Мясистые щеки Корсуса вспыхнули. — Ты же знаешь, что нет. Я считал, что вылазка — достойная порицания поспешность, хотя в какое-то мгновение мне показалось, что Спитфайр побеждает.
— О милорд, — сказал Кориниус. — Не думай, что из-за этого я ищу ссоры с тобой. Скорее я хочу показать, насколько ценю и уважаю тебя.
И он что-то сказал мальчику, стоявшему за его стулом, тот побежал и немедленно вернулся с большой диадемой из полированного золота, так украшенной топазами, что, казалось, от нее исходит пламя. Спереди диадему украшала маленькая фигурка краба из тусклого железа, с глазами из двух зеленых бериллов на серебряных стебельках. Мальчик поставил ее перед Лордом Кориниусом, как если бы это была тарелка с мясом. Кориниус вынул из кошеля послание и положил его на стол так, чтобы Корсус увидел его. И было это послание запечатано личной печаткой короля Гориса: змей Уроборос на розовом воске.
— Милорд Корсус, — сказал Кориниус, — и вы, сыновья Корсуса, и все остальные Ведьмы! Знайте, что наш Лорд Король назначил меня вице-королем провинции Демонландия, и желает, чтобы в этой стране меня называли королем и вы все подчинялись моим приказам.
Корсус, увидев корону и послание короля, в первое мгновение смертельно побледнел, а в следующее стал пунцово-красным.
И сказал Кориниус: — Ты, о Корсус, выбран из всех великих лордов, собравшихся в Оулсвике, чтобы короновать меня этой короной, как короля Демонландии.
Все замолчали, ожидая, что ответит Корсус. Но тот не сказал ни слова. Только Декалайус тихонько прошептал ему в ухо: — О отец, если царствует обезьяна, надо танцевать перед ней. Придет время, и мы восстановим справедливость.
И эти благоразумные слова не остались без внимания Корсуса, ибо хотя его лицо и изменилось, но он сумел справиться с собой и проглотил слова, которые уже готов был бросить в лицо Кориниуса. И даже не без изящности он исполнил свою обязанность, надев на голову Кориниуса новую корону Демонландии.
И пересел Кориниус на трон Спитфайра, с которого встал Корсус: высокая спинка из дымчатой яшмы, изящно вырезанная и украшенная васильково синими сапфирами. Справа и слева стояли два высоких золотых канделябра. Плечи Кориниуса заполнили все обширное пространство между колоннами трона. Могучий человек, вот как он выглядел, переполненный молодостью и силой, вооруженный и еще дымящийся после битвы.
Корсус, севший между сыновьями, тихонько сказал: — Ревень! Принесите мне ревень, чтобы избавиться от этой холеры.
Но Декалайус прошептал ему: — Не сейчас, о отец. Не уподобляйтесь тому, кто идет, завернувшись в сеть, и думает, что его никто не видит. Убаюкаем его нашей покорностью, пускай он думает, что мы проглотили оскорбление и не собираемся ничего делать. Разве Галландус не был большим человеком?
Тусклые глаза Корсуса сверкнули. Он поднял наполненный до краев бокал и провозгласил тост за Кориниуса. И Кориниус в ответ приветствовал его и сказал: — Милорд герцог, прошу тебя, позови своих офицеров и пусть им объявят, что отныне я Король Демонландии и командую всеми армиями, в том числе и той, что в Оулсвике.
И Корсус так и поступил, хотя и против своего желания, ибо знал, что не сможет найти причины поступить иначе.
Услышав, как во внутреннем дворе глашатаи громко провозгласили его королем, Кориниус опять громко заговорил и сказал: — Я и мои люди очень устали, милорд, пришло время отдохнуть. Прошу тебя, прикажи, чтобы приготовили мои покои. И пусть это будут те самые покои, в которых жил Галландус, пока он был в Оулсвике.
Корсус едва сумел удержать себя в руках. Но Кориниус пристально глядел на его, и он был вынужден отдать приказ.
Слуги немедленно начали готовить покои, а Лорд Кориниус вызвал громкие одобряющие крики, потребовал еще вина и еды. Через минуту на стол перед лордами Ведьмландии поставили новые кувшины с вином и свежие деликатесы: оливки, сушеную икру и гусиную печенку, взятые из обильных запасов Спитфайра.
Тем временем Корсус тихо сказал своим сыновьям: — Мне очень не нравится, что он произнес имя Галландуса. Тем не менее он кажется беспечным и беззаботным, как тот, кто не опасается обмана.
И Декалайус в ответ прошептал ему на ухо: — Возможно сами боги предназначили ему пасть и заставили выбрать эту комнату.
И они засмеялись. И все веселились и радовались вплоть до конца пира.
Наконец пришли слуги с факелами, готовые проводить гостей в их покои. Когда все встали и желали друг другу спокойной ночи, Кориниус неожиданно сказал: — Прошу прощения, милорд, но после такого любезного приема мне придется сказать кое-что менее приятное для тебя. Я не сомневаюсь, что замок Оулсвик надоел тебе хуже горькой редьки, ибо ты сидел в нем как в клетке, и, безусловно, устал как от долгой осады, так и от тягот войны. Поэтому я желаю, чтобы ты немедленно отплыл домой, в Ведьмландию. Лаксус уже приготовил для тебя корабль, полностью укомплектованный командой. И, как прекрасный конец нашего праздника, мы проводим тебя и твоих сыновей на него.
У Корсуса отвисла челюсть. Тем не менее он заставил свой язык заговорить и сказать: — Милорд, как будет угодно тебе. Но, тем не менее, назови причину твоего решения. Неужели мой меч и мечи моих сыновей так мало способны помочь делу Ведьмландии в этой стране наших врагов и злопыхателей, что мы должны вложить их в ножны и отправиться домой? И, кроме того, такие дела не делаются в спешке. Давай обсудим это завтра утром.
Но Кориниус резко ответил ему: — Скажи спасибо судьбе, что этой ночью ты будешь на борту корабля. — И, бросив на него злой взгляд, добавил: — Сегодня ночью я буду спать в покоях Галландуса, которые, как я недавно узнал, примыкают к твоим, и, значит, мои телохранители будут спать в твоей комнате, милорд Герцог.
Корсус не сказал ни слова. Но Гориус, его младший сын, опьяненный вином, вскочил и закричал: — Кориниус, в злой час ты пришел в эту страну и захотел обратить нас в рабство. И если ты боишься нас из-за Галландуса, знай, что тебя нагло обманули. Ибо позади тебя сидит ядовитая змея, подлый Гоблин, и его рассказ о нас — коварная ложь. Как жаль, что вы вместе, ибо замышляет он зло против Ведьмландии.
Декалайус немедленно оттолкнул его и сказал Кориниусу. — Кориниус, не слушай грубые и торопливые слова моего брата, ибо не он сказал их, а вино, что внутри его. Но Герцог, мой отец, и мы оба готовы поклясться любыми самыми страшными клятвами, что Галландус собирался узурпировать власть, стать единоличным командиром и предать армию врагу. И только поэтому Корсус убил его.
— Это чистая ложь, — сказал Лаксус.
Гро слегка улыбнулся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});