Необычное многословие, как правило, сдержанного Брагина, из которого было обычно не вытянуть и двух слов подряд, откровенно меня испугало. Истово молясь, чтобы мои приятели после побоища с ожившими покойниками окончательно не съехали с катушек, я с трудом поднялся на трясущиеся в коленях, разъезжающиеся по мокрой глине ноги.
На всякий случай, пихнув носком сапога сочащуюся мерзостной слизью сквозь ветхую ткань аморфную гору тухлого мяса, с облегчением убедился, что обезглавленный монстр больше не подает признаков жизни. И тут же вынужден был ухватиться за осклизлые доски стены, чтобы не свалиться от приступа жесточайшей слабости, сопровождаемого головокружением и темнотой в глазах.
Непроизвольно охая при каждом неловком движении от острой боли в левой стороне грудины, куда угодил свинцовый кулак дважды убитого Подосинского, я сразу же попытался активировать регенерацию тканей. А когда уже на подходе к затихшим соратникам, целиком сосредоточился на локализации последствий травмы, то едва не запахал носом, запнувшись о распростертый поперек прохода труп Буханевича. В сердцах смачно плюнув на гнилые останки трактирщика, под аккомпанемент нервного хихиканья Брагина, подсвечивающего себе фонарем, я, наконец, облегчил душу, не стесняясь в выражениях излив все что думаю о ходячих мертвяках и тех нехристях, которые их воскрешают.
Уроки базы не прошли даром, и моему усовершенствованному организму для восстановления хватило неполных десяти минут. Брагин, несмотря на меловую бледность и подрагивающие губы, тоже держался молодцом, чего нельзя было сказать о Селиверстове. В отличие от своего коллеги, сумевшего сдержать психологический напор, околоточный совсем скис. Закатив стеклянные глаза, без кровинки в лице, он, ослабнув в ногах, сполз по стенке в грязную жижу, и безвольно уронив руки, никак не реагировал на оклики.
Пока я занимался Селиверстовым, Брагин достал плетеный кожаный поводок, привязал тонко поскуливающего добермана, жавшегося подальше от мерзко смердящего, на глазах расползающегося трупа хозяина постоялого двора и, шаря по сторонам лучом фонаря, зачавкал к останкам полковника. Когда он вернулся, околоточный, несмотря на все мои старания, продолжал неподвижно сидеть в луже, потерянно вращая пустыми глазами.
Подошедший к нему вплотную Брагин, панибратски пихнул в плечо и, наклонившись к перемазанному рыжей глиной уху, хохотнул:
— Представляешь, Петр Аполлоныч, а Подосинский-то, при полном параде, при орденах, и без башки. — Давясь и брызгая слюной от смеха, он повторял как заведенный: — При орденах, представляешь, и без башки!.. Ордена есть, а головы нет!.. Совсем нет, как косой срезало!..
Вздрогнувший от неожиданности Селиверстов, поначалу испуганно отшатнулся, а затем вдруг тоже зашелся истерическим, с подвыванием и хрюканьем, хохотом. Рыдающий от смеха Брагин, размазывая слезы по грязному лицу, обессилено опустился на корточки рядом с ним.
Несмотря на всю абсурдность сцены, я тоже поддался общему настроению и, не удержавшись, захихикал за компанию. Но, тут же проглотил смешок, понимая, что общая истерика прямое следствие пережитого нами жуткого стресса, способного кого угодно свести с ума.
Терпеливо дождавшись, пока мои товарищи, задыхаясь, как загнанные лошади, наконец, утихнут, я задал главный вопрос:
— Ну что, друзья, не хватит ли на сегодня приключений? Или, раз уж так случилось, глянем, откуда эти чудища взялись? Сдается мне, что те, кто отправил покойничков на прогулку, совсем неподалеку схоронились.
Селиверстов с Брагиным переглянулись, и первым подал голос околоточный:
— А почему бы и нет? Зазря что ли ноги топтали? Да и любопытно на этих дьявольских кудесников хоть одним глазком взглянуть, — тут он, плотоядно оскалившись, запнулся и свирепо выпалил: — Чтобы их шаловливые ручонки с корнем вырвать, да головы пустые открутить!
Я солидарно кивнул, криво усмехнулся и вопросительно взглянул на Брагина. Тот в ответ пожал плечами и нерешительно пробормотал:
— А что я? Я как все.
И хотя именно этого я и добивался, внутри вдруг ожил, завозился знакомый ледяной червячок, предвестник грядущих неприятностей. Ничего не оставалось, как вновь вгонять себя в измененное состояние сознание. Только так я мог попытаться заранее обнаружить поджидающие нас опасности.
Процесс перехода в новое качество восприятия окружающего занял еще больше времени, чем в первый раз. Пришлось здорово напрячься, и в какой-то момент мне показалось, что уже ничего не получится. Однако фортуна не до конца оставила меня и, в конце концов, серый мир вокруг вновь расцвел фантастическими красками.
Не слабее дуги электросварки резанули по обретшим сверхчувствительность глазам лучи фонарей, вынуждая быстрее отвернуться и сморгнуть невольно выступившие слезы. Мертвенно фосфоресцировала плесень на досках стен, но, что самое занятное, в огромной пещере впереди, светились, непонятно откуда взявшиеся два ярко-алых пятна.
Привлекая внимание спутников, я вскинул вверх правую руку с крепко стиснутым кулаком, и прошипел:
— Вижу двоих… Проверьте оружие и будьте предельно внимательными. Сдается, предыдущая баталия — это только цветочки. А ягодки как раз там, впереди…
Двигаясь цепочкой, след в след, с револьверами наготове, мы довольно быстро добрались до входа в пещеру. Еще на подходе я заставил полицейских остановиться и погасить фонари, а сам, прижимаясь к стене, выглянул из естественной арки, которой заканчивался коридор.
Размеры подземной полости впечатляли. До неровного, щерившегося короткими клыками сталактитов потолка было никак не меньше тридцати метров, а противоположный край терялся в невесомой, жемчужно светящейся дымке.
Мне вспомнились рассказы из прошлой жизни о подземных газовых хранилищах в этой местности, для которых использовали естественные карстовые пустоты. Было очень похоже, что мы наткнулись на подобное образование.
В отличие от туннеля, основанием пещеры служила не раскисшая глина, а твердый и скользко потный от влаги камень, который сначала плавно опускался вниз, а затем вспучивался, образуя неестественно круглую, словно очерченную циркулем площадку, диаметром примерно в два десятка шагов. По ее краю, на равном расстоянии стояли затейливые трехногие светильники, полыхающие жирно коптящим, разноцветным пламенем.
Более фантасмагоричной картины трудно было представить. Подземелье, сырая тьма, радужные блики по сверкающим бриллиантами капель стенам. На ум поневоле шли весьма бы дополнившие антураж закованные в цепи скелеты, закопченный чугунный крест с покрытыми сизой окалиной кандалами и прочие атрибуты святой инквизиции, подальше от любопытных глаз потрошащей еретиков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});