— Доверился бы, если б мог, — непринужденно ответил Малекит. — Я доверяю тебе больше, чем своей правой руке, Еасир. Но я не стал посвящать тебя в план, иначе он повлиял бы на твои действия в битве. Я не хотел, чтобы защитники что-то заподозрили до того, как ворота откроются во всю ширь. Нам требовалось держать натиск, чтобы их глаза смотрели наружу, а не внутрь.
Затем Малекит повернулся к Эолорану.
— Прошу прощения, но я думаю, что меня ждет мать, — сказал князь Нагарита, и на сей раз в его голосе не было смеха.
Часть II
Изгнание в Тираноке
Прихоть узурпатора
Возвращение надежды
Падение флага
Глава 7
Горькое прощание
На лужайках особняка Анар разговоры и смех мешались с журчанием фонтанов, а тихие звуки флейт и арф вторили им мелодичным эхом. В саду сразу бросались в глаза три красно-белых павильона, украшенных золотыми цепями с драгоценными камнями. Вокруг и внутри огромных шатров прохаживались, беседовали и наслаждались летним теплом гости.
За двадцать лет относительного спокойствия положение анарцев снова возросло, и на праздник к ним приехали многие богатые и влиятельные князья Нагарита. Сегодня отмечали совершеннолетие наследника, значительное событие для семьи и союзников дома Анар. Даже князь Малекит прислал теплые поздравления, хотя дела при дворе Анлека не позволили ему посетить торжество, о чем он глубоко сожалел.
Элорана не удивило отсутствие князя. Алит тоже понимал, что, хотя Малекит вернул себе трон, в Нагарите еще хватало проблем. Многие предводители еретиков избежали плена и прятались в Нагарите и других княжествах Ултуана. Иногда поднимались робкие бунты, но они не приносили особых хлопот и без труда подавлялись воинами Малекита.
Угроза, которую представляло правление Морати, отступила, но не исчезла окончательно. Малекит пообещал сохранить матери жизнь, и сейчас бывшая королева жила пленницей при дворе Короля-Феникса в Тираноке. Бел Шанаар запретил навещать ее всем, кроме сына, колдунью содержали под охраной в покоях с ограждающими заклинаниями, но кое-кто верил, что Морати даже оттуда умудряется заправлять делами культов.
В знаменательный для себя день Алит позабыл обо всех волнениях и подозрениях. Он наконец-то стал настоящим лордом Эланардриса и князем Нагарита. Кроме того, он собирался сделать заявление, которого ждал уже несколько лет.
Полуденное солнце начало спускаться к горизонту, и слуги проводили гостей в главный павильон. Жаровни испускали в воздух струйки прозрачного дыма, который наполнял помещение свежим запахом горных цветов. Поддерживающие высокую крышу колонны обвивали гирлянды белых роз и алых каелентов. Слуги сновали в толпе гостей, держа серебряные подносы, уставленными самыми редкими деликатесами Ултуана и далеких колоний.
В одном конце павильона возвели помост из белого дерева с гербом дома Анар — позолоченным крылом гриффона. С кресла с высокой спинкой Эолоран оглядывал море гостей, заполонившее павильон и лужайку перед ним. Все они нарядились в лучшие одежды: в толпе пестрели и переливались украшенные перьями шляпы и блестящие короны, драгоценные браслеты и ожерелья, расшитые серебряными нитями и золотыми звездами плащи.
Эотлир стоял по правую руку отца, а Алит по левую. Рядом с Эотлиром возвышался Каентрас, Ашниель составила пару Алиту. Рукава ее светло-желтого платья были собраны у запястий пышными шелковыми облаками, и девушка выглядела восхитительно. Золотые цепочки удерживали заплетенную в сложный узор прическу, а мраморную шею украшало золотое ожерелье с одним крупным алмазом. Среди гомона и оживления девушка излучала безмятежность, сохраняя сдержанный и благородный вид. Алит исподволь бросал взгляды на свою возлюбленную, и ее красота омывала его прохладными нежными волнами.
Когда все гости наконец собрались в павильоне, Эолоран встал и поднял в приветствии руку.
— Добро пожаловать в Эланардрис, мои благородные друзья, — с улыбкой провозгласил он. — Мне выпала честь наблюдать за вступлением моего внука во взрослую жизнь в такой прекрасной компании. Много раз он доказал, что достоин этого, и сейчас настало время воздать должное его свершениям.
По павильону пронесся согласный шепот, и в воздух поднял лес рук с хрустальными бокалами и золотыми чашами с темным вином.
Эолоран взял со стоящего перед троном низкого столика сосуд и двумя руками поднял его над головой.
