Читать интересную книгу Распутин: жизнь и смерть - Эдвард Радзинский

Эти секреты, тревожившие очень многих, еще более приближали его к смерти.

ВИДЕНИЕ

«Наш Друг» и вправду очень изменился. Общение с тогдашним премьером Горемыкиным, с министром Хвостовым и прочими вызвало у умного мужика презрение к «сильным мира сего». И теперь, когда «мама» взялась управлять страной, он верил — его советы будут куда лучше, разумнее, чем решения этих глупых бюрократов. И Распутин все чаще высказывает свое мнение.

«4 октября… Вчера мы видели Гр

у Ани… Он просил меня тебе передать, что неладно с новыми бумажными деньгами, простой человек не может их понять… « Именно в то время Распутин вполне серьезно сказал Филиппову, „что если бы его пригласили министром земледелия… тогда бы Россия „завалилась“ пшеном и пшеницей“.

Но порой внезапно оживала в нем опасная, таинственная сила. Свидетели описали закатившиеся глаза, хрипы и белое, без кровинки, лицо мужика во время этих видений — порой удивительных…

10 ноября Аликс пишет Ники: «Его сильно мучит, и Он в течение двух часов почти ни о чем другом не говорил… Дело в том, что ты должен приказать, чтобы непременно пропускали вагоны с мукой, маслом и сахаром. Ему ночью было что-то вроде видения — все города, железные дороги и т. д. Трудно пересказать Его рассказ, но Он говорит, что это все очень серьезно… Он хочет, чтобы я обо всем этом поговорила с тобою очень серьезно и строго… Он предлагает, чтобы в течение 3-х дней приходили исключительно вагоны с мукой, маслом и сахаром. Это в данную минуту даже более необходимо, чем снаряды или мясо… Для этого надо сократить пассажирское движение, уничтожить 4-е классы на эти дни и вместо них прицепить вагоны с мукой и маслом из Сибири… Недовольство будет расти, если положение не изменится. Люди будут кричать и говорить тебе, что это неисполнимо… Но это необходимая, важная мера… « Конечно, и без видений умный мужик мог понять: трупами русских уже усеяны Галиция и Польша, а если к крови добавится еще и голод… Столица не привыкла к недостатку продуктов. Погубит, все погубит голодное брюхо!

Все случится так, как он говорил. Именно с нехватки хлеба в столице начнется гибель империи в феврале 1917 года.

Но, несмотря на натиск Аликс, царь не сможет последовать совету мужика — не было людей, которые могли бы организовать доставку продовольствия. Новый министр внутренних дел Хвостов, которому это поручили, был в то время занят совсем иным…

МУЖИК ВЕСЕЛИТСЯ

Приближалась очередная сессия Государственной Думы, по словам Белецкого — «с опасными речами, в которых могли коснуться безмерно усилившегося влияния Распутина»… И мужик узнал: вместо того чтобы бороться за него с Думой, Белецкий и Хвостов выдвинули «спасительную идею». Эти два чиновника, назначенные его же стараниями, решили… убрать Распутина из Петрограда!

Из показаний Белецкого: «Возникла мысль придумать Распутину долгую поездку по монастырям… чтобы к моменту открытия Думы его в столице не было». И дальше — удивительная фраза: «По прошлому опыту я уже знал, что выступления против Распутина в Думе только усиливали его влияние в силу особого склада характера августейших особ». Наконец-то понял…

Боясь дальнейшего усиления мужика, они решили «убедить высочайшие особы, что такая поездка по святым местам полезна не только в целях умиротворения Думы, но рассеет всякие несправедливые толки о жизни Распутина и будет свидетельствовать о религиозных порывах его натуры во время войны». Для сопровождения «отца Григория» они вызвали распутинских друзей — епископа Варнаву, игумена Тюменского монастыря Мартемиана и архимандрита Августина.

«Я помню приезд Варнавы в Петроград с архимандритом Августином и игуменом Мартемианом, двумя ужасными монахами… Августин был в шелковых рясах, надушенный и напомаженный (Варнава называл его „мой птенец“), а Мартемиан был вдвое толще толстяка Хвостова. Оба эти монаха… производили впечатление полного убожества», — вспоминала Вырубова.

Чтобы «расположить» приехавших монахов, из секретного фонда им было выдано, якобы «в возмещение издержек», по 1500 рублей каждому, а игумену Мартемиану сверх того 2 000 рублей. «На эту поездку мы решили не жалеть денег», — показал Белецкий.

