— Могу прибыть через час-полтора, — растерянно ответил я звонившему помощнику генерал-полковника.
— Почему так долго? Вам ехать не более пятнадцати минут, — удивился тот, зная, что наша редакция недавно была перебазирована в Спасские казармы, которые рядом с институтом имени Склифосовского.
— Мне надо смотаться домой и переодеться в военную форму. Я сейчас в гражданском.
— Обождите минуточку у телефона, — озадаченно сказал помощник. И вскоре продолжил разговор: — Генерал-полковник разрешил прибыть в гражданском…
Ехал я в Главпур, как на заклание: это был, наверное, первый случай, чтоб кадровый, состоящий на военной службе, офицер появился в «присутственном месте» одетым не по форме. Но мучил и главный вопрос: что случилось? зачем вызывают к такому высокому начальству?
* * *
В коридорах Главпура от меня шарахались как от прокаженного. Одни возмущались, воспринимая нарушение мной устава как небывалую дерзость, другие удивлялись, не находя этому объяснения, а некоторые провожали сочувственными взглядами, полагая, что я тронулся умом.
— У вас что, все там в пиджаках ходят? — встретил меня насмешливым вопросом генерал-полковник Шатилов, выйдя из-за стола на середину кабинета.
Я был озадачен приветливой встречей и по привычке щелкнул каблуками туфель:
— Извините, товарищ генерал-полковник… Сегодня вечером сдаю в институте экзамен. Вдруг провалюсь… Неловко позорить офицерскую форму.
— Разумно. — Шатилов пригласил садиться. — К вам, как писателю, просьба: поехать в Ташкент и помочь выпустить там в свет книгу о боевом пути одной прославленной авиационной дивизии… Не пугайтесь: книга уже написана, подготовлена к печати, — и протянул мне ее верстку.
— А в чем же тогда заключается моя задача?
— Внимательно прочитать ее, поправить языковые огрехи, подшлифовать стиль, если потребуется, дать квалифицированные советы… Словом, чтобы был по-настоящему высветлен боевой путь авиаторов.
— Постараюсь все сделать, — с готовностью пообещал я.
Дальше разговор пошел о другом.
— Что сейчас пишете? — спросил генерал-полковник.
— Главным образом рапорты об увольнении из армии.
— А вот этого не одобряю!.. В вашем-то возрасте! Да и свои литераторы нам очень нужны.
— Были бы нужны, относились бы повнимательней. На мои рапорты даже не отвечают.
— Значит, тоже считают, что не надо увольнять вас.
— Но я же не чурбан — живая душа. Если отказывают, так почему не вызвать меня, не объяснить? Почему я должен томиться в неизвестности?
— Да, непорядок. — Шатилов снял телефонную трубку, набрал чей-то номер.
По разговору я понял, что он требует объяснения о моих рапортах от начальника управления кадров генерал-майора З. Всматривался в лицо Шатилова и видел, как оно в ходе телефонного разговора все больше мрачнело.
Положив трубку, он каким-то потухшим голосом сказал:
— Ладно, поезжайте в Ташкент, а мы тут разберемся с вашими проблемами.
— Заверяю вас, товарищ генерал-полковник, что и вне армии я буду работать на армию, на ее авторитет в народе…
— Не сомневаюсь.
Уходил от генерал-полковника с тяжелым сердцем. Догадывался, что его разговор с нашим главным кадровиком был не в мою пользу. Но почему?
У лифта столкнулся с хорошо знакомым мне еще по Политуправлению Сухопутных войск полковником из управления кадров.
— Ты что, с ума сошел?! — ахнул он, увидев меня одетым не по форме. На тебя и так собак вешают!
— Тебе что-нибудь известно?
— Поэтому и решил перехватить тебя здесь.
— Откуда узнал, что я в Главпуре?
— Сидел в кабинете нашего начальника, когда ему позвонил Шатилов. Слышал их разговор…
— Я тоже слышал, но ничего не понял. Что говорил твой генерал Шатилову?
Полковник настороженно покосился по сторонам:
— Даешь слово, что не выдашь меня?
— Разумеется.
— Тебя хотят на чем-то подловить. Наш начальник управления, сославшись на генерала Миронова, сказал Шатилову, что если мы и уволим Стаднюка, то только без партбилета… Почему они на тебя так взъелись?
— Понятия не имею… Не нравится, видать, им, что издаю книжки, работаю для кино, получаю гонорары…
— Может, и так, но я догадываюсь, что есть другая причина.
— Какая?
— Помнишь свое выступление на партсобрании в Политуправлении Сухопутных войск? Ты громил тогда полковника Н., который ездил к тебе на родину выяснять твою национальность… И работу отдела печати критиковал.
— Еще бы не помнить!
— Этому полковнику ты здорово подпортил репутацию. А он — шурин нашего генерала… Они друг другу шурины — женаты на сестрах…
— ?!
* * *
Как ни странно, услышанное от полковника-кадровика меня несколько успокоило. Когда знаешь, откуда веет грозный ветер, с какой стороны грядет опасность и понимаешь ее причины, она не так страшна. Более того, я как бы внутренне вооружился. Однако ехал в Ташкент не в лучшем расположении духа. Читал в вагоне поезда верстку о боевом пути авиационной дивизии и, к величайшему своему изумлению, все больше убеждался, что имею дело с откровенным плагиатом. Мне хорошо была знакома документальная повесть моего покойного друга Евгения Фотиевича Дырина «Дело, которому служишь», посвященная дважды Герою Советского Союза генерал-майору авиации Полбину И. С. и его боевым соратникам. Все главные эпизоды воздушных боев и антураж аэродромной жизни, содержавшиеся в верстке, были целиком переписаны из этой повести. Заменены лишь фамилии летчиков. Такого наглого литературного воровства я еще не встречал.
В Ташкенте начальник политотдела авиационной дивизии встретил меня весьма любезно. Но пришлось огорчить полковника, объяснив, как жестоко его ввели в заблуждение.
А что было делать мне? Позвонил из кабинета полковника в Главпур. Генерал-полковника Шатилова в Москве не оказалось — уехал в командировку. Перезвонил генерал-майору Миронову — ведь он все-таки мой главный начальник. Доложил о случившемся и спросил, как мне быть.
— Я вас в Ташкент не посылал, — неприветливо ответил генерал. Поступайте, как хотите. — И повесил трубку…
В Москве меня ждали привычные дела в редакции и институтские заботы. Мое студенческое положение облегчалось тем, что вместо курсовых работ я представлял в деканат профессору М. В. Урнову свои книги. Со временем отпраздновал с друзьями получение диплома об окончании редакторско-издательского факультета Полиграфического института, имея уже при этом удостоверение о сдаче кандидатских испытаний (бывают и такие парадоксы!).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});