Первые три дня проведенные в долине, я помню смутно, наверное включились защитные механизмы организма, который до этого работал на пределе своих возможностей. Весь первый день я как зомби бродил по лагерю, отдавая какие-то приказы и выслушивая доклады, а следующие двое суток в основном ел и спал как сурок. Милорн и Эланриль быстро поняли, что толку от 'Великого Ингара' никакого, поэтому перестали донимать меня повседневной рутиной. Только на четвертый день моя голова стала что-то соображать и смогла анализировать сложившуюся обстановку. Осмотревшись вокруг, я быстро понял что мое вмешательство в повседневную жизнь дроу не требуется и подавив в себе командный зуд, занялся собой любимым.
Воины Милорна охраняли долину и обеспечивали дроу пищей, а в самом лагере безраздельно властвовала Эланриль. К нашему приходу принцесса поставила на ноги всех женщин и детей, за исключением трех особо тяжелых случаев, связанных с психическими расстройствами у матерей, которые потеряли своих детей. Справиться с лечением психических болезней мог только Господь Бог и время, которое говорят, лечит даже душевные раны.
Вечером третьего дня Эланриль решила, что я пришел в надлежащую форму, и увела в свой шалаш якобы на медицинское обследование. Раздев пациента практически догола, эльфийка начала ласкать мое тело, пытаясь разбудить во мне инстинкт продолжения рода, но я позорно заснул непробудным сном, едва улегся на ворох травы заменявшей девушке постель. Проспал я до глубокой ночи, и разбудили меня не нежные руки спящей Эланриль, которыми она обнимала меня, а зверский голод. Я осторожно выбрался из объятий девушки и вылез из шалаша. На дворе стояла кромешная тьма, и я отправился на поиски еды, ориентируясь только по запаху. Часовые, ходившие по лагерю, сразу узнали высокое начальство, и один из них проводил меня к импровизированной кухне, на которой командовали две симпатичные эльфийки. Женщины быстро разогрели на углях оленью ногу и настрогали пахучий салат из даров леса, который я запивал родниковой водой. Настроение мгновенно улучшилось, и в голове появились игривые мысли, насчет прелестей лучшей половины человечества.
- А ты Игоряша, кажется, на поправку пошел, если начал реагировать на женскую красоту. Сейчас наешься до отвала и снова потянет тебя на приключения для своей пятой точки, - постарался меня вразумить голос совести, но я не реагировал на эти нравоучения.
Повинуясь основному инстинкту, я начал заигрывать с эльфийками рассказывая им, анекдоты двусмысленного содержания на которые женщины реагировали смущенным хихиканьем, и как показалось, начали строить мне глазки. Однако эта ночная пастораль закончилась полным обломом, потому что прибежала взбешенная Эланриль и чуть ли не пинками загнала меня обратно в шалаш. Минут десять я слушал возмущенный монолог девушки, по поводу того какие мы все мужики козлы и сволочи, а за тем отбрил ее единственным вопросом:
- Эланриль, ты не напомнишь мне, когда это мы с тобой поженились, чтобы ты получила право читать мне такие нотации?
Но лучше бы я помалкивал. Эльфийку словно током ударило, и из ее бездонных глаз на меня на меня обрушился водопад горьких слез. Битый час я успокаивал девушку, говоря ей ласковые слова и каялся во всех мыслимых и не мылимых грехах. В конце концов я добился результата, но не совсем того которого добивался. Эланриль, обманутая моим словесным поносом, перестала плакать и накинулась на меня со страстными поцелуями. Если бы она проявила поменьше страсти и действовала не с такой поспешностью, то ей возможно и удалось бы меня изнасиловать, но в данном случае я реально перепугался и сказал, что во время похода объелся эльфийской травы повышающей выносливость и стал на три месяца импотентом. Как только я сделал это заявление, начался второй акт вселенского потопа. Я с удивлением смотрел на Эланриль, из которой слезы лились бесконечным потоком, гадая откуда в хрупкой девушке берется столько воды. К утру заплаканная принцесса, наконец заснула, а я отправился искать Милорна чтобы обсудить с ним свои очередные наполеоновские планы.
Наш разговор с командиром дроу проходил в теплой и дружественной атмосфере. Я скромно поинтересовался - до всех ли его подчиненных доведена информация обо мне и не требуется ли вылечить какого-нибудь наглеца, страдающего тяжелой формой эльфийской спеси. Милорн испугавшись не на шутку, убедил меня, что все дроу в курсе моих званий и полномочий и никого в лагере резать не нужно, все и так боятся меня пуще смерти. На этой радостной ноте мы закончили обмен любезностями и приступили к решению более важных проблем.
Первым пунктом в повестке дня стояла, задача поиска эльфов, которые остались в лагере на болоте, из которого Эланриль увязавшись за принцами Барлотом и Дэмиэном, сбежала на разведку. Как я уже говорил, карты Геона напоминали красивые картинки и грешили несоблюдением масштаба, а зачастую просто подгонялись под размер бумаги или пергамента, на которой были нарисованы, поэтому нам пришлось будить принцессу для уточнения района поисков. С помощью Эланриль, мы определили на карте место, где должен находиться лагерь и решили отправить на поиски пятерых воинов, дав им на все про все десять дней. Вторую группу из трех разведчиков я приказал послать в сторону Ариса для установления контактов с вождем таргов Арданаем. Милорн уверил меня, что к вечеру обе группы будут готовы выйти из лагеря, и он позовет меня для последнего инструктажа. Неотложных дел на ближайшие часы у меня не планировалось, поэтому я решил устроить себе банный день и отправился смывать грязь, накопившуюся за время походов по лесам и весям Геона.
Погода была просто замечательная, утреннее солнце стояло невысоко над горизонтом, и утренняя прохлада еще не сменилась полуденной жарой. Я нашел небольшой затон в русле ручья в самом дальнем конце долины и, раздевшись догола, залез в воду. Для начала мне пришлось с полчаса отмокать, а затем уже усиленно тереть тело травяной мочалкой, конфискованной у Милорна, иначе въевшуюся грязь невозможно было отмыть. К мочалке прилагалось эльфийское жидкое мыло, приятно пахнувшее лесными цветами, стыренное уже у Эланриль. Через час мне удалось соскоблить с себя грязь, и пока замачивались мои вещи, я задремал лежа в теплой воде затона. Из блаженного забытья меня вывеши тихие голоса, доносившиеся из соседних кустов.
- Ларин не толкайся, мне и так почти ничего не видно.
- Мирна, говори потише, а то хуман проснется и накостыляет нам по шее, - раздался в кустах второй голос.
- Не проснется, я на него сонное заклятие наложила.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});