Грузовой двор этот был очень старый, его построили еще во времена паровозов, пятьдесят лет назад, поэтому под слоем копоти от дизельных моторов таился толстый слой старой доброй угольной пыли. Медведик у меня чистюля, и счастье, что он об этих слоях ничего не знал. Когда он подрос, у него проявилась наследственная навязчивая склонность все время маниакально мыть руки – та же компульсия, что и у отца, и у деда. Но даже в раннем детстве Медведик терпеть не мог, если пачкался сам или пачкал одежду. Я старался уберечь его от грязи, в том числе и на железной дороге.
– Пап, смотри! Эфки! – закричал Медведик, показывая на два длинных серебристых локомотива марки «ФП-40», которые виднелись на дальнем конце двора. Он выбрал пассажирский состав «Амтрак», который выделялся на фоне товарняков, заполнявших двор. Странно было видеть амтраковский поезд без дела и среди закопченного, запущенного, усыпанного мусором депо.
Мы подошли поближе, чтобы как следует рассмотреть поезд. Я как раз собирался перейти очередные рельсы, на которых тихо ржавело штук пятьдесят всеми позабытых товарных вагонов. И тут Медведик крикнул: «Стой!» В шесть лет он уже твердо знал: прежде чем переходить рельсы или дорогу, остановись и посмотри налево и направо. Мы с Медведиком внимательно осмотрелись, не движется ли какой из составов, быстро перепрыгнули рельсы и остановились возле валявшихся на земле пустых ампул – ночью сюда, в депо, забредали наркоманы.
– Смотри, Медведик, кто принимает наркотики – тот дуреет и попадает под поезд, – сказал я.
– Тогда на рельсах должны быть куски людей, а их нет, где же они? – спросил Медведик.
– Может, валяются где-нибудь дальше на рельсах – их поездом растащило, – ответил я.
Как только дошли до локомотивов, Медведик утратил к наркоманам всякий интерес – прямо мимо нас погромыхивали его любимые локомотивы «ФП-40». Время от времени они еще и посвистывали, выпуская лишний воздух через предохранительные клапаны.
Зачем мы пришли сюда? Почему? Потому что аспергерианцы всегда стремятся узнать как можно больше на интересующую их тему, и если уж «копают», то глубоко и основательно. А транспорт и в том числе поездка всегда принадлежали к сфере моих интересов. Когда я еще только учился читать, то больше всего любил в энциклопедии статьи о поездах, судах и самолетах. И долгое время моими любимыми книжками были «Все о поездках» и «Автомобильная техника».
Мы ходили мимо неподвижных поездов, и Медведик заметил перед одним из локомотивов кучку песка – прямо под колесами. Он спросил меня, что это.
– Высыпалось из песочницы в моторе, – ответил я.
Медведик не поверил. Он привык, что я все время его разыгрываю. Дома у Медведика была своя песочница – мы соорудили ее вместе. Но поездам, по его мнению, песочницы были ни к чему. Медведик недоверчиво сморщил нос.
Мы подошли поближе.
– Смотри, Медведик, вот труба, по которой высыпается песок – из ящика в моторе, где он хранится. Когда колеса поезда скользят, машинист нажимает на особую кнопку и подсыпает в колеса мокрый песок. При движении поезд раскидывает этот песок перед собой на рельсы и тем обеспечивает себе сцепление.
Меня радовало, что я с самого раннего детства знакомлю Медведика с практическим применением техники, – я знал, что в будущем ему это очень и очень пригодится. Особенно ему пригодятся познания в таком вопросе как сцепление. Поэтому я добавил: «Машины тоже разбрасывают перед собой песок». Медведик выслушивал эти ценные сведения и кивал с мудрым видом. Позже я как-то случайно подглядел такую сценку: Медведик объяснял про сцепление, поезда и песчаную трубу другому мелкому детенышу в школе. В такие моменты я очень гордился Медведиком. Ни дать ни взять юный инженер.
Медведик рос, а одновременно с ним росли и моторы. В «Конрейл» отказались от старых локомотивов «Дженерал Моторс», которые работали на моторах с постоянным током, в пользу новых моделей с переменным током. Мы приезжали с Медведиком смотреть новые поезда, и я объяснял ему преимущества моторов с переменным током. Мы даже заходили в кабину нового локомотива, и я показывал Медведику сложный пульт управления. Новые большие моторы производили сильное впечатление, особенно когда поезд вез тяжелые грузы. Мы налюбовались на поезда в депо, и я решил, что пора показать их Медведику в действии на железной дороге. Я знал подходящее место.
Прекрасным весенним днем мы поехали в Миеддлфилд, – туда, где Беркширское шоссе пересекалось с железнодорожной веткой на Олбани, штат Нью-Йорк. Мы свернули с шоссе и поехали по грунтове в горы, пока не миновали мост над веткой железной дороги. Вскоре мы свернули на лесную дорогу, которая милю спустя вывела нас к рельсам.
Здесь, в горах, воздух был прозрачен и свеж, а небо сверкало такой яркой синевой, какой никогда не увидишь в городе. По склону скалы сбегал небольшой водопад. Сама железная дорога проходила здесь через тоннель, пробитый в горе. Железнодорожная ветка огибала гору, и дорога резко шла под уклон, – спускалась на футов на сто вниз к Вестфилд-Ривер. Рядом с двумя параллельными линиями рельс шла еще служебная дорожка. Мы вышли на нее и стали ждать поезда.
– Смотри, пап! – восклицал Медведик, набирая в горсть гравий и швыряя камушки в воду далеко внизу. Он огляделся – не покажется ли какой зверь или птица. – Как ты думаешь, мы увидим медведя? – с надеждой спросил он. – Если он придет, ты доставай пистолет, а я в него стрельну. Наповал! А мама обдерет с него шкуру и мы его съедим. Пап, давай найдем медведя. – Медведик возбужденно подскакивал на месте, так его взволновала мысль подстрелить медведя на обед.
Но никаких медведей нам не попалось.
Вскоре послышался перестук колес – приближался поезд. Мы с Медведиком отошли подальше от рельс и прижались к перилам. Рельсы загудели, а вскоре показались и головные огни локомотива. Даже за несколько сотен футов видно было, с каким усилием локомотив тащит весь состав по крутому подъему в горку. Когда поезд поравнялся с нами, он двигался в темпе быстрого шага, что для мотора в 15 000 лошадиных сил на таком крутом подъеме было предельной скоростью. Локомотив тяжело пропыхтел мимо нас, таща состав, а мы стояли на гравиевой дорожке и смотрели.
– Пап, гляди, песчаные трубы! – воскликнул Медведик, когда мимо него проплыл второй из пяти моторов. Конечно, песчаные трубы метали песок на рельсы перед колесами, чтобы обеспечить локомотиву сцепление. Медведик был горд собой, что не упустил из виду самое главное. Он помахал локомотиву, и машинист дал гудок в ответ. Мимо нас проплыли пять моторов и сто тридцать три вагона – Медведик их всех пересчитал. И вдруг снова наступила тишина. Мы подождали еще минутку и поднялись обратно к машине.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});