Мой сотовый начинает звонить, и я отвечаю.
— Алло? — говорю я Ченсу.
— Я перенес свадьбу, — говорит он в знак приветствия.
— Знаю.
Когда я не ответил Амелии, в следующий раз она прислала мне сообщение. С тех пор я игнорирую все ее звонки и сообщения.
— Теперь отмени свадьбу.
На линии повисает тишина, а затем я слышу его шепот:
— Какого хрена?
— Отмени свадьбу, Ченс. В ней больше нет необходимости, — я поднимаю взгляд, когда слышу шум, думая, что проснулась Элли и меня только что спалили, но это Николас.
— Ты что, блядь, серьезно? — рычит Ченс. — Эта свадьба была твоей идеей. Ты сказал мне…
— Именно. Это было моей идеей, так какого хрена сейчас ты отказываешься ее отменить? — требую я.
Он рычит.
— Я буду выглядеть глупо, Син.
— Ты выглядишь так, будто не хочешь жениться на наркоманке. Не понимаю, почему от этого ты будешь выглядеть глупо.
Я сажусь за стол напротив Николаса и пододвигаю к нему тарелку.
— Ешь, — приказываю я. — Ты дерьмово выглядишь.
К моему удивлению, он ухмыляется и начинает есть.
— Истон…
— Сделай объявление, Ченс. У тебя есть двадцать четыре часа, — я кладу трубку и откладываю телефон.
Поставив локти на стол, я наклоняю голову, провожу руками по волосам и убираю их со лба.
Свадьба больше не нужна. Мой билет лежит прямо передо мной. Я заключил сделку с Ченсом еще до того, как узнал, что Николас жив. И даже когда я узнал, не было никакой гарантии, что братья Пик просто отдадут его мне. Мне нужно было собрать в корзину несколько яиц. Теперь у меня золотая жила.
Николас вытирает рот тыльной стороной ладони и откидывается на спинку сиденья. Его взгляд падает на мое кольцо с гербом Лордов. Он с тоской смотрит на него, как будто хочет себе такое же.
— Итак, у меня есть неделя, — говорит он, начиная с того места, где закончился наш последний разговор.
Думаю, свобода не так хороша, как кажется. Все это время Николас не знал ничего, кроме «Бойни». Это как заключенный, который выходит по УДО, отсидев тридцать лет, но знает, что не сможет функционировать в реальном мире. Посадите надолго человека в клетку, и он поверит, что больше не может летать.
— Ты не вернешься в «Бойню», — я встаю, забираю его тарелку и ставлю ее в раковину.
— Что? — вскакивает на ноги Николас. — Они сказали, что есть неделя на доставку.
— Ты свободен. Не облажайся.
Я собираюсь вернуться в спальню, но Николас хватает меня за плечо, разворачивая к себе. Его лицо в нескольких дюймах от моего, глаза прищурены.
— Что ты сделал? — требует он.
— То, что нужно было сделать, — просто отвечаю я.
— Истон…
ЭЛЛИНГТОН
Я встречаюсь взглядом с моим отцом, который видит меня поверх плеча Сина, и замолкает, не договорив то, что собирался сказать. Он отпускает Сина и отступает назад. Тот поворачивается и, посмотрев на меня, тяжело вздыхает.
Я услышала достаточно, чтобы запутаться еще больше. Понятия не имею, что такое «Бойня» и почему там был мой отец, но мне не понравились слова Сина о том, что он сделал то, что должно было быть сделано. Если дело касается Лордов, то для этого потребуются плоть и кровь.
Мой папа проводит рукой по волосам, откидывая их со лба, как будто пытается привести их в порядок. Чтобы выглядеть более презентабельно в моем присутствии. Странно его видеть. Это он, но он выглядит по-другому. Папа всегда был в форме, следил за собой. Сейчас он худее, чем раньше. Его волосы поседели, а глаза выглядят тусклыми. Они всегда были красивого голубого цвета. Не такие голубые, как у меня и моей матери, но такие же красивые. На правой щеке у него шрам, которого раньше не было. На предплечье — еще один. Оба выглядят так, будто им уже много лет.
— Садись, Элли. Тебе нужно позавтракать, — говорит Син, подходя к плите.
Он берет тарелку и начинает выкладывать на нее яичницу.