— Я князь Эолоран Анар, лорд Эланардриса, — негромким, уверенным голосом произнес он. — Моя кровь течет в жилах сына Эотлира, и от него передалась его сыну Алиту. Сегодня мой внук достиг совершеннолетия, и на него возлагаются обязанности лорда и князя Ултуана.
Он сделал глоток вина и опустил чашу.
— Когда-то мы проливали кровь, чтобы защитить свой народ, и сражались бок о бок с великим Аэнарионом. Сейчас мы пьем вино в память о принесенной им жертве, — серьезно продолжил Эолоран и отпил еще глоток. — Недавно нам снова пришлось воевать, чтобы вернуть мир на наши земли, и Алит достойно проявил себя в битве. Хотя все мы желаем, чтобы у нас никогда больше не возникло необходимости повторять эти подвиги, мой внук доказал, что обладает боевым духом и мужеством и сумеет победить тьму, если она снова будет угрожать нашей родине.
Настроение в павильоне посерьезнело. Эльфы искренне закивали, а некоторые даже тихо заплакали при мысли о том, что довелось пережить Нагариту. Эолоран позволил собравшимся погрузиться в свои чувства и воспоминания и сам склонил голову, сокрушаясь о темных деяниях, которые ему пришлось совершить. Но когда правитель Эланардриса выпрямился, он снова улыбался.
— И все же мы собрались не для того, чтобы предаваться воспоминаниям о прошлом, а чтобы с надеждой взглянуть в будущее. Алит, как и все наши дети, является частью наследия, которое мы оставим всему миру. Я передаю ему этот сосуд, и вместе с ним я отдаю свои мечты и надежды в руки грядущего поколения и желаю им мира и счастья — не меньше, чем выпало на нашу долю. Мы доверим им великую цивилизацию, которая раскинулась от Эланардриса до Анлека, от Тиранока до Ивресса, от Ултуана до дальних колоний. Мы вверим их заботе благополучие нашего народа — от крестьянина до князя, от слуги до короля.
Эолоран повернулся и протянул сосуд Алиту. Тот церемонно медленно взял чашу.
— Сегодня я оставляю позади детство и вступаю во взрослую жизнь. Я принимаю возложенные на меня обязанности, — сказал юноша. — Я наслаждался выпавшей мне честью расти и учиться под опекой отца и деда, и я обещаю сохранить их мудрость для тех, кто придет после меня.
Алит поднес чашу к губам и отпил глоток вина. Он посмаковал глубокий, богатый вкус и только затем проглотил напиток — сделав это так же медленно и степенно, как впитывал важность происходящей церемонии. Он больше не ребенок, а равноправный лорд дома Анар. Его наполнила гордость. Гордость, что он анарец, и гордость, что он уже успел доказать, что достоин титула князя.
Алит вдруг обнаружил, что прикрыл глаза. Когда он поднял веки, то увидел ожидание на обращенных к нему лицах отца и деда, Каентраса и Ашниели и еще многих дюжин эльфов, которые собрались на церемонию со всего Нагарита.
Каентрас выступил вперед и поднял руки, призывая к молчанию. Постепенно воцарилась тишина, и эльфийский лорд задумчиво поглядел на юношу.
— Позвольте и мне поздравить Алита, — сказал он и пересек помост, чтобы обнять нового князя дома Анар. — А так же позвольте объявить, о чем мы договаривались несколько лет назад.
Алит внезапно смутился, отстранился от Каентраса и повернулся к Ашниели. Он взял ее левую руку в свою; в другой руке он все еще держал чашу.
— Сегодня мое совершеннолетие. Наконец-то пришло время объявить о том, чего мог не заметить только слепой, — сказал юный князь. Он перевел взгляд на гостей, и радость тут же смыла чувство неловкости. — Ровно через год дом Анар и дом Моранин соединят не только дружба и договор о взаимной помощи, но и узы брака. Я намерен жениться на Ашниели, и она станет анарской княгиней, а я моранинским князем. Я не могу представить себе более глубокой любви, чем та, что я питаю к Ашниели, и более достойного будущего для наших домов.
— Я благословляю союз между семьями, — сказал Эолоран.
— Я горжусь тем, что смогу называть Алита сыном, — добавил Каентрас.
Алит сделал еще глоток вина и поднес чашу к бледным губам Ашниели. Девушка глядела на него блестящими глазами. Прохладные пальцы легко сжали его ладонь, и она наклонила чашу так, чтобы вино смочило ей губы. Затем Ашниель отвела бокал в сторону и поцеловала Алита в лоб, оставив легкий красный отпечаток. С изысканной точностью повернулась, поцеловала отца в щеку и обратилась к толпе.