– Что?! – И без того бледная королева стала какой-то синюшной. – Что ты сказал, мерзавец?!
– Я не скажу ни слова, пока сигнора не успокоится и не возьмет свои слова назад.
– Ее Величество хотела узнать, что еще сказал пойманный мерзавец, – в устах Фарбье это прозвучало как извинение. По крайней мере, Габриэль решил, что это можно расценить именно так.
– Этот мерзавец, – прознатчик подчеркнул слово «мерзавец», – сказал, что ему велели убить герцога Шарля Тагэре, устроив все так, как будто это дело рук разбойников. Мерзавец, конечно, лгал, но собравшиеся сделали вид, что ему поверили.
– И что?
– К замку Фло спешно стягиваются войска. Думаю, их соберется не менее пяти тысяч.
Фарбье смерил Габриэля многозначительным взглядом, но тот сохранял полную невозмутимость. Жан вздохнул и протянул ему небольшой, но тяжелый кошелек.
– Возьми. Ты еще понадобишься. Будь здесь через два дня.
– Я счастлив служить сигнору. Увы, когда я не вижу перед собой денег, мне трудно сосредоточиться. – Габриэль поклонился с неожиданным изяществом и вышел.
Теперь предстояло посетить барона Трюэля и рассказать толстяку то, что он рассказал королеве и Фарбье, и еще то, что он увидел во дворце.
Габриэль отнюдь не считал себя двурушником. Мириец по происхождению, авантюрист по складу характера и бывший вор и шулер, он уже несколько лет преданно служил толстому командору, спасшему его правую руку от топора палача. А то, что Обен позволял ему оставлять королевское вознаграждение и при этом добавлял от себя пару-другую ауров, лишь укрепляло в правильности сделанного выбора. К тому же вынужденный в юности покинуть Мирию, Габриэль уже давно считал Арцию своей родиной и не терпел высокомерную и визгливую Агнесу и братцев Фарбье.
По мнению бывшего вора, являвшегося большим поборником чистоты крови, на арцийском троне мог сидеть лишь настоящий Волинг, каковым являлся Шарль Тагэре. Мириец знал от своих мунтских приятелей, как герцог вел себя на эшафоте. Вряд ли, бросая смертельный вызов синяку, Шарло думал, что навеки покоряет сердца честных воров и разбойников, но это было именно так.
Габриэль был редкостным счастливчиком, жившим в ладу с самим собой, ибо делал то, что ему нравилось, для человека, который ему нравился, во имя дела, которому он симпатизировал, и к тому же за очень хорошие деньги.
Эстель Оскора
Я все-таки вспомнила, что случилось с Анхелем, когда тому было около пятидесяти. Возник заговор, который возглавил сын бывшей подруги императора, утверждавшей, что это ребенок Анхеля. Сам он это отрицал, заговор быстро подавили, зачинщик погиб, что сталось с женщиной, было неясно. И еще менее ясно, чем это могло мне пригодиться. История то ли с бастардом, то ли нет никоим образом не объясняла слова, сказанные принесенным в жертву клириком, говорившем о первом и последнем грехах.
Я не столь уж и хорошо знала Книгу Книг, но про первый грех, совершенный людьми, за что их навеки лишили полного счастья и изгнали с райского пастбища в открытый всем бурям мир, не слышал только глухой. Сыр-бор разгорелся из-за того, что подруга первого человека, желая ему понравиться, украсила свои волосы розами с запретного куста. Своего она добилась, но какой ценой! Умом эта сказка не блистала. Представить себе Высшую Силу с замашками скаредного горожанина я не могла, даже когда была человеком, чего уж говорить обо мне теперешней!
Книгу Книг явно писали в мире без богов и без высоких чудес, настолько небожители в ней походили на людей, причем далеко не лучших. Капризные, обидчивые, подозрительные, мелочные и мстительные, они только и делали, что устраивали никому не нужные испытания, наказывали за малейшие провинности и тут же прощали настоящие преступления, если преступник догадывался попросить прощения не у тех, кого он погубил, а у Творца и его слуг. Но среди кучи словесной шелухи порой прорывались вещи, весьма похожие на пророчества. Так, например, утверждалось, что мир людей будет существовать между Первым грехом и Последним и что после совершения оного земля будет отдана на семь месяцев, семь дней и семь часов Антиподу[89], после чего наступит Конец Света с последующим загробным судом.
Я даже припомнила мутноватые, но страшные строки: «И свершится Последний Грех, и отвернет Творец лицо свое от Тарры и предаст ее Антиподу. И назовет Антипод Свет тьмой, а тьму Светом и совратит он всех, в ком есть хоть след следа порока, и станет мир прибежищем мора, блуда, глада и войн, и все будут истреблять всех и пожирать трупы, подобно псам. И вскипят моря, и оживут древние чудища, и разверзнутся небеса, и вступит в мир сам Антипод и утвердит царствие свое. Но сие противно воле Творца. И явится тогда Тарре Кастигатор, и будет плавиться под его стопами земля, и кипеть воды, и пылать ветер. И дотла выжжет он царствие Антиподово, и не останется ни людей, ни тварей, ни растений, ибо все они будут осквернены дыханием Антипода, но души праведные спасены будут и приняты в лоно Калватора, дабы вечно возносить хвалу Творцу. И силе Его, и гневу Его и милосердию Его!»
Однако Книга Книг замалчивала, когда и как будет свершен этот грех, а вот в словах умирающего монашка, похоже, скрывался ответ.
2866 год от В.И.
1-й день месяца Собаки.
Арция. Кер-Оноре
Лумэновцы сидели за баррикадами, и выкурить их оттуда малой кровью было весьма трудно. Шарль Тагэре и не собирался этого делать, хотя людей у него хватало. Герцог мог привести под этот городишко в срединной Арции не семь, а двадцать семь тысяч человек, а при необходимости и еще больше, но счел это излишним. Ему не нужна большая война. Нельзя уподобляться собакам, рвущим друг друга на куски из-за брошенной кости, когда справа засел волк, а слева медведь.
Мальвани предлагал разбить королевские войска в генеральном сражении, и Шарло не сомневался, что им это по силам, но сколько при этом поляжет людей! Фарбье и Агнеса обдирали Арцию как могли, но наемникам платили щедро. Конечно, если битвы не избежать, он ее даст, но сначала попробует решить дело малой кровью здесь, в Кер-Оноре.
Тарве получил сведения о том, что именно этот городок Фарбье и союзные ему нобили избрали местом большого сбора. Сюда же должны были подойти отряды наемников. Нападения они не ждали, полагая (не без помощи командора Обена), что Тагэре точно так же собирают свои силы во Фло, где сейчас находится Мальвани, и что все решится в генеральном сражении.
Это было правдой, но не всей. Мальвани действительно готовил армию к войне. В лагере уже находилось тысяч двадцать. Ждали подхода северных нобилей, в этой суматохе исчезновение стрелков Тарве прошло незамеченным. Зато о появлении вблизи Кер-Оноре семи тысяч Шарля Тагэре Фарбье узнали вовремя и успели построить баррикады. Жан полагал, что, пока Тагэре будет их штурмовать, подойдут подкрепления и герцог окажется между двух огней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});