Читать интересную книгу Призраки - Чак Паланик

Трейси по-прежнему занималась на велотренажере, почти каждый день. Совершенно одна, в огромном пустом спортзале, она крутила педали под музыку диско и выкрикивала ободряющие замечания группе по аэробике, которой там уже не было. В зале тяжелой атлетики Евин отец работал со штангой и качался на силовых тренажерах, но ставил не самую большую нагрузку, поскольку он был там один, и никто его не видел. И что еще хуже, не осталось уже никого, с кем папа и Трейси могли бы соревноваться. Никого, перед кем можно было бы себя показать. Никого, кого можно было бы победить.

Евин папа любил повторять одну шутку: сколько нужно бодибилдеров, чтобы вкрутить лампочку?

Ответ: четыре. Один вкручивает лампочку, а трое стоят, наблюдают и говорят: «Да, дружище, ты в офигительной форме!»

В случае с папой и Трейси, им нужно было не меньше нескольких сотен зрителей, которые бы им аплодировали и смотрели, как они принимают на сцене различные позы, играя мышцами. И все же нельзя было не согласиться, что человеческое тело — пусть даже самое что ни на есть идеальное, усовершенствованное витаминами, коллагеном и силиконом, — теперь безнадежно устарело.

Но вот что забавно: Евин папа любил повторять еще и такую фразу: «Если все пойдут прыгать с моста, ты что, сиганешь шесте за всеми?»

Эксперты сделали вывод, что сейчас, впервые в истории, у нас есть все условия, необходимые для массовой эмиграции. Космические исследования предоставили нам доказательство, что загробная жизнь существует. У нас были все нужные средства массовой информации, чтобы об этом узнал весь мир. У нас было оружие массового уничтожения, чтобы осуществить всеобщую эмиграцию.

Если все человечество не исчезнет, и будут какие-то следующие поколения, они не будут знать того, что знали мы. У них не будет тех инструментов, которые были у нас — благодаря которым мы осуществили массовую эмиграцию. Они будут влачить свое жалкое существование, питаясь крысиным дерьмом и даже не ведая о том, что мы все могли бы жить на Венере, в сплошных удовольствиях и неге.

Разумеется, многие выступали за то, чтобы «убедить» всех противников эмиграции, попросту закидав их ядерными бомбами, но одна лишь операция по уничтожению полудиких племен на всех островах южной части Тихого океана полностью опустошила наши ядерные арсеналы. Радиация распространялась не так, как на это надеялись. В Австралии настала ядерная зима, но продержалась всего пару месяцев. Прошли сильные ливни, рыба в море подохла, однако мерзавка-погода вкупе с приливами и отливами быстро нейтрализовала всю нашу отраву. Весь эмиграционный потенциал был растрачен впустую, поскольку все население Австралии, на сто процентов, с самого начала поддерживало эмиграцию.

Весь наш нервно-паралитический газ и бактериологическое оружие, все наши бомбы, ядерные и обычные — они себя не оправдали. Мы даже и не приблизились к тому, чтобы истребить все человечество. Люди прятались в пещерах. Разъезжали верхом на верблюдах по безбрежным пустыням. И все эти отсталые в развитии идиоты могли, сколько угодно, сношаться. Сперматозоид оплодотворяет яйцеклетку, и твою душу притягивает обратно, и ей снова приходится отбывать очередной утомительный срок, пожизненно. Есть, спать, обгорать на солнце. На Земле — планете обид. На планете конфликтов. На планете боли.

Главной, наиболее приоритетной целью отрядов Эмиграционного содействия с их чистыми белыми автоматами были несогласные женщины в возрасте от четырнадцати до тридцати пяти. За ними шли все остальные женщины: цель, вторая по значимости. На третьем месте стояли отказники — мужчины. Если у обряженных в белое поборников эмиграции заканчивались патроны, они оставляли в живых мужчин и старух, неспособных к деторождению — чтобы те состарились и эмигрировали естественным способом.

Трейси, которая относилась к первоочередной категории целей, всегда боялась, что ее могут пристрелить по дороге в спортзал. Но большинство отрядов ЭС действовали за городом или в горах — в глухих местах, где могли спрятаться люди, не желающие эмигрировать и способные иметь детей.

Горстка каких-нибудь идиотов могла загубить тебе всю духовную эволюцию. Это было бы несправедливо.

Все остальные, миллионы душ — они уже веселились на грандиозном празднестве. На видео, переданном с Венеры, мелькали лица известных людей, которые достаточно настрадались на Земле, и им было уже не нужно возвращаться сюда и проживать еще одну жизнь. Там были Грейс Келли и Джим Моррисон. Джеки Кеннеди и Джон Леннон. Курт Кобейн. Это те, кого Ева узнала. Они все были там, на большой вечеринке, счастливые и молодые — навечно.

