Мишель был уверен в себе и в том, что уже завтра будет официальным женихом Марволо Мракса.
– Почему вы так уверены, что наши с Марволо слуги будут вам все рассказывать? – самодовольно поинтересовался Делакур. Краем глаза он видел, как дернулся протестующее Мракс, но все его внимание было сосредоточенно на лорде Певерелле, который приподнялся с места.
– Ваши с ним слуги, Делакур?
– Он не то хотел сказать… – начал было Том. Он понимал, что это ужасно банальная фраза, но в тот момент ему не пришло в голову ничего более умного. В отличие от Мишеля, он примерно представлял себе, насколько бурным может быть выражение гнева Гарри.
– Я хотел сказать, что у нас с вашим воспитанником прочные отношения и вполне вероятно…
– Нет, не вероятно, – решительно отказался Том. – Мы встречались, это верно, – решил признаться он. – Но теперь с этим кончено.
– Мы помолвлены, – вставил Делакур.
– Помолвлены? – переспросил Гарри. – Помолвлены?! Марволо, у тебя с головой все в порядке? Я же сказал не общаться с ним! Я дал тебе немного свободы, и ты уже забываешь свое место. Мои приказы должны выполняться, потому что, если ты помнишь, я их не просто так отдаю!
Тому словно пощечину отвесили. С одной стороны опекун, конечно, был прав, но Мраксу в последнее время казалось, что они стали гораздо ближе, чем раньше, что он больше не ребенок, каждым действием которого можно распоряжаться по своему усмотрению. Он начал думать, что Гарри больше его друг, чем опекун. И это ограничение возмутило юношу. После напряжения последних дней, когда каждый час наследник находился на грани срыва, это стало последней каплей.
– Мое место? Я знаю свое место! – холодно заявил он. – И ты, кажется, говорил, что я сам могу выбрать, с кем мне провести всю оставшуюся жизнь!
Конечно, он никогда не собирался проводить ее с Мишелем, но сейчас об этом было забыто.
– Да, когда выйдешь из-под моей опеки, – прищурился Гарри.
– Я не ребенок и в состоянии принимать взвешенные решения. Мы с Мишелем знакомы много лет, хорошо друг друга изучили, он чистокровный из хорошей семьи. Умеет вести себя в обществе. Да и связи у него есть. Мы будем отличной парой.
Том почувствовал, как Вальбурга схватила его за рукав. Он знал, что она изумлена и напугана происходящим, и все же храбро бросилась вперед, чтобы остановить его. Однако молодой человек сбросил руку подруги и сделал несколько шагов вперед, вскидывая гордо голову и бросая вызов своему опекуну. С удивлением он заметил, как в глазах Гарри несколько секунд плескался страх, молодой лорд вжался в спинку кресла и шевельнул правой рукой, чтобы проверить, где находится волшебная палочка. Быстрое прикосновение Долохова, тоже заметившего это, привело Гарри в порядок, и он вскочил с кресла. Тому не понадобилось много времени, что бы понять – Гарри испугался не его. Точнее, не его теперешнего, должно быть в какое-то дикое мгновение он настолько напоминал самого себя из будущего, что на доли секунды его опекун забыл, где находится. Мракс в очередной раз подумал, что он все еще не понимает и никогда не поймет, насколько глубокой, длительной, проникающей во все частички души и разума, была борьба Гарри Поттера и Тома Реддла. И что все-таки для Гарри Долохов, если он знает ответы на все вопросы Тома? Разве Марволо не заслужил от опекуна чуть больше доверия за любовь? Он просит только это теперь, раз не в силах получить больше. Неужели трудно дать ему хотя бы каплю?А ему ведь хочется этого «больше»! Каждую минуту существования, каждый жест опекуна, с которым они не виделись так давно, каждое движение обожаемых губ, каждое слово, которое сейчас могло бы быть совсем иным. Том сгорал от желания получить его уже не первый год. Он просил, добивался и терпел поражение, тогда как Долохов получил все без малейших усилий. Разве это справедливо? Ярость снова вспыхнула в подростке, так же как и в тот день, когда в еде Долохова оказался яд.
– Насколько хорошо вы друг друга изучили? – иронично поинтересовался лорд Певерелл, прерывая его размышления.
– Мы спали вместе, – улыбнулся Мишель. – И мы любим друг друга.
– Тебя никто не спрашивал, – оборвал его Гарри.
– Не затыкайте рот будущему родственнику.
– Марволо, – четко сказал Гарри, – у тебя последний шанс сказать, что ты просто пошутил.
– Мы поженимся, – ответил Мракс.
– Что ты несешь? – ахнула Вальбурга. – А как же твоя цель? Я не для того отказалась от шанса стать леди Мракс!
– У тебя его никогда и не было! – крикнул в ответ Том. – Ты выйдешь замуж за Ориона!
– Что? – ошарашено переспросила она, отступая назад.
– Родители все решили, – ответил он ей. – Ты будущая леди Блек! А я решаю за себя сам. Сам! Слышишь, Гарри! И я не намерен всю жизнь покорно дожидаться того, что и так должно принадлежать мне по праву! И еще настанет день, когда ты приползешь ко мне на коленях, умоляя…
Он не успел договорить, потому что у него за спиной с оглушительным дребезжанием взорвалось сразу несколько фарфоровых статуэток. Глаза его опекуна, удивительно зеленые, широко распахнутые, бешенные следили за ним, но словно и не видели совсем.
– Не называй меня этим именем! Ты не имеешь на это права! Ненавижу! Я никогда не встану перед тобой на колени, ничтожество. Не равняй меня с теми трусами, что готовы были целовать мантию сумасшедшему из страха получить Круциатус. Мне следовало избавиться от тебя еще в детстве… Знал, что этим все кончиться… Нельзя ничего исправить…
Он вдруг схватился за голову руками и запустил пальцы в волосы, портя прическу. Долохов, метнувшийся успокоить своего хозяина, махнул остальным свидетелям сцены на дверь:
– Уходите. Лорд не в себе.
– Его нужно отправить отлежаться, – скривился Делакур, с опаской глянув на дребезжащие стекла.
– Хорошо бы, но кто рискнет это сделать? – рявкнул на него Тони. – Ты, дурак, прежде чем его доводить, хоть бы подумал, насколько он силен магически и неустойчив психически. Том, сделай же что-нибудь!
Марволо вздрогнул от его окрика. Молодой человек не сомневался, кто довел опекуна до очередного припадка. Хотя и удивился тому, как быстро Гарри вышел из себя. Разве что тот, как и его подопечный, уже находился на грани срыва по непонятной причине. Он так же понимал, что в таком состоянии Гарри опасен и для себя, и для других, так же как и то, что он, Том, был единственным в этом доме, кто видел подобное раньше и примерно представлял, что предпринять. Прежде с этим имел дело Регулус, теперь Марволо, не признак ли это того, что детство кончилось?
Насколько бы Том не злился на Гарри, он все же любил его, так что ярость сразу почти прошла, уступив место нежности и беспокойству. Как бы ни казался опекун опасен из-за чар, которые мог навести, он все же был уязвим, потому что в такие моменты разум его отказывался повиноваться. Наследник постарался забыть о жестоких словах, которые услышал, потому что понимал – они принадлежали не его опекуну, а тому Гарри Поттеру, который не знал Марволо Мракса.