Всякий грех, не очищенный покаянием, оставляет вредное впечатление на совести.
Постоянная и произвольная греховная жизнь как бы умерщвляет ее.
{стр. 342}
Умертвить совесть — невозможно. Она будет сопровождать человека до Страшного Суда Христова: там обличит ослушника своего.
По изъяснению святых Отцов, соперник человека, упоминаемый в Евангелии, — совесть [877].
Точно: она соперник! потому что сопротивляется всякому противозаконному начинанию нашему.
Сохраняй мир с этим соперником на пути твоем к небу, во время земной жизни, чтоб он не сделался твоим наветником в то время, как будет решаться вечная твоя участь.
Говорит Писание: Избавит от злых душу свидетель верен [878]. Свидетель верный — непорочная совесть: она избавит душу, внимающую советам ее, от согрешений до наступления смерти и от вечных мук по смерти.
Как лезвие ножа натачивается камнем, так совесть натачивается Христом: она просвещается изучением и изощряется исполнением евангельских заповедей.
Просвещенная и изощренная Евангелием совесть подробно и ясно показывает человеку его согрешения — и самые малейшие.
Не делай насилия сопернику — совести! Иначе лишишься духовной свободы: грех пленит тебя и свяжет. Сетует Пророк от лица Божия о попирающих совесть, наветующих самим себе: Соодоле Ефрем соперника своего, попра суд, яко нача ходити вслед суетных [879].
Острие совести очень нежно; его надо хранить и хранить. Хранится оно, когда человек исполняет все требования совести, а нарушение какого-либо требования, по немощи или увлечению, омывает слезами покаяния.
Не думай ни о каком грехе, что он маловажен: всякий грех есть нарушение Закона Божия, противодействие воле Божией, попрание совести.
От безделицы, от ничтожных по-видимому согрешений переходим постепенно к великим грехопадениям.
«Что значит это? велик ли этот грех? что это за грех? это не грех! — так рассуждает небрегущий о спасении своем, когда он решается вкусить запрещенной Законом Божиим гре{стр. 343}ховной снеди. Основываясь на таком неосновательнейшем суждении, он непрестанно попирает совесть.
Острие ее притупляется, свет ее тускнеет; в душе разливаются мрак и хлад небрежения и нечувствия.
Нечувствие соделывается наконец обыкновенным состоянием души. Часто бывает она удовлетворенною им; часто признает его состоянием, угодным Богу, спокойствием совести, а оно — утрата ощущения своей греховности, утрата ощущения благодатной духовной жизни, усыпление и слепота совести [880].
При таком состоянии, при страшном омрачении и нечувствии, различные грехи свободно входят в душу, устраивают в ней логовище для себя. Грехи, закосневая в душе, обращаются в навыки, столько же сильные, как природа, а иногда и более сильные, нежели природа. Греховные навыки называются страстями. Человек не замечает того — а он неприметным образом окован отвсюду грехом, в плену у него, в рабстве.
Кто, пренебрегая постоянно напоминаниями совести, допустил себе впасть в рабство греха, тот только с величайшим трудом, при содействии особенной помощи Божией, возможет расторгнуть цепи этого рабства, победить страсти, обратившиеся как бы в природные свойства.
Возлюбленнейший брат! со всевозможным вниманием и тщанием храни совесть.
Храни совесть по отношению к Богу: исполняй все повеления Божии, как видимые всем, так и никому не видимые, видимые и ведомые только одному Богу и твоей совести.
Храни совесть по отношению к ближнему: не довольствуйся одною благовидностию твоего поведения к ближним! ищи от себя, чтоб самая совесть твоя удовлетворялась этим поведением. Она будет тогда удовлетворяться, когда не только дела, но и сердце твое будут поставлены в отношение к ближнему, заповеданное Евангелием.
Храни совесть к вещам, удаляясь излишества, роскоши, небрежения, помня, что все вещи, которыми ты пользуешься, — творения Божии, дары Божии человеку.
Храни совесть к самому себе. Не забывай, что ты — образ и подобие Бога, что ты обязан представить этот образ в чистоте и святости Самому Богу.
{стр. 344}
Горе, горе! если Господь не узнает Своего образа, не найдет в нем никакого сходства с Собою. Он произнесет грозный приговор: Не вем вас [881]. Непотребный образ будет ввергнут в неугасающий пламень геенны.
