Потери 4-й Финляндской дивизии за 25 — 26 сентября довольно примечательны: солдат убито 25, ранено 102 (сколько из них своими во время стрельбы в темноте из нескольких линий?), без вести пропало 463. Офицеры дивизии, на отсутствие которых в ночном бою жаловался Ларионов, числом 93, были все живы, в полном здоровьи; а 2 000 разбредшихся в лесу солдат к обеду вернулись и пополнили оскудевшие ряды дивизии. Приказ Селивачева для смены начинался так: "Доблестью наших войск все настойчивые атаки противника отбиты и попытка прорвать наш фронт не удалась". — Бесстыже высматривали эти цветы канцелярского красноречия.
Эпилог был таков. 27 сентября все внимание еще было поглощено бывшим участком 4-й Финляндской дивизии, где смена не закончилась; а немцы после полудня нанесли удар — также довольно сомнительного качества — по 8-й Сибирской дивизии, которая откатилась на 3 — 4 км, потеряв более 2 000, главным образом пленными. Так как 7-я Сибирская дивизия левее медлила и не занимала прежних окопов 4-й Финляндской дивизии, то 2-я Финляндская дивизия оказалась в резко выдвинутом положении с соседями, отскочившими на одном фланге на 2 км, на другом — на 3 км. Поэтому в ночь на 28 сентября полки 2-й Финляндской дивизии получили приказание отойти назад за линию Сморгонского шоссе. А 29 сентября все правое крыло 10-й армии, в связи с обстановкой на фронте 2-й армии и наступлением французов в Шампани, получило приказ перейти в наступление. Последнее было организовано наспех, изрядно безобразно и должно было носить характер ночной атаки после короткой артиллерийской подготовки вечером. 6-й полк оставался в резерве. Потери 2-й Финляндской дивизии, атака коей, руководимая Марушевским, окончилась неуспешно, были велики: 8-й полк свернулся в 4-ротный состав, роты, брошенные в атаку в составе 119 или 60 человек (10-я и 11-я), вернулись в составе 10 и 9 человек. А 26-й Сибирский полк при этом общем переходе в наступление геройски занял пустые прежние окопы 4-й Финляндской дивизии. По своей недальновидности я не понимал, почему сибирские стрелки не делали этого ранее. Теперь они пригодились. Командир 26-го Сибирского полка Романов, за № 1968 от 19 ч. 45 м. 29 сентября, через 1 ч. 45 м. после начала атаки, доносил о своем крупном успехе и сообщал, что сосед, 8-й Финляндский полк, остался далеко позади. Но сосед находился в тяжком лесном бою ночью, а 26-й Сибирский полк совершал простую прогулку — его потери 1 убитый, 14 раненых, 6 контуженных. Бумажная по преимуществу катастрофа 4-й Финляндской дивизии нашла свое завершение в чисто бумажной победе сибиряков.
Природа ночного боя такова, что не только оставляет в полной неизвестности ведущие бой войска о силах неприятеля, но повергает в недоумение и историка, располагающего документами только одной стороны. Разбираясь сейчас в событиях ночи на 26 сентября, анализируя все свои впечатления и документы, я не могу с уверенностью сказать, была ли фактически здесь ночная атака немцев, или был только поиск разведчиков; возможно, что паника имела не односторонний характер, а двусторонний, захватила и немецкий ландштурм и обусловила полную пустоту в районе спорного объекта — окопов 4-й Финляндской дивизии{103}.
В пользу того, что со стороны немцев был произведен только поиск, говорит удивительная свобода, с которой маневрировали части ночью. 2 роты Чернышенко беспрепятственно прошли справа за центр и затем вновь рокировались вправо, на опушку леса, восточнее шоссе. Левофланговая рота 16-го полка, занимавшая самую южную точку фронта дивизии, отскакивает в тыл ее крайнему правому флангу, в Закревье северное; рота 15-го полка из центра оказывается на крайнем левом фланге, у Крево. Однако в ночном бою возможно движение по самым странным, перекрещивающимся направлениям. Окончательную ясность может дать только опубликование немецких данных об этом столкновении.
Несчастное течение событий в 4-й Финляндской дивизии в значительной степени объясняется карикатурной диспропорцией между аппаратом и массами. Селивачев держал себя высокопоставленно и чувствовал себя даже более, чем начальником дивизии. А в сущности говоря, он являлся командиром не слишком сильного полка; его командиры полков должны были держаться максимум, как командиры батальонов или даже рот. В этом отношении я считаю свою линию правильной: объем моих функций сократился до вождения 2 рот — группы около 250 бойцов — и я сократился почти в начальника команды разведчиков. Если бы так поступало и начальство 4-й Финляндской дивизии, можно было рассчитывать, что 90 наличных офицеров сумеют полностью обеспечить энергичное руководство 2 500 бойцов на фронте в 2 км с небольшим. В этом отношении в 4-й Финляндской дивизии резко выдвигался командир 16-го полка Иуон; его резко выдвигает и реляция 4-й Финляндской дивизии; вероятно, он получил самую высокую военную награду за то, что пробился штыками, хотя бы только через строй привидений, вызванных паникой.
Какую комедию разыгрывала связь — быстро, точно, часто передававшая наверх, вправо, налево совершенно ложные данные, как скрипели всю ночь карандаши работников генерального штаба — Иванова и Бермана, не смыкавших глаз! И какое коварство проявили пограничники, заснувшие во время контратаки, и не подавшие голоса в момент паники! Как связан был Ларионов, храбрый офицер, вынужденный условиями обратиться в корреспондента, поставляющего материал для штаба дивизии. Как не хватало управлению воздуха, свободы, контакта с солдатской массой; если бы да разогнать всех писателей и поставить их во главе самых хотя незначительных кучек бойцов, пришлось бы впоследствии описывать совершенно другое течение событий. Ведь одна единственная рота, решительно предводимая, может дать совершенно иное течение ночному бою, где количество решительно отходит на второй план перед качеством. А изба в Закревье, эта мухоловка, в которой централизовалось все управление 4-й Финляндской дивизией! Биржа безработных командиров полков или командиров батальонов представляет одно из самых грозных тактических явлений.
* * *
8 октября 2-я Финляндская дивизия отошла в армейский резерв. 16 и 17 октября мой полк еще ходил поддерживать наступление III Сибирского корпуса, якобы резавшего проволоку и израсходовавшего все свои резервы. Но на месте оказалось все спокойным, сибиряки{104} попросту не двигались с места, и лишь их штабы, на основании данных, изобретаемых полками, проводили своеобразную военную игру. Останавливаться на хитростях этой игры, на слежке начальства за перевязочными пунктами, доказывавшей бескровность неуспешных атак, не стоит. 10 октября 2-я Финляндская дивизия получила предупреждение о погрузке на железную дорогу, а в период 18 — 23 октября была переброшена на отдых в Херсон. Подучившись и пополнившись, в декабре она начала в Галиции новую зимнюю кампанию, которая будет изложена в следующей части нашего труда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});