Клеопатра блестяще поставила даже заключительную сцену трагедии, которая должна была эффектно разыграться перед глазами тех, кто распахнул бы дверь в любое время, после того как Октавиан прочитал письмо. Вероятно, бросив последний взгляд на море, раскинувшееся за ее окном, где владычествовала Исида Фариа, Клеопатра легла на золотое ложе и «взяла в руки знаки своей царской власти»[629]. Расправив платье Клеопатры, Хармиона заняла место у изголовья, а Ирада — в ногах ложа, то есть там, где обычно у тела располагались Нефтида и Исида, главные хранительницы усопшего. Итак, Хармиона, придворная дама, отвечавшая за гардероб царицы, разместилась там, где обычно находилась богиня Нефтида, покровительница погребальных пелен, а Ирада, чье искусство убирать волосы, было хорошо знакомо Исиде, занимая удобную позицию для исполнения священной обязанности, передала царице полую шпильку со смертоносным содержимым.
Клеопатра, «слегка оцарапав себе руку, впустила яд в кровь»[630]. Через ранку на коже ядовитая жидкость быстро попала в организм. Когда яд начал действовать, Клеопатра закрыла глаза, и ее тело постепенно онемело. Последнее, что она слышала, были негромкие голоса двух женщин, готовящихся последовать за ней, и размеренный плеск волн, все больше и больше удалявшийся, пока он не исчез вовсе.
Наступившую тишину нарушил стук подбитых гвоздями подошв на мраморном полу дворца. Это спешили люди Октавиана, они взломали дверь и увидели, что Клеопатра «в царском уборе лежала на золотом ложе мертвой. Одна из двух женщин, Ирада, умирала у ее ног, другая, Хармиона, уже шатаясь и уронив голову на грудь, поправляла диадему в волосах своей госпожи»[631], унаследованную от Александра как символ власти. Всех потрясла представшая перед глазами мизансцена, рассчитанная на то, чтобы произвести эффект. «Кто-то в ярости воскликнул: «Прекрасно, Хармиона!» — «Да, поистине прекрасно и достойно преемницы стольких царей», — вымолвила женщина и, не проронив больше ни звука, упала подле ложа»[632].
12
ЭПИЛОГ: ПОСЛЕДСТВИЯ
Как только Октавиан получил письмо Клеопатры с просьбой похоронить ее рядом с Антонием, он бросился в ее покои, потому что «Клеопатру он особенно хотел сохранить в живых для триумфа»[633]. Октавиан приказал врачам попробовать оживить ее, но было уже поздно. Они не смогли определить причину смерти и обнаружить следов насилия: «на руке ее были видны только еле заметные уколы»[634].
Не обратив внимания, нет ли на полу каких-нибудь оброненных заколок и есть ли они в волосах женщин, врачи предположили, что отметины на коже остались от укуса змеи. Хотя ни одной из трех огромных кобр, которые могли бы лишить жизни трех женщин, не нашли, «некоторые утверждали, будто видели змеиный след на морском берегу, куда выходили окна»[635]. По рассказам очевидцев, Октавиан «даже посылал псиллов, чтобы высосать яд и заразу»[636]. Эти ливийские заклинатели змей, жившие тогда в Александрии, прославились тем, что умели «высасывать змеиный яд из ран людей, только что укушенных змеей, но еще не умерших»[637].
Их египетские коллеги были жрецами богини Селкет, владычицы скорпионов. Они спасали людей от укусов этих ядовитых насекомых и змей с помощью сложных ритуалов, описанных в медицинских текстах. Там излагались способы лечения от укусов двадцати одного вида змей и говорилось, какие боги отождествлялись с ними. Содержащийся в трактатах прогностический текст давал ответ на вопрос, будет ли жить пациент. Лечение заключалось в том, что в месте укуса делался надрез и прикладывался углекислый натрий, чтобы снять отечность, наподобие того, как сейчас с этой целью может применяться сульфат магния. Рана также обрабатывалась составами и смесями из лука, пива, рожкового и терпентинного дерева, куфи, горчицы и отваром корня мандрагора.
Клеопатре, конечно, была оказана экстренная помощь. Октавиан «осмотрел ее тело и велел попытаться вернуть ее к жизни с помощью различных противоядий и псиллов»[638]. Чтение ими заклинаний составляло важный элемент лечения. Одно из. заклинаний птолемеевских времен звучало так: «Яд не проникнет в сердце, не будет жечь грудь. Меч Осириса уничтожит яд, он ослабит жжение, когда выйдут из тела змеи мербу, вартет и кетет». В таких заклинаниях упоминались традиционные божества Селкет, Ра и Гор, но чаще всего на помощь призывали Исиду, лучшую целительницу при укусах змей.
