мы покинули Верхнюю резиденцию, она попросила меня никому не рассказывать о её даре.
— Они не примут меня, — повторяла сестра. — Да и зачем им знать, если я всё равно скоро покину остров? Пусть возродится только заклинательница Жизни, — предложила она.
Нехотя я согласилась сохранить её дар в тайне, хотя считала, что островитяне должны знать, как много Брижина для них сделала.
Ещё три башни по разным сторонам острова мы объехали чуть больше, чем за неделю. Парочка из них располагалась примерно на таком же расстоянии от поверхности, что и первая, но одна оказалась очень глубоко. В этом месте часто сходили сели, как объяснил мне супруг. Поэтому с последней башней нам пришлось повозиться.
Когда мы закончили, Освальд сменил меня на каменном основании башни и приложил к нему ладони. Я, в отличие от эрра, не могла чувствовать весь остров и даже не могла ощутить сеть рулевого механизма. Но Освальд мог. Он проверял, способен ли этот механизм пропускать через себя энергию. Удалось ли нам его починить.
— Ну, как? — не выдержала я, когда супруг слишком долго сидел внизу, не говоря при этом ни слова.
— Кое-куда всё равно не получается пробиться, — ответил он.
— Часть механизма не ожила?
— Не знаю, — ответил он уклончиво. — Под поверхностью вроде бы всё в порядке. Но есть нечто чуть глубже. Где-то в районе оси.
— Уж точно не в рубке, — возразила я.
— Под ней. Глубоко под ней. Купец Марсель Ганье говорил, что он изобразил ту часть механизма, которую успел запомнить. Боюсь, нам придётся найти полную схему.
Эта идея мне не понравилась. Мы совершенно не представляли, где искать ту книгу, о которой говорил Марсель Ганье. Она лежала где-то под землёй, в библиотеке Служительниц. И что-то подсказывало мне, что та самая библиотека располагалась под Жермэном.
Прочитав мысли по выражению моего лица, Освальд вздохнул.
— Рано или поздно нам бы всё равно пришлось туда вернуться. Даже если бы механизм заработал, даже тогда Высшая попыталась бы нам помешать и вернуться к прежнему укладу. Раньше или позже мы с ними столкнёмся. Так какая, по сути, разница?
— Разницы нет, но всё-таки…
Мне не нравилась эта идея.
Идти под землёй казалось безопаснее, но я не согласилась. Если нам предстояло вступить в противостояние со Служительницами, то к этому времени хотелось быть отдохнувшей и полной сил, а не уставшей и голодной с дороги.
— Поедем в экипаже, — решила я за всех.
Эмельен послушно пожал плечами, понимая, что ему придётся снова наводить морок. Экипаж проехал мимо Нижней резиденции эрра, у ворот которой дежурило две Служительницы, и свернул на соседнюю улочку. Чтобы подольше оставаться незамеченными, мы решили остановиться в доме господина Адрента, одного из Хранителей. Его дом располагался в том же районе, что и опустевший особняк наших с Брижиной родителей. Оттуда было близко до скал и подземных коридоров, что делало его расположение особенно удобным.
— Я встречусь с наставницей Гвенаелл и попытаюсь выяснить что-нибудь о библиотеке. Может, она слышала о ней краем уха. Вряд ли, конечно. Но вдруг… — предложила Брижина.
— Тогда и я пойду с тобой, — сообщила я.
Сестра смерила меня недовольным взглядом.
— Это мне мало что угрожает. А вот тебе лучше не показываться. Побудь дома, — настояла она.
И хотя я всё-таки согласилась, очень быстро начала об этом жалеть. Освальд отправился на собрание Хранителей. Эмельен тоже куда-то исчез. Он вообще был весьма своеволен и непостоянен, мог запропаститься куда-то, а потом появиться почти из воздуха. Наблюдая за ним, я поняла, что раньше он вёл себя очень и очень сдержанно и почти не показывал нам своих способностей. Теперь очарованность им Брижины мне уже не казалась такой удивительной. Сестра сама по себе молчаливая, сдержанная и даже скрытная. Поэтому мужчина рядом с ней должен был проявлять инициативу и лёгкость, быть общительным и весёлым. Иначе ничего бы у них не вышло.
Я радовалась за сестру и обретённое ею счастье. И в то же время грустила, что вскоре нам придётся расстаться.
— Может быть, передумаете? — спросила я однажды с надеждой. — Скоро остров изменится. И жизнь на нём уже не будет такой суровой.
— Для меня нет разницы, изменится он или нет. Я хочу оказаться от него как можно дальше. Он принёс мне слишком много печали, — ответила она.
Мне оставалось только смириться. Не могла же я привязать её к острову силой?
День в одиночестве и в чужом доме тянулся бесконечно долго. Я слонялась из комнаты в комнату тоскуя. И поскольку из-за нас господин Адрент отпустил поваров и слуг, поговорить было совершенно не с кем. Присев у окошка, я немного отодвинула штору и стала смотреть на улицу, по которой изредка проезжали экипажи или проходили жители. И хотя я ещё мало кого знала в Жермэне, но по одежде уже могла определить, местный был человек или приезжий. Так вот, все они были местными. Как и говорила Брижина, на острове не осталось чужаков. Или точнее, почти не осталось. Ведь Эмельен так и не уехал.
Когда и это занятие мне почти наскучило, я собралась задвинуть штору, не оставляя теперь уже ни одной щёлки, но остановилась. Меня насторожил шум, разносившийся по улице. Там гудели голоса. Много голосов. И слышался топот ног. И звон оружия.
Ещё не понимая, что приключилось, я бросилась к выходу для слуг. Он вёл не к парадным воротам, а на задний дворик, а оттуда — в огород. Пригнувшись, я стала пробираться меж едва зазеленевших кустов крыжовника, то и дело цепляясь одеждой за шипы. Сбоку послышался шорох, и я замерла, не зная, куда деваться дальше.
— Тише, госпожа. Это я, — послышался шёпот знакомого голоса. Это был господин Адрент, хозяин дома. — Нас предали.
— Что? Кто? — не поверила я. Освальд говорил, что Хранители ему верны, к тому же давали клятву защищать остров. А значит, и меня, способную вернуть этому острову свободу.
— Кто-то из Служительниц. Возможно, под пытками, — его голос звучал уже совсем близко, и я заозиралась. Он оказался чуть позади, по левую руку. Наверно, перепрыгнул через забор, ведь в доме я была совсем одна.
— И что нам делать?
— Нужно уходить за город, — он жестом дал понять, чтобы я ползла дальше.
— А как же Брижина? Что будет с ней? И библиотека. Мы так и не успели ничего выяснить.
— Нет времени, госпожа, — разозлился он. — Ваш супруг сейчас сражается, чтобы вы успели уйти.
Страх пронзил меня током.
— Освальд сражается? Один? Против нари? — меня сковал ужас.
— Он не один. Но