Аббат Зерчи только улыбнулся.
— Вы не обладаете душой, доктор. Вы сами есть душа. Вы обладаете телом лишь временно.
Гость вежливо рассмеялся.
— Семантическая путаница.
— Действительно. Но кто из нас запутался? Вы точно знаете, что?..
— Давайте не будем ссориться, святой отец. Я не из персонала бригад милосердия. Я работаю в бригаде обследования облученных, и мы никого не умерщвляем.
Аббат Зерчи некоторое время молча разглядывал собеседника. Тот был невысоким, мускулистым мужчиной с приятным круглым лицом и лысой макушкой, загорелой и покрытой веснушками. Он носил зеленую форменную одежду из саржи, на коленях у него лежала шляпа с эмблемой Зеленой Звезды на тулье.
Действительно, зачем сердиться? Этот человек — медик, а не палач. Некоторые стороны деятельности Зеленой Звезды были достойны уважения. Иногда они были даже героическими. То, что в отдельных случаях Зеленая Звезда, по мнению Зерчи, творила зло, не служило основанием для того, чтобы считать всю ее деятельность запятнанной. Общество, в основном, относилось к ней благожелательно, ее работники были на хорошем счету. Доктор пытался быть дружелюбным. Его просьба выглядела довольно простой. Он ничего не требовал, ни на чем не настаивал, и все же аббат колебался, прежде чем сказать «да».
— Эта работа, которую вы хотите здесь провести… она займет много времени?
Доктор помотал головой.
— Я думаю, не больше двух дней. У нас есть две передвижные установки. Мы можем привезти их к вам во двор, соединив два трейлера вместе, и тут же начать работу. В первую очередь мы примемся за явные случаи облучения и за раненых. Мы лечим только в самых неотложных случаях. Наша работа — клиническое обследование. Заболевшие получат медицинскую помощь в одном из чрезвычайных лагерей.
— А самые тяжелые больные получат в «лагерях милосердия» кое-что еще?
Гость нахмурился.
— Только, если сами захотят пойти туда. Никто не заставляет их идти.
— Но вы выписываете им пропуск, который дает им возможность пойти туда.
— Я выдавал им некие красные карточки, верно. Я могу выдать их и на этот раз. Здесь…
Он порылся в кармане своего пиджака и извлек из него красную карточку, чем-то похожую на багажную бирку, с проволочной петлей для прикрепления ее к пуговице или к пряжке пояса. Он бросил ее на стол.
— Бланк формы «критическая доза». Вот он. Прочтите его. Он сообщает человеку, что тот болен, сильно болен. А вот… вот вам и зеленая карточка. Она говорит ему, что с ним все в порядке, и ему нечего беспокоиться. Посмотрите внимательно на красную карточку! «Оценка облучения в радиационных единицах». «Состав крови». «Анализ мочи». С одной стороны она такая же, как и зеленая. С другой стороны зеленая карточка пустая, но взгляните на другую сторону красной карточки. Здесь четко напечатаны выдержки из гражданского закона 10-Вэ-Эр-3Е. Они должны быть здесь — так требует закон. Человек должен прочитать эти выдержки, ему должны быть разъяснены его права. Что он вынесет из этого — его личное дело. А теперь, если вы предпочитаете, чтобы мы расположили наши передвижные установки ниже по шоссе, мы можем…
— Вы только прочитаете ему это, и все? Ничего больше?
Доктор помешкал.
— Я, конечно, должен буду объяснить ему, если он чего-то не поймет. — Он снова помолчал, сдерживая раздражение. — Господи боже, святой отец, если уж вы говорите человеку, что он безнадежен, что вы еще можете ему сказать? Прочитать несколько параграфов закона, показать ему на дверь и сказать: «Следующий, пожалуйста»? Или: «Вы отправляетесь умирать, так что доброго вам пути»? Конечно, вы не станете ему говорить ни этого, ни чего-нибудь еще, если у вас есть хоть какое-то чувство гуманности!
— Это я понимаю. Но я хочу знать кое-что еще. Советуете ли вы, как врач, безнадежным идти в «лагерь милосердия?»
— Я… — Врач остановился и закрыл глаза. Он опустил голову и слегка вздрогнул. — Конечно, советую, — сказал он наконец. — Если бы вы видели то, что видел я, вы бы делали то же самое. Естественно, я советую.
— Здесь этого делать вы не будете.
— Тогда мы… — Доктор подавил вспышку раздражения. Он начал было надевать шляпу, но потом остановился, бросил шляпу в кресло, шагнул к окну и с мрачным видом посмотрел сначала вниз, на внутренний двор, а потом вверх, на шоссе.
— Я вижу придорожный парк, — показал он пальцем. — Мы можем развернуть наши установки и там. Но это в двух милях отсюда. Большинство из них должны будут еще дойти туда. Взгляните на них — они больны, ранены, испуганы. Среди них есть дети — усталые, увечные и несчастные. И вы хотите заставить эту толпу отправиться вниз по шоссе, сидеть в пыли под солнцем и…
— Я не хочу заставить их сделать это, — сказал аббат. — Послушайте, вы сказали, что некий закон человеческий обязывает вас прочитать и объяснить вот это в случае облучения критической дозой. Я не имею возражений против этого по сути. Воздайте кесарю полной мерой, если этого требует от вас закон. Вы должны лишь понять, что я подчиняюсь другому закону и, следуя ему, не могу вам позволить здесь, под моим покровительством, предлагать кому бы то ни было сделать то, что церковь считает злом.
— О, я это вполне понимаю.
— Очень хорошо. Вы должны дать мне одно обещание, и тогда можете пользоваться нашим внутренним двором.
— Какое обещание?
— Что вы не будете никому советовать идти в «лагерь милосердия». Ограничьтесь диагнозом. Если вы обнаружите безнадежные случаи, скажите им то, что закон заставляет вас сказать, утешайте их, как хотите, но не говорите им, чтобы они отправлялись убивать себя.
Доктор заколебался.
— Я думаю, было бы правильно дать такое обещание лишь в отношении пациентов, исповедующих вашу веру.
Аббат Зерчи опустил глаза.
— Мне очень жаль, — сказал он наконец, — но этого недостаточно.
— Почему? Другие не связывают себя вашими принципами. Если человек не исповедует вашу религию, почему вы не разрешаете ему… — Он сердито замолчал.
— Вы хотите, чтобы я объяснил вам?
— Да.
— Если человек не верит, будто нечто является верным, и действует в соответствии со своим невежеством, то он не совершает греха, ибо его естественного разума недостаточно, чтобы подсказать ему, что это неверно. Но если невежество может извинить человека, оно не извиняет действия, которое неверно само по себе. Если же я разрешу действие только потому, что человек не ведает об ошибке, то я совершу грех, ибо я-то знаю, что это ошибка. Все это мучительно просто.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});