Софью она не слишком любила за то, что та была далеко — и непонятна. А еще — дружна с Феодосией Морозовой, и частенько Анна от нее похвальбы в адрес Софьи слышала. И все чаще проскальзывало, что вот‑де, попалась бы Ванечке такая жена — так о лучшем и не мечтать бы. Понятное дело, бабьи глупости, а только все равно по сердцу царапает. Почему у кого‑то все впереди, а у нее жизнь уже прошла?
Почему эта соплюшка что‑то меняет, с братом в Дьяково живет, а Анна сама и пискнуть не насмелилась, когда венчали ее с постылым стариком? Хотя кто б ее слушал тогда? Вожжами бы отец отходил — и всех разговоров, он — от счастлив был, что с царем да его воспитателем породнился.
Он и сейчас счастлив, а вот ее жизнь загублена, и Машенька болеет, ох, горе горькое…
— Поздорову. А ты, Софьюшка? Давненько мы тебя не видели…
Шляются тут всякие…
— так Алешенька в отъезде, вот и не могу я уехать свободно, — Софья улыбнулась, отбивая первый выпад. — Дел‑то в любом дому полно, тебе ли не знать, тетушка?
Зато я полезная, а ты кто? Ни дома, ни детей…
Намек Анна отследила, губы в нитку сжала.
— и что ж тебя к бедной вдове привело, Софьюшка?
— Матушка, — без обиняков объявила Софья, присаживаясь на удобный стул. — Что лекари говорят, сколь серьезна ее болезнь? Кроме тебя никто и знать‑то не может. Тятенька в эти дела вникать не будет, у теток спрашивать бестолку, а ты матушке ближе всего. Может, нужно чего? Так ты скажи, достанем!
Анна только головой покачала. То девчонка зубки показала, то тут же стала спокойной и рассудительной… да какая ж она на самом деле — Софья?
Девочка молчала и улыбалась. И анна вдруг решилась выплеснуть ей то, что и подушке своей не доверяла.
— Ох, боюсь я за Машеньку…
— За то, что еще одних родов ей не перенести. Чай, и Феденька слабеньким потому родился. Двенадцатый ребенок, шутка ли?
— Ей наследника подарить охота…
— Алёша есть. Федя, Семенушка, Ванечка, вот. Мало ли?
— Ей — мало.
Софья глазами сверкнула.
— Тетя, меня она не послушает, так хоть ты с ней поговори! Ведь сведет она себя в могилу, как есть сведет! Может, хоть травницу ей присоветовать? Отвары укрепляющие пусть попьет! Девки рассказали — три дня у нее кровотечение не останавливалось! Загубит она себя!
Насчет травницы Софья не зря говорила. У нее их было даже две. Сами прибились к школе, а там и остались. И Анна, и сама Софья с ними говорили — и пришли к выводу, что тетки грамотные. Просто не любили их попы, сильно не любили.
Бесовское искусство. Человеку страдать суждено, а они тела лечат, да души калечат…
Софье же такие и нужны были. Так что тетки обменивались опытом с Ибрагимом, совместно гоняли и девчонок и мальчишек — и все были довольны, кроме местного священника. Хотя кто его будет слушать, когда у них еще и Феогност появился?
Мысли у Софьи были в сторону крововосстанавливающего — ну, тут все понятно. Печенку в товарных дозах, гранатовый сок, список знаком любому донору. А еще… ей очень хотелось мамаше дать противозачаточные — да, были тут и такие, правда, в основном губками пользовались, но все‑таки! Помогало иногда!
Только глядя на реакцию Анны, она отчетливо понимала — матушка откажется. Насильно такое с человеком не сделаешь, а просить ее — она откажется. Человек такой.
Так беседа ничем толковым и не обернулась. Ушла Софья с отчетливым ощущением беды — с ним же и домой вернулась. А ведь умри мать — отец и еще раз жениться может… Не стар еще, да и после избавления от свинцового отравления — здоровьем окреп. И куда это завести может?
Одни Милославские казне обходятся не дешевле войны с ляхами. Еще одну партию пиявок в казну запустить?
Тьфу!
Разговор с Марфушей тоже радости не добавил. Сестрица ныла и канючила, не желая учиться. Понятное дело, на попе‑то оно сидеть удобнее. И головой думать не надо, и тело упражнять не надо и вообще — жрать и спать, вот наши радости! Пришлось надавить, сказав сестрице, что тетехой она может быть, сколько влезет. Но — Софья своих девушек отзовет обратно и пусть Марфушенька гниет в тереме до старости. Подействовало.
Чему царский терем не учит — это пробиваться. То есть учит, но не царских дочерей. Они‑то и так на вершине. А вот отличить грязь от правды их и не учат. Печалька…
И работать над собой, и к чему‑то стремиться, и… да сотня этих 'и'. Хорошо, когда характер есть! Или вот как она — попаданка. А обычной девочке что делать? Только и остается ждать напутственного пинка.
Алексей вернулся незадолго до осенних дождей, решительно испортивших дороги. Спрыгнул с коня, загоревший, веселый, крепко обнял тетку, потом сестру…
— Сонюшка, какая ж ты большая стала!
— на себя посмотри, — отшутилась Софья. — Ишь, вымахал!
— Соскучился я…
— Я тоже скучала, братик…
— что новенького у вас?
— Да покамест ничего. Дети — и те еще с практики не вернулись, так что все тихо — тихо.
— а меня не обнимут?
Ванечка Морозов еще больше вытянулся за это время, волосы на солнышке выгорели, улыбка широкая…
Софья повисла у него на шее, поцеловала в щеку, благо, дело в тереме было, только при своих.
— Ванечка, какой ты стал!
— какой?
— Красивый! Пара лет — и тетушка тебе жену искать начнет!
Софья так и не поняла, почему при этих словах Ваня нахмурился. Она пристально посмотрела на Алексея.
— Алешенька. А ведь и тебя отец приневолит, хошь не хошь… Надо бы нам заранее данные на девушек собирать, да приглядываться. А то окрутят с нелюбимой — всю жизнь маяться будем!
Алексей только головой покачал.
— Соня, не хочу я жениться слишком рано! Лучше давай придумаем, как отказаться?
— Обещаю подумать, — серьезно заверила Софья. — Но и ты обещай посмотреть. Да и Ванечке не мешало бы…
— Я сам себе невесту выберу, — Ваня Морозов сверкнул глазами и вышел из комнаты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});