Неожиданно, словно чертик из табакерки, меня накрыла с головой волна наслаждения. Ощущения были настолько удивительными и прекрасными, что издав стон сладострастия, я рухнул на землю. Секс? Алкоголь? Наркотики? Все это вместе? Ничто не могло вызвать те чувства, что захватили меня в плен. Это продолжалось, наверно, вечность, пока, наконец, спасительная темнота не поглотила воспаленный разум. Слишком много хорошего тоже опасно.
— Не дохнет он чего-то. Может, не будем его трогать? Сутки же прошли.
— Откати в сторону и все. Не видишь, что ли — у него клубень созрел. Три картофелины будут нашими. Этот же пусть дохнет, урод. Сколько паладины наших вырезали.
Меня начали кантовать, с чем организм оказался категорически не согласен. Издав очередной стон сладострастия, так как воспоминания о мега оргазме были еще свежи, я открыл глаза и уперся руками в землю, не позволяя сдвинуть себя с места. Мне повезло — потеряв сознание, я рухнул прямо на посаженный клубень. Именно поэтому меня не ограбили. Непонятно другое — почему я до сих пор живой?
— Сука! Да отвали ты! — гневно прорычал толкавший меня толстяк. Вроде как монах, если я правильно разобрался в одежде. Очевидно было одно — человеком он не был. — Дргрыгз, помоги! Он очнулся!
— Так гаси его!
— Сам гаси! У меня только один уровень остался.
— Пошли на хрен! — прорычал я, здоровой рукой вцепляясь в картофельную ботву. Меня не били, просто аккуратно перекладывали с одного места на другое, поэтому Игра не уничтожала воров. — Это моя добыча!
— Дргрыгз! — уже с нотками отчаянья проорал толстяк и к нам подошел еще один монах. — Эта падла картошку не отдает.
— Брось его! — пробурчал подошедший. — Очнулся он, урода кусок. Идем дальше.
Меня перестали трогать, оставив в покое, и только сейчас я понял, что показалось мне странным в первые моменты «пробуждения». В верхней части обзора больше не было шкалы приверженности, а перед глазами постоянно проносилось полупрозрачная зеленая надпись: «+1». Примерно раз в десять секунд.
Еще раз нажав на новую пиктограмму, переставшую бешено колотиться, я уставился на удивительную картину:
Локация: Лабиринт Академии. Уровень свободных эмоций: 56 %. Восстановление Энергии: 1 единица в 10 секунд. Текущий уровень приверженности: 1;
Цифра «1» в описании восстановления была интерактивной. Я незамедлительно на нее нажал и увидел сложную формулу расчета количества восстанавливаемой Энергии, завязанной как на уровень приверженности и количество свободных эмоций в текущей локации, так и на количество свободных эмоций в определенном радиусе от игрока. Так, чем ближе ко мне источник эмоций, тем больше будет восстанавливаться Энергии.
— Отвалите! — раздался возмущенный женский визг. — Это мое!
— Дргрыгз, не пускай ее! Сейчас я все выкопаю! — радостно ответил один из монахов. Закрыв все окна, я повернулся в сторону конфликта. Одетая в темную стальную броню женщина, лет под пятьдесят, безрезультатно старалась обогнуть находящегося перед ней монаха, чтобы защитить свои угодья с тремя созревшими клубнями. Второй монах в это время руками раскапывал землю, словно крот. Или крыса, что больше подходило под текущую ситуацию.
— Оставьте ее! — прокричал я, закидывая выкопанную картошку в инвентарь. Первое испытание можно считать выполненным.
— Дргрыгз, еще немного! — монахи меня проигнорировали, продолжая мародерствовать на чужом участке.
— Паладин, помоги! — на лице женщины появились неподдельные слезы. Наверняка она была не инициирована и сейчас на ее же глазах монахи превращали ее в труп. Пускай еще ходячий и дышащий, но труп. Потеря картошки для неинициированных игроков была равноценна отложенной смерти.
Инициация приверженности стоила мне 24 часов. Карта показывала, что паладины находятся примерно посредине между мной и центром Академии, наверняка уже в пустошах. Зангар со своей группой уже практически добрался до ректора, на карте они находились буквально в нескольких миллиметрах от отмеченной ректором точки своей дислокации. Как ни крути, мне не успеть ни за теми, ни за другими, поэтому можно было потратить время на дополнительное исследование. Если честно, мне было плевать на визжащую женщину — она не была паладином и не нравилась мне внешне, поэтому была мне не интересна. Зато она была способна помочь мне ответить на вопрос, что же творится в гнезде? Что происходит с картофелинами после смерти носителя? Раз мне нужно ждать возвращения Зангара — он должен вернуть Маринар для обучения — нужно все тщательно изучить.
— Эй, урод, стой! — ошеломленно прокричал собирающий клубни монах, когда я направился прямо к воюющей троице. — Птица же! Да стой ты, дебила кусок! Дргрыгз, валим! Паладин с ума сошел!
Поздно! Одним прыжком я преодолел разделявшее нас расстояние, повесил защиту и подарил лучезарную улыбку начавшему испуганно отползать в сторону монаху. Женщина ойкнула, закрыв руками лицо и в этот момент нас накрыла тень. Огромная птица прилетела разбираться с теми, кто посмел нарушить ее негласно установленные правила.
Когти летающего монстра прошли сквозь классовую броню монахов и темной воительницы словно сквозь бумагу. Лица игроков исказились от страшной боли, однако на перерождение они не отправились — птица была опытной и не позволяла добыче исчезнуть раньше времени. Со мной номер не прошел — защита протыкаться не собиралась и когти лишь высекали сноп искр, бессильно скребясь о силовой купол. Я усмехнулся — мой план работал. Сейчас птица приноровится, схватит купол и мы полетим к птенцам. Заодно сниму видео селения с высоты птичьего полета — вдруг здесь есть чем поживиться?
Однако птица была чудовищно опытной, словно ей уже встречались игроки с активной защитой. Громко заклекотав, она подхватила меня клювом, взлетела в небо на несколько десятков метров и, мотнув головой, разжала клюв, с ускорением запустив меня в землю. Словно перезрелый орех. Я успел только ойкнуть, как по аналогии с орехом моя защита раскололась, словно скорлупа — от удара о землю у меня вышибло дух и я на некоторое время потерял сознание. Обжигающая боль, пронзившая плечо и бедро, вернула сознание и тут же меня вывернуло наизнанку — птица взлетела в воздух, удерживая в одной лапе орущих монахов, а в другой визжащую женщину и меня. Тоже орущего, ибо боль была невообразимой.
Защита не вешалась, видимо, ей мешал инородный предмет, проткнувший меня насквозь. Сквозь кровавый пот, застилающий глаза, я успел увидеть высокое дерево, огромный насест на самой его вершине и две огромные раскрытые глотки, жаждущие еды. Птенцы были настолько громадными, что они казались если не больше, то уж никак не меньше своей мамаши. Такие мелкие детали, как наличие картофелин, были мне недоступны. Чудо, что я вообще был в сознании — вся левая половина туловища превратилась в огромный комок боли. Женщина и один из монахов уже висели безвольными тушами, только Дргрыгз продолжал орать. Птица зависла над птенцами и запустила монахов в первую из открытых глоток. Раздался довольный клекот птенца, чавканье и два диких, практически нечеловеческих крика. Хотя монахи и не были людьми. С противным «чвак» когти летающего монстра покинули мое тело, отправив меня навстречу гибели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});