В феврале 1817 года на 73-м году жизни Алексей Иванович Мусин-Пушкин скончался, предварительно передав Каченовскому опечатанный пакет с документами, а на словах сообщил краткую легенду по существу вопроса, которую он должен был сообщить следующему участнику «эстафеты», и т. д.
М. Т. Каченовский сделал блестящую карьеру. С 1811 года он доктор философии и изящных наук, профессор теории изящных искусств и археологии. С 1821 года – заведующий кафедрой истории, статистики и географии Российского университета. С 1837 года – ректор Московского Университета, член Российской Академии с 1819 года, член Общества любителей Российской словесности (ОЛРС) и Общества истории и древности России (ОИДР). С начала 30-х годов он начал продумывать вопрос о передаче по эстафете сведений, доверенных ему А. И. Мусиным-Пушкиным.
В жаркой дискуссии с А. С. Пушкиным, состоявшейся 27 сентября 1832 года в одной из аудиторий Московского Университета, он чуть было не проговорился о доверенной ему миссии на глазах многочисленной публики из студентов и преподавателей университета, но вовремя осекся. Понимая, что перед ним гений и что он может без труда «расшифровать» его оговорку, Каченовский принимает решение – доверить Пушкину тайну во всем ее объеме. Пушкин моложе Каченовского на 25 лет, и кому, как не ему, нести «эстафету» к концу XIX века.
Как повлияло это поручение на взгляды Пушкина о происхождении «Слова о полку Игореве», подробно рассказано в предыдущих главах нашего исследования.
Гибель Пушкина, унесшего в могилу доверенную ему тайну происхождения «Слова о полку Игореве», спутала все карты Каченовского по передаче этой тайны к концу XIX века. Нужно было готовить другого кандидата, скорее всего, из одаренных студентов университета, которым уже более 25 лет читал лекции профессор М. Т. Каченовский. Среди наиболее одаренных студентов Каченовский обратил сначала внимание на Ивана Беликова, который, еще будучи студентом, опубликовал статью, в которой изложил взгляды своего учителя на «Слово о полку Игореве»[483]. В ней были суммированы основные аргументы Каченовского, сомневавшегося в древности «Слова о полку Игореве». Впрочем, к тому времени, когда Каченовский уже владел неоспоримой тайной происхождения «Слова», у него уже не было никаких сомнений на сей счет, а была твердая уверенность, что шедевр XVIII века создан великим поэтом, лингвистом, историком и полиглотом Василием Кирилловичем Тредиаковским.
Начиная с 1837 года, М. Т. Каченовский стал внимательно приглядываться к студенту К. Д. Кавелину, которого хорошо знал с детских лет как сына бывшего ректора Петербургского университета Д. А. Кавелина. За годы учебы (1835—1839 годы) студента Кавелина Каченовский не только отмечал его природные таланты и всемерно способствовал профессиональному росту одаренного молодого человека, но и проникся к нему отеческой лаской. Выбор был сделан. Незадолго до смерти, случившейся 19 апреля 1842 года, носителем тайны о происхождении «Слова о полку Игореве» становится Константин Дмитриевич Кавелин. Именно этим фактом можно было объяснить отсутствие публикаций со стороны писателя К. Д. Кавелина как о «Слове о полку Игореве», так и об Александре Сергеевиче Пушкине, о чем мы уже писали в предыдущих главах.
К биографии К. Д. Кавелина, изложенной нами в III главе, следует добавить несколько весьма важных для дальнейшего повествования штрихов. В 1845 году он женился на Антонине Федоровне Корш, сестре известных литераторов Евгения Федоровича и Валентина Федоровича Коршей. В 1747 году у супругов рождается сын Дмитрий, а в 1751 году – дочь Софья. По мере взросления любимых детей Константин Дмитриевич все более и более убеждался, что оба ребенка наделены недюжинными природными способностями. А посему вопрос о том, кому передать «эстафету» с тайной первородства «Слова о полку Игореве», перед ним не стоял. Если сам не доживет до 1898 года, то есть до 80-летнего юбилея, то эстафету подхватит сын Дмитрий Константинович.
Однако, как говорится в известной народной поговорке: «Мы предполагаем, а Господь Бог располагает». «Вообще, 1861 год явился в жизни Кавелина трагическим годом, – пишет его биограф Д. А. Корсаков. – С одной стороны 19 февраля совершилось лучшее чаяние всей его жизни – освобождение крестьян, причем осуществилась его мысль об освобождении их с землею; но это радостное событие для него было омрачено тяжелым личным горем: за несколько дней до этого умер его 14-летний сын, подававший большие надежды»[484].