Я обхожу остров, становясь спиной к кухонной стойке, чтобы следить за отцом, и опускаюсь на стул, наблюдая, как он тоже идет к столу. Он занимает самое дальнее от меня место в противоположном конце и присаживается во главе стола.
Син подходит и ставит тарелку с вилкой и бутылкой воды. Наклонившись, он целует меня в лоб, а затем садится справа от меня, лицом к входу в кухню.
— Ешь. Тебе нужна энергия.
В комнате воцаряется неловкая тишина, пока я опускаю глаза, чтобы рассмотреть яичницу, бекон и кусок тоста.
— Я не голодна, — шепчу я.
— Элли…
— Почему он здесь? — перебив отца, я бросаю вилку на стол и под ее громкое звяканье смотрю на Сина.
— Почему ты здесь? — рычу я, с нарастающим раздражением поднимаясь на ноги. — Почему вы оба в моем доме?
— Нам нужно о многом поговорить, — заявляет Син, по его глазам видно, что он тоже раздражен тем, что я не хочу просто так сдаваться. Как будто я не заслуживаю знать правду.
Этим утром я позволила ему оттрахать меня до бесчувствия, но это секс. Он знает, что это моя слабость. Но это не значит, что после этого я не буду уравновешенной.
— Давай начнем с тебя, — я упираю руки в бока. — Какого хрена ты здесь делаешь?
— Правда в том, — он поднимается на ноги, царапнув стулом по полу, и поворачивается ко мне лицом. — Что мне позвонил Ганнер и сказал, что ты на вечеринке, и обдолбана. Как обычно.
Син подходит ко мне ближе, и я сглатываю.
— И спросил, что ему сделать. Я сказал, чтобы он вытащил тебя с вечеринки, если потребуется. Когда он перезвонил мне, то обнаружил тебя в спальне, одну. Без сознания и с рвотой.
Я прищуриваюсь, глядя на него, а он делает еще один шаг ближе, теперь я прижата спиной к стойке.
— Я была в порядке…
— У тебя была передозировка! — кричит Син. — Холланд солгал тебе. Мак не давал тебе экстази. Это был фентанил. Гэвину пришлось дать тебе «Наркан», который привел к ломке, когда действие препарата закончилось. Ты могла умереть, Элли. Зачем ты это сделала?
Я не могу ответить. Это покажет ему, насколько я слаба.
— Скажи мне! Почему ты взяла у кого-то что-то, не зная, что это? — требует он.
— Истон… — мой отец встает из-за стола. — Успокойся. Она…
— Нет, — перебивает его Син, впиваясь в меня взглядом. — Она хочет знать, что происходит. Я хочу знать, о чем, блядь, она думала.
— Какого хрена тебя вообще волнует, что я делаю? — огрызаюсь я, пытаясь увильнуть. — Ты женишься на Амелии. Я выхожу за Ченса. Для нас все кончено. Иди домой к своей будущей жене, Син.
Повернувшись к нему спиной, я стремглав вылетаю из кухни.
— Ты моя жена, Элли.
Я останавливаюсь как вкопанная и поворачиваюсь к нему лицом. Я жду, что Син рассмеется. Или скажет «попалась!». Что это очередная больная шутка, которую он надо мной разыгрывает. Но вместо этого Син подходит ко мне, его взгляд становится все более горячим, и мне кажется, что он собирается обхватить рукой мое горло и задушить меня. Если бы рядом не было моего отца, я бы умоляла его об этом.
— Пока смерть не разлучит нас, Элли.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
СИН
Элли таращится на меня. Это напоминает мне о том, как она смотрела на меня, застукав за убийством Джеймса. На ее лице потрясение. Она смыкает пухлые губы и заметно сглатывает.
— Я… я не верю тебе, — бормочет Элли.
То же самое она говорила мне в ванной в доме Лордов, когда ворвалась ко мне, требуя, чтобы я сказал ей правду, и я выдал ей, что не люблю ее. Элли сказала, что я не просто ее использую. Она была права. Я лгал ей. Элли была для меня больше, чем просто трах. Она была моей женой.
— Я не лгу тебе.
Покачав головой, она делает шаг назад. Широко раскрытыми глазами Элли смотрит на ее отца, но он понятия не имеет, что я сделал. Если бы он знал, то наверняка попытался бы вышвырнуть меня из этого дома. Сначала ему пришлось бы убить меня, но, судя по его виду, мне не о чем беспокоиться.