Так они подкупали монахов, чтобы те следили за Распутиным. Чиновники не понимали, что благожелательство «старца» для них куда важнее. И конечно же монахи ему все рассказали. Видимо, Распутин от души смеялся, рекомендуя друзьям взять полицейские деньги…

Впрочем, он и сам решил извлечь выгоду из ситуации. Сделал вид, что согласен уехать, но… за это попросил Хвостова побыстрее убрать из Тобольска своего врага — губернатора Станкевича.

Из показаний Хвостова: «Я согласился и получил согласие Государя. При этом Государь заметил: „А у меня в Тобольск есть уже кандидат — мой хороший знакомый… „ И, приподняв бювар, вынул записку, написанную рукой императрицы: «Ордовский-Танеевский“. Только потом я узнал, что он является кандидатурой Распутина“.

Все так и было. «Наш Друг желает, чтобы Ордовский был назначен Тобольским губернатором. Он теперь председатель казенной палаты в Перми», — писала Аликс Ники еще 24 августа. Так что Хвостов и тут, сам того не зная, выполнял волю Распутина.

Приближался долгожданный отъезд «Нашего Друга». Накануне состоялся торжественный обед. На обеде мужик продолжал дурачиться — делился «сокровенными воспоминаниями». «Распутин рассказал, как он странствовал прежде по монастырям, еще никому не известный… и был в Иерусалиме… и как за взятку страже присутствовал на пасхальном богослужении», — показал Белецкий. После обеда Мартемиан попросил дать ему в дорогу запас мадеры, потому что «Распутин стал неумерен в питье». Ему «предоставили мадеру из запасов департамента полиции».

Но Распутин… так никуда и не поехал! Можно представить, как он весело распивал полицейское вино с друзьями-монахами…

Только тогда Белецкий понял, что Распутин попросту их всех обманул. Еще бы! Зачем уезжать из столицы члену «царицына кабинета»? Но двурушничества Распутин не простил. Продолжая издеваться над «Хвостом» или «Толстопузым» (как он звал теперь министра в Царском Селе), Распутин вдруг «забыл» его просьбу передавать прошения через Андроникова. И вал прошений вновь обрушился на Хвостова — мужик направлял к нему на дом и в министерство десятки людей. Жена министра подняла форменный бунт. Такой же «просительский бум» в ужасе переживал и Белецкий. Мужик будто с цепи сорвался! Надо было срочно что-то придумывать…

Кроме того, обоих чиновников беспокоил князь Андроников. Мало того, что он не справлялся с Распутиным, — князь нагло пытался использовать свое положение и приходил к ним с просьбами за своих людей. К тому же он все время вовлекал Хвостова и Белецкого в сомнительные интриги, например заставил сражаться за его квартиру, где они встречались с Распутиным. В то время Петроград был переполнен беженцами, желающих снять квартиры было великое множество. И графиня Толстая, владелица дома, где жил Андроников, попросила князя освободить квартиру — ей были неприятны распутинские посещения. Андроников потребовал помощи. И пришлось сделать невероятное: чтобы отстоять квартиру для свиданий с Распутиным, Хвостов провел новый закон в защиту квартиросъемщиков на период войны. Князь торжествовал, но… графиня затаскала его по судам и в конце концов победила! Ненависть судейских к Распутину преодолела закон и решила дело в ее пользу.

КОНЕЦ ТРИУМВИРАТА

Министр и его товарищ решили избавиться от докучливого князя, и мастер провокаций Белецкий ловко все устроил. Они знали, что вечно нуждавшийся в деньгах Андроников берет большие деньги с просителей за «пратеци» Распутина и частенько утаивает от мужика причитавшуюся ему долю.

Белецкий сообщил об этом Распутину, после чего состоялась очередная «уха» в квартире Андроникова. И угрюмый Распутин, к восторгу обоих чиновников, удалился с князем в кабинет и стал орать на него, «не стесняясь в выражениях».

Тогда же чиновники известили Вырубову, что ей «стоит принять во внимание некоторые особенности» князя и реже с ним видеться. И Вырубова практически перестала принимать Андроникова. Князь нервничал — привозил ей конфеты от лучших кондитеров, фрукты и цветы… Но она «попросила впредь не привозить ей ничего, так как ей неприятно».

Затем князю нанесли последний удар. Через агентуру департамента полиции Белецкий узнал, что Андроников, привыкший играть на два фронта, переслал вдовствующей императрице те самые снимки, сделанные в 1914 году фотографом Кристининым, — «Распутин в кругу поклонников и поклонниц». На одном из них, как мы помним, была и Вырубова. Белецкий тотчас сообщил ей об этом, и Подруга пришла в ярость — «от князя ждали объяснений». Перепуганный Андроников объяснил, «что снимок он послал, движимый лучшими чувствами к Распутину, чтобы Мария Федоровна увидела, какие достойные люди окружают старца»…