Читать интересную книгу Беспредел - Александр Александрович Подольский

мутными глазами – не, ну а какие еще бельма у трупа-то могут быть?.. Я ухватил башку за челюсть и с усилием потянул на себя. Голова, чпокнув, выскочила, следом за ней дохнуло хлоркой, но тут же свободное место заняла другая. Недовольно почавкал запасник, продолжая мариновать в растворе свежие снаряды.

Дослав голову в казенник, я сунул руку в щель меж двумя жирными ломтями и нащупал в полости с полдюжины склизких текстикул. Шары встрепенулись и дернулись от моих пальцев, как от раскаленных углей.

Человечки выглядывали из-за машин, что-то крякали в мегафон. Не слышно, родимые! Тут же все урчит. Так что простите, герои, и прощевайте. Передавайте приветы мамкам и деткам, сейчас я вам крылышки-то приделаю.

Я сжал в полости яйца, потянул на себя. Ствол вздрогнул, опустился и вперился в одну из машин.

Сквозь урчание раздались глухие щелчки. Танк вздрогнул. Это чо, по нам открыли огонь? Ну и ладненько, не я первый начал.

Голова ударила прямо в крыло одного из автомобилей, разлетевшись огненными шипящими брызгами. Седан юлой закрутился прочь по трассе, а следом за ним растянулся широкий красный след с рыхлыми комками и обрывками кожаной куртки. Беднягу-копа разнесло фаршем по асфальту. Еще один вояка, попавший под душ из моей хитрой начинки, ломанулся в поле. Разорванное брюхо болталось, будто фартук. И этот не боец.

Да и не жилец тоже.

Я зарядил орудие вторым снарядом и навел ствол.

Чуваки, которые скрывались за оставшимся седаном, быстро просекли аромат жареного и дернулись в придорожную канаву. Поздно, блядь! В этот раз я навел прицел чуть ниже, под авто. Взрывом его подбросило вверх – машина рухнула прямиком на головы копам, которые в этот момент уже не драпали, а кое-как расползались, как недодавленные тараканы. Голова разорвалась под колесами и смела осколками ноги дурачков в труху. Не побегаешь! На всякий пожарный я еще раз долбанул в кучу окровавленного металла, но там и так уже никто не дергался.

Что-то как-то легко все прошло, да?

Сквозь довольное урчание охраняющей меня плоти донеслись болезненные всхлипы и странный прерывистый гул. Мясо вокруг стало потряхивать. Что за херня? Меня обложили, что ли?

Я дернул на себя костяной рычаг и вдавил скользкую педаль. Танк резво крутанулся.

Горизонт вроде чист… Две разбитые тачки, обрамленные месивом из свежевыпотрошенных недогероев, да залитое солнцем поле. И дерганая тень скачет по тошнотно-зеленой траве…

Тень и гул… Снаружи вновь раздались глухие частые удары, и борта задергались, как от икоты.

В нас опять стреляли! И это уже серьезно.

Болван, тупой еблан… Где были мои мозги? Танк засипел, затрясся в эпилептическом припадке. Да, родной, это тебе не пульки-семечки из пистолетиков. Да нас уже с вертолета дрючат!.. Из здоровенного, как мой болт, авиационного пулемета.

Дрючат не-по-дет-ски.

Что это может быть? На полицейских вертушках не ставят авиационного оружия, уж я-то знаю. Авиационное – оно есть на боевых, то есть исключительно на армейских. А если это армейский вертолет, то как он тут очутился, да еще и с боекомплектом? С ближайшего аэродрома подняли по тревоге? Ох и шустрые, черти! И все ради меня. Огонь-то когда успели согласовать?

Я развернул башню, вздернул ствол и попытался двинуть задним ходом. Машина вяло шевельнулась, снова засипела и осталась на месте.

Черт, черт, как-то все уже совсем не славно! Стоны вокруг звучали так громко, что я перестал слышать шум лопастей зависшего над нами вертолета. Танк трясся, визжал и хрипел. Температура внутри резко подскочила, в нос ударила кисло-сладкая вонь. Свет фонаря скакал по пылающей панели, с которой бахромой текла мутная слизь. Накрылась гидросистема, бля. Швы расползались, из проемов выдавливались черные комки свернувшейся крови. Воздух внезапно загустел – похоже, гавкнул и воздухоочиститель. Сколько же их там наверху… Один? Два? Сто??? Дебил, тупорылый осел, надо же так облажаться…

Кабину дернуло вбок, и пол накренился. Фонарь грохнулся в лужу у моих ног и погас. Я не мог сообразить, где второй, и оказался в полной темноте.

Плохо дело. Так, ладно. Обматерим себя позже. Надо выбираться.

Упираясь руками в дрожащие куски плоти, я на ощупь отодвинул систему заряжания и протиснулся к нижнему люку. Хрен вам, гастеллы-мересьевы-нестеровы, через башню я не высунусь. Вы меня даже не заметите, мышкой проскочу, хе-хе… По полям, в траве, вылезу-вывезу. Нет у вас методов против человека с миссией…

Но стоило дотянуться до закрепленного на люке хряща, как мои колени резко дернуло обратно, назад. Я больно плюхнулся на липкую мокрую плоть, чуть не сломав собственный хер.

От боли в паху даже не сразу сообразил, что произошло.

В щиколотки вцепились крепкие твердые пальцы.

Что за бред, где фонарь… Я согнулся пополам и едва успел нащупать на лодыжках чьи-то руки, как такие же цепкие пальцы выкрутили мне локти за спину. Ага, разбежались, хер вам! Я откинулся назад, лягнул темноту и почти что нырнул в проход к нижнему люку. Почти.

Пульсирующий липкий шланг перехватил запястья, вздернул к шее и несколько раз обвился вокруг нее. Кольца плотно стянули узел. Достаточно плотно, чтобы глаза и губы от напряжения вспухли, а рот распахнулся, высвобождая раздутый от давления язык. Но недостаточно плотно, чтобы я вырубился и не смог осознавать происходящее.

Толстый, сочащийся технической смазкой обрезок кишки впихнул язык обратно мне в рот и протолкнул дальше – вглубь пищевода. Слепыми змеями по лицу елозили чьи-то воспаленные от жары члены. Почувствовав соленые дорожки слез, они ткнулись мне в глаза.

Изогнувшись костяной основой, сиденье, будто скорпион, скользнуло за спину и вонзило осколки костей в столб позвоночника. Из запасника выбрались злобные головы и вцепились в пальцы на ногах. Они скрежетали осколками зубов, рвали с бедер лоскуты кожи.

Танк трясся в конвульсиях, агонизируя под пулеметным огнем. Боже, что за экстаз!

На головках напирающих членов внезапно ощерились узкие рыбьи пасти, мои глаза лопнули под их яростным напором. Ротастые члены скользнули дальше, вглубь.

И тьма отступила. Яркая раскаленная картинка предстала так же ясно, как солнечный день за окном. Я не видел, нет, но чувствовал все, что происходило внутри моего чудесного творения. Все мое сознание – весь я! – хлынуло по мясным патч-кордам, уходящим из глазниц в глубины кровавой туши, содрогающейся от боли и возбуждения. Я вошел в тело танка, излился сквозь скользкие уретры прямехонько в гигантский плотоядный механизм. Кошмарная перспектива – быть выпитым заживо чудовищными кабелями! – померкла перед невероятной картиной казни, наблюдаемой через призму одних лишь ощущений. Картиной, отвернуться от которой у меня не