Однако все попытки вернуть к жизни Клеопатру медицинскими и магическими методами оказались тщетными. Клеопатра ускользнула. Она твердо решила «не достаться произволу победителя»[639]. И как говорят, особенно Октавиан «сокрушался о самом себе, как будто ее смерть лишила его всей славы от его победы»[640].
Но он также сознавал: если он хочет, чтобы египтяне видели в нем законного преемника, — а кое-где уже начали бунтовать, когда распространилась весть о смерти Клеопатры, — он должен достойно похоронить свою предшественницу. Поэтому, исполняя ее волю, он велел достроить ее усыпальницу и похоронить Клеопатру вместе с Антонием. Согласно источникам, оба «были набальзамированы и похоронены в одной гробнице»[641].
Время похоронных обрядов, конечно, имело немаловажное значение с ритуальной точки зрения, так как через два дня после смерти Клеопатры 10 августа египтяне отмечали день рождения Исиды, или праздник огней в память о том, что Исида с факелом разыскивала в темноте расчлененное тело Осириса. Когда повсюду в Египте и за его пределами храмы Исиды засверкали огнями, тело живого воплощения Исиды поместили в мавзолей рядом с храмом богини на полуострове Лохиада в Александрии, к всеобщему удовлетворению почитателей, верящих в бессмертие их божества. В отличие от ее мужа Осириса Исида никогда не умирала, ее считали живой царицей, которая перешла в другое измерение, чтобы воскрешать мертвых. В более позднем литературном произведении, основанном на фараоновском «Ритуале предка», описан эпизод, как Клеопатра рассказывала, будто мертвые ждут живую воду, чтобы повторно родиться. Кроме того, существовало поверье, что в храмах Исиды души умерших получают новое рождение и там «полно привидений»[642].
В загробный мир Клеопатру сопровождали ее служанки Хармиона и Ирада, чья преданность в Александрии вошла в поговорку. По приказу Октавиана «обе доверенные служанки были удостоены почетного. погребения»[643], по всей видимости, в мавзолее Клеопатры в соответствии с применявшейся в самые ранние исторические периоды Египта многовековой практикой захоронения слуг с теми, кому они служили при жизни. Там же установили их статуи. Хотя, как утверждают источники, Октавиан «велел с надлежащей пышностью похоронить»[644] Клеопатру, в них не говорится, что он лишил ее важных и дорогих, предназначенных для погребения с ней предметов. Говорят, что «во дворце нашли несметные сокровища»[645], и в своем реквизиционном рвении Октавиан переплавил царское столовое серебро и золото, а также все изделия из драгоценных металлов, какие попали ему в руки, и отправил в Рим все другие сокровища Клеопатры, в том числе ее личные украшения и сохранившуюся одну большую жемчужину стоимостью примерно десять миллионов сестерциев. И хотя его биограф с умилением пишет, что он не оставил для себя ничего, «кроме одной плавиковой чаши»[646], у него нашлось достаточно средств, чтобы на следующий год приобрести остров Капри как символ своего статуса.
Богатства Египта, отправленные в Рим, в одночасье положили конец тринадцатилетнему периоду экономической депрессии, когда «процентная ставка упала с 12 до 4 %»[647]. Теперь Октавиан мог гарантировать ежегодные поставки египетского зерна в огромных количествах и выдать войскам давно задержанную плату. Согласно более позднему источнику, он «покорил своими щедротами воинов, раздачами хлеба — толпу и всех вместе — сладостными благами мира»[648], и никто не осмелился оказать ему противодействия, «так как наиболее непримиримые пали в сражениях и от проскрипций»[649], в том числе одна женщина.
После смерти Клеопатры 17-го дня Мезори, или 10 августа, Египтом, очевидно, управляли ее дети в течение приблизительно трех недель. Когда Рим аннексировал Египет 1-го дня Тота, или 31 августа 30 года до н. э., с первого дня следующего месяца правление перешло к режиму Октавиана. Сделав себя законным наследником Клеопатры тем, что он отдал распоряжение похоронить ее и достроить гробницу, Октавиан приказал казнить ее старшего сына и соправителя Цезариона, пятнадцатого и последнего Птолемея, чья династия правила Египтом почти триста лет.