Бесконечная радость обымет ту душу, на которую воззрев, Господь признает в ней сходство с Собою, увидит в ней ту красоту, которую Он, по бесконечной благости Своей, усвоил ей при сотворении, восстановил и умножил при Искуплении, которую повелел соблюдать в непорочной целости удалением от всякого греха, хранением всех евангельских заповедей.
Неумолкающий, нелицеприятный блюститель и напоминатель такого удаления и хранения — совесть. Аминь.
О рассеянной и внимательной жизни
Сыны мира признают рассеянность невинною, а святые Отцы признают ее началом всех зол [882].
Человек, преданный рассеянности, имеет о всех предметах, и самых важных, очень легкое, самое поверхностное понятие.
Рассеянный обыкновенно непостоянен: его сердечные ощущения лишены глубины и силы, а потому они непрочны и маловременны.
Как мотылек порхает с цветка на цветок, так и рассеянный человек переходит от одного земного удовольствия к другому, от одного суетного попечения к другому.
Рассеянный чужд любви к ближнему: равнодушно смотрит он на бедствие человеков и легко возлагает на них бремена неудобоносимые.
Скорби сильно действуют на рассеянного именно потому, что он не ожидает их. Он ожидает одних радостей.
Если скорбь сильна, но скоропреходяща, то рассеянный скоро забывает ее в шуме развлечений. Долговременная скорбь сокрушает его.
Рассеянность сама карает преданного ей: временем все прискучивает ему — и он, как не стяжавший никаких основательных познаний и впечатлений, предается томительному бесконечному унынию.
{стр. 345}
Рассеянность, столько вредная вообще, в особенности вредна в деле Божием, в деле спасения, требующем бдительности и внимания постоянных, напряженных.
Бдите и молитеся, да не внидете в напасть [883], говорит Спаситель ученикам Своим.
Всем глаголю: бдите [884], возвестил Он всему христианству: следовательно, и современному нам.
Ведущий жизнь рассеянную прямо противоречит заповедям Господа Иисуса Христа жизнию своею.
Все святые тщательно избегали рассеянности. Непрестанно или, по крайней мере, по возможности часто они сосредоточивались в себе, внимая движениям ума и сердца и направляя их по завещанию Евангелия.
Навык внимать себе предохраняет от рассеянности и среди окружающего со всех сторон, шумящего развлечения. Внимательный пребывает в уединении, сам с собою, посреди многолюдства.
Изведав опытом пользу внимания и вред рассеянности, некоторый великий Отец сказал: « Без усиленной бдительности над собою невозможно успеть ни в одной добродетели» [885].
Безрассудно — провесть краткую земную жизнь, данную нам для приготовления к вечности, в одних земных занятиях, в удовлетворении мелочным, бесчисленным, неудовлетворимым прихотям и пожеланиям, ветренно перебегая от одного чувственного удовольствия к другому, забывая или воспоминая редко и поверхностно о неминуемой, величественной, и вместе грозной, вечности.
Дела Христовы — это очевидно — должны быть изучаемы и рассматриваемы с величайшим благоговением и вниманием; иначе ни рассмотреть, ни познать их человек не может.
Великое дело Божие — сотворение человека, и потом, по падении его, обновление искуплением — должно быть подробно известным каждому христианину; без этого познания он не может знать и исполнять обязанностей христианина. Познание великого дела Божия не может быть приобретено при рассеянности!
Заповеди Христовы даны не только внешнему человеку, но, наиболее, внутреннему: они объемлют все помышления и чув{стр. 346}ствования человека, все тончайшие движения его. Соблюдать эти заповеди невозможно без постоянной бдительности и глубокого внимания. Бдительность и внимание невозможны при жизни рассеянной.
Грех и орудующий грехом диавол тонко вкрадываются в ум и сердце. Человек должен быть непрестанно на страже против невидимых врагов своих. Как он будет на этой страже, когда он предан рассеянности?
Рассеянный подобен дому без дверей и затворов: никакое сокровище не может быть сохранено в таком доме; он отверст для татей, разбойников и блудниц.
Рассеянная жизнь, наполненная житейскими попечениями, доставляет человеку дебелость, наравне с многоядением и многопитием [886]. Такой человек прилеплен к земле, занят одним временным и суетным; служение Богу делается для рассеянного предметом посторонним; самая мысль об этом служении для него дика, полна мрака, невыносимо тягостна.