Среди покойных знаменитостей бродили вымершие животные: странствующие голубя, утконосы, гигантские дронты.

В теленовостях постоянно рассказывали о том, кто из известных людей только что эмигрировал. Их превозносили, ими восхищались. Если даже они, эти люди, кинозвезды и знаменитые рок-музыканты, смогли эмигрировать ради блага всего человечества… эти люди, у которых здесь было все: деньги, слава, талант… если смогли они, значит, смогут и все остальные.

В последнем номере журнала «Реорlе» былабольшая статья под названием: «Круиз в никуда». Несколько тысяч красивых, хорошо одетых людей — модельеров и супермоделей, магнатов программного обеспечения и профессиональных спортсменов, — сели на круизный лайнер «Королева Мария II» и пустились через Атлантический океан курсом на север, в поисках подходящего айсберга, — чтобы впилиться в него на полном ходу. Авиалайнеры бились о вершины гор. Туристические автобусы срывались со скал в океан. Здесь, в США, многие покупали себе специальный набор «В добрый путь». Их продавали в универмагах «Wal-Mart» и сети аптек «Rite Aid». В наборы первого поколения входили барбитураты, упакованные в пластиковый пакет. Пакеты надевались на голову и затягивались на шее шнурком. Потом появились жевательные таблетки с цианидом, со вкусом вишни. Многие эмигрировали прямо посреди магазина — не заплатив за набор, — и администрации «Wal-Mart» пришлось убрать эти наборы на кассу, вместе с сигаретами, так чтобы люди сначала платил. И только потом получали покупку. Каждые две-три минуты в торговом зале звучало обращение к покупателям, в котором их призывали проявить вежливость по отношению к другим покупателям и администрации универмага и не эмигрировать, находясь на территории магазина… Большое спасибо.

В самом начале некоторые пытались «продвинуть» метод, который они называли французским. Идея была такая: надо стерилизовать всех и каждого. Сперва предлагалось сделать всем хирургическую операцию, но это заняло бы слишком много времени. Потом родилась мысль облучать детородные органы направленной радиацией. Но к тому времени все врачи уже эмигрировали. Врачи ушли в первых рядах. Да, смерть была их врагом, но куда им без смерти? Без смерти им плохо. Им попросту нечего делать. А в отсутствие врачей людей облучали вахтеры и дворники. Люди получали ожоги. Потом вышла из строя система энергоснабжения. Конец.

К тому времени все красивые, модные люди уже эмигрировали, с шиком приняв цианид, растворенный в шампанском, на гламурных тусовках «Bon Voyage». Они брались за руки и прыгали с крыш небоскребов, прямо с террас роскошных пентхаусов. Люди, которые и так уже малость пресытились жизнью: кинозвезды, известные музыканты, прославленные спортсмены. Супермодели и миллиардеры от программного обеспечения, они ушли еще в первую неделю.

Каждый день Евин папа возвращался домой с работы и рассказывал, кто еще из сотрудников его фирмы ушел навсегда. И кто из соседей. Это было понятно сразу. Трава на лужайках у их домов явно требовала подстрижки. Газеты и письма копились на крыльце. Шторы в их окнах всегда оставались задернутыми, свет никогда не включался, и, проходя мимо дома, ты чувствовал густой сладковатый запах, как будто внутри гнили какие-то фрукты или мясо. Воздух буквально гудел от жужжания черных мух.

Таким был дом Фринков, который рядом с их домом. И дом напротив.

В первые две-три недели это было даже прикольно: Ларри уматывал в город и играл на электрогитаре перед пустым залом на сцене Гражданского театра. Ева бродила по пустынному торговому центру и брала что хотела, как у себя дома. Школа закрылась, и уже никогда — никогда — не откроется снова.

Но их отец… было видно, что он уже потерял интерес к Трейси. Их отец никогда не был силен в отношениях с женщинами по окончании первого романтического периода. В обычных условиях он начинал активно «ходить налево». Находил себе новую подругу из сослуживиц. Но сейчас он просто сидел перед теликом и смотрел запись, переданную с Венеры; смотрел очень внимательно, чуть ли не касаясь носом экрана, и особенно в тех местах, где можно было различить людей, этих красивых людей, которые все были как фотомодели, ходили голыми, валялись вповалку в траве или сплетались телами в длинные гирлянды. Слизывали друг с друга капли красного вина. И трахались, не опасаясь залета, нехороших болезней и Божьего гнева.