Читать интересную книгу Дитя пламени - Кейт Эллиот

— Никогда не смей бросать мне вызов, парень, — мягко произнес Боян,- я избавляюсь от собак, если они мочатся мне на ноги. Я знаю, где найти невольничий рынок, там с радостью возьмут такого, как ты. И я не боюсь гнева твоей матери.

На лицо Уичмана набежала тень. В устах любого другого человека эти слова звучали, бы как хвастовство, но, сказанные Бояном, они обжигали.

— В бараки. — Боян отпустил Уичмана. Унгрийцы сопровождали лорда и его товарищей.

— Я не одобряю вашего решения, — произнесла Альберада, — эти люди должны быть наказаны и выдворены из города.

— Они нужны мне, — ответил Боян, — так же как вам и вашему городу.

— Получается, что война порождает зло, принц Боян, потому что и хорошее, и плохое достигается дурными путями. Разбрасывают семена зла, из которых произрастают злые дела, управляемые отчаянием или, как это называется, необходимостью.

— Мне нечего вам возразить, ваша светлость. Я всего лишь человек, а не святой.

— Очевидно, среди нас нет святых, — ответила Альберада с укором в голосе. — Будь мы все святые, не было бы войны, только борьба против язычников и еретиков.

— Все же не война первопричина наших грехов, ваша светлость, — вставил Брешиус. — Я бы не согласился, что война породила зло Уичмана, скорее это несдержанность его натуры. Не каждый человек поступил бы так. Большинство солдат, прибывших сегодня, так себя не вели.

— Я не единственный здесь грешник, — внезапно возразил Уичман. Он был так возмущен, будто его обвиняли в преступлении, которого он не совершал. — Почему вы не обращаете внимания на моего младшего кузена Эккехарда, что он делает ночами, потеряв своего любимца?

Раздался гневный свист Бояна.

О Господи, Боян все знал. Как Ханна могла думать, что такой наблюдательный командир, как Боян, не догадывался о происходящем в рядах его армии? Просто он решил не заострять на этом внимание, так же как и на выходке Уичмана. Все, что его волновало, это победа над куманами.

Учитывая настоящую ситуацию, Ханна не могла не восхититься его практичностью и рассудительностью.

— Что вы имеете в виду, Уичман? — Епископ Альберада стояла, слегка наклонив голову, что делало ее похожей на стервятника, рассматривающего, во что впиться сначала: в мягкий живот или беззащитное горло распростертого перед ним мертвого тела. — Каким грехом очернил себя молодой Эккехард?

— Ересью, — ответил Уичман.

3

Казалось, будто Лиат медленно шла внутри прекрасной жемчужины. Жар Луны затуманивал ее зрение, вещество было молочного цвета, светлое, как воздух, но настолько густое, что когда она вытягивала руку вперед, едва могла различить кольцо с лазуритом — ее путеводную звезду, — которое Алан подарил ей когда-то. Но она прекрасно слышала, что происходит вокруг. Ее слух уловил легкий шорох движения, скрытого в жемчужном эфире, который окутывал ее со всех сторон. Земная твердь, хотя, конечно, она не шла по тому, что могло напоминать землю, казалась достаточно устойчивой, покатая тропинка подобно серебряной ленте вела ее по спирали все выше и выше.

Она не знала, чего ожидать, но этот перламутровый свет, это море пустоты, казалось, предвещали что-то печальное. Невдалеке мерцали едва заметные волны, словно иллюзорные завесы, трепещущие от неуловимого ветра. Она ступила за ворота только для того, чтобы оказаться внутри самой Луны?

Перед ней мелькнула чья-то фигура, так близко, что ее волосы коснулись лица Лиат, пощекотав губы. Но тут же растворилась в эфире. Спустя мгновение или вечность появилась вторая фигура, потом третья, вспышки из прошлого. Как вдруг их обладатели, туманные формы которых были изменчивы, словно вода, начали метаться и скользить перед ней подобно маленьким рыбкам.

Они танцевали.

Тогда она смогла узнать их: это были братья Джерны, более блестящие, не такие бледные; некоторые из дэймонов, заключенные Анной в тюрьму в Берне, чтобы стать ее слугами, без сомнения, прибыли из лунной сферы.

Они были удивительно прекрасны.

Очарованная, восхищенная, она остановилась, залюбовавшись ими. Размеренные движения пульсировали сквозь эфир. Была ли это музыка сфер? Стремительно пронеслись яркие тона Эрекес и богатой мелодии Соморхас. Великолепие Солнца звучало подобно сонму тысяч рогов и отражалось нежными переливами арфы, знаменующими постоянные переходы Луны, нарастание и убывание. Джеду разразился смелым военным ритмом. Мок подал голос величественной мелодией, неторопливой и серьезной, а мудрый Атурна ответил густым басом, лежащим в основе всего остального.

Они поворачивались и двигались, поднимались и опускались, крутились и затихали. Сами их движения были прекрасны, подобно любой вещи, созданной мастером для радости ее созерцания.

Она тоже могла танцевать. Они приглашали ее в бесконечное движение Вселенной; если бы она присоединилась к ним, тайный язык звезд раскрылся бы перед нею. Вселенная проявляется в такой простоте, это движение отражает величественный танец, скрытый от понимания смертных, который вращает колесо звезд, судеб и недоступной тайны существования.

Ей нужно было только сойти с дорожки. Легче танцевать, оказавшись в облачном сердце Вселенной.

— Лиат! — Голос Ханны заставил ее вернуться в реальность. Это было эхо или только ее воображение?

Она балансировала на краю пропасти. Еще один шаг, и она сошла бы с дорожки в эфир. Пошатнувшись, Лиат отступила назад, но чуть было не упала с другой стороны, наконец, почти задыхаясь, она обрела равновесие.

Танец все еще продолжался. В роскошном пространстве небес она казалась себе столь незначительной. Ее собственная тоска могла довести ее до саморазрушения, но ничто бы ее не остановило, какой бы выбор она ни сделала.

Это могло послужить ей уроком: чтобы роза расцвела во всей своей красе, о ней нужно хорошо заботиться. Ее шипы — это шипы безрассудного желания, они могут больно уколоть того, кто попытается сорвать ее, не обратив внимания на то, что она делает.

Она была так близка к падению.

С горькой усмешкой на губах Лиат продолжала свой путь. Наконец дорожка перед ней разделилась на две узенькие полоски, серебряная тропинка переходила на другую сторону и вилась вдоль бледной железной стены, у которой не было ни основания, ни верхнего края. Огромный шрам рассекал стену, сквозь рваную трещину она увидела невзрачную равнину. Были ли это Ворота Меча, скрывающие за собой сферу Эрекес, быстро передвигающуюся планету, известную как посланница древних языческих богов?

Будто мысли ее обрели крылья, тут же из кипящего эфира возникла бестелесная фигура стража, белая, словно высветленная кость. У существа не было рта и глаз, только едва различимый намек на форму лица. Тонкая структура его расправленных крыльев вспыхнула так ярко, будто паук ткал нити, соединяющие кости и ткани. Пылающим мечом, как будто рассекая с шипением эфир, страж преградил ей дорогу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});