Однако беда не приходит одна. В 1877 году скоропостижно умирает в 26-летнем возрасте дочь Константина Дмитриевича Софья Константиновна, в замужестве Брюллова. Кавелин не просто любил, он боготворил Софью, жил ею. С. К. Брюллова была высокоодаренной натурой. Все окружающие восхищались ее необыкновенным умом, образованностью, талантами, характером. Несмотря на свою короткую жизнь, Софья Константиновна сумела много сделать и на педагогической стезе, и на литературно-научном поприще: она преподавала историю в Василеостровской женской гимназии Петербурга, где заслужила всеобщую любовь и уважение. С. К. Брюллова блестяще участвовала в научных диспутах по историческим проблемам, переписывалась с И. С. Тургеневым, который относился к ней с уважением и интересом, высоко ценил ее отзывы о его литературных произведениях. В 1879 году Кавелина постиг еще один удар: умерла его жена, Антонина Федоровна, не вынесшая потери дочери.
Для Константина Дмитриевича наступили страшные годы, полные невыносимых душевных страданий и полного одиночества. По собственным словам Кавелина, он старался «топить жизнь в деятельности», чтобы не сойти с ума от душевных страданий. Константин Дмитриевич старался найти душевное успокоение в труде, занятиях благотворительностью и на кафедре Военно-юридической академии, читая лекции своим благодарным слушателям, очень любившим своего профессора.
Но еще одна проблема не давала покоя быстро состарившемуся от горя профессору: кому передать эстафету, понимая, что двадцать лет, оставшиеся до контрольного срока, ему не прожить, в то время как метроном стал уже отсчитывать годы, месяцы и дни до его кончины.
Умер Константин Дмитриевич внезапно, 3 мая 1885 года, от крупозного воспаления легких. Буквально за несколько дней до смерти он долго сидел на скамейке в парке, любуясь возрождением природы с наступлением весны. Но петербургская погода обманчива, его слегка продуло, и он почувствовал себя плохо. Распоряжение по «эстафете» пришлось отдавать уже на смертном одре своему племяннику и ученику, будущему своему биографу Д. А. Корсакову[485].
Передав племяннику пакет, он заплетающимся языком начал говорить об условиях его хранения и сроках вскрытия. Из последних слов умирающего Дмитрий Александрович уловил только «через сто лет после смерти…», последние слова … «Иоиля Быковского», произнесенные буквально по слогам и шепотом, Корсаков не расслышал. Он понял, что пакет должен быть вскрытым через сто лет после смерти самого Константина Дмитриевича Кавелина, то есть в 1985 году следующего столетия.
Пережив годы Первой мировой войны, двух революций и начало Гражданской войны, Д. А. Корсаков, будучи уже достаточно пожилым человеком, еще не решил, кому передать по эстафете послание конца XVIII – начала XIX веков. Судьба случайно свела его с замечательным человеком, известным журналистом Арнольдом Ильичем Гессеном, которому к тому времени было около сорока лет.
За несколько месяцев до смерти Корсаков передал пакет А. И. Гессену и устную легенду по поводу строгой конфиденциальности процедуры движения пакета по эстафете вплоть до 1985 года. Поскольку Арнольд Ильич родился 4 апреля 1878 года, то ему предстояло пройти не только свой этап эстафеты, но и озаботиться о том, кому выпадет честь обнародовать содержание депеши из «Века Трояна». В начале 20х годов ярко вспыхнула звезда молодого пушкиниста Сергея Яковлевича Гессена (род. 24.09.1903), близкого родственника Арнольда Ильича Гессена. В 1921 году он опубликовал свою первую книгу-исследование «Пушкин и декабристы», а затем практически ежегодно выходят все новые и новые книги о Пушкине и декабристах: «Аракчеев в поэме Пушкина» (1922 год), «Декабристы перед лицом истории» (1926 год) и в этом же году «Лунин и Пушкин. Каторга и ссылка», «Книгоиздатель Александр Пушкин» (1930 год); «Пушкин в Коломне» (1930 год); «Источники 10-й главы Евгения Онегина» (1932 год).
В 1934 году С. Гессен приглашается на работу в Институт Русской Литературы (ИРЛИ) – Пушкинский дом, где в полную силу раскрылся его талант исследователя и публициста. За три года до своей трагической гибели (25.01.1937) он написал еще 6 книг и 800 статей о декабристах и Пушкине. В 1936 году становится кандидатом исторических наук.
К середине 30-х годов, когда жизнь катила к шестому десятку, у Арнольда Ильича не было никаких сомнений относительно того, кому передать эстафету. Гениальный племянник идеально подходил на эту роль. Но случилась беда: в расцвете сил и могучего таланта Сергей Гессен погибает в автомобильной катастрофе (банально, будучи пешеходом, попадает под колеса грузовика, управляемого, похоже, нетрезвым водителем).