Почему я? Я — нет. Я не мечу.
Д е д. Ну вот, вы — нет, и я — нет. Значит, уже не все туда метят. Моя баба тоже не метит туда. Вот я хорошо знаю, что и Владимир Андреевич чувствует себя на своем месте. (В зал.) И вы каждый на своем месте? Тут и вообще? А?
К р е н д е л е в. А почему бы а ему, молодому человеку, не обосноваться тут? На постоянно? Зачем ты потакаешь всем своим внукам, которые в город рвутся? Всех туда спровадил?
Д е д. Нет, не всех, Петя из армии возвращается? Возвращается! Значит, не всех.
К р е н д е л е в. Одного вернул, а семерых отпустил?
Ю р к а. Между прочим, революция давно закрепила право на свободу, равенство, братство. И не вам, Кренделев, это отменять.
К р е н д е л е в. Слыхал? Слыхал, товарищ Ломтев? А? Формулировочка! А? Счастье твое, что…
Д е д. Что твое время прошло.
Л о м т е в. Да-а… Нездоровая тенденция… И не совсем понятная.
Д е д. А все-таки, друг-товарищ, а как вы это толкуете? Ведь как-то вы понимаете, ну, например, для себя?
Л о м т е в. Я?
Д е д. Да, вы.
Л о м т е в (снисходительно). Такая тенденция, такое социальное явление, как интенсивная миграция сельской молодежи в города… Ты понимаешь, что такое миграция?
Д е д. Ну-ну, давай, давай, разберемся.
Л о м т е в. Так вот, такое нездоровое явление наблюдается, к сожалению, не только у вас, но и в других районах.
Д е д. А почему это урбанизация уже и не здоровая, и к сожалению?
Л о м т е в (удивился). Ух ты! А он — эрудит!
Д е д. Сейчас разберемся, кто ерундит. А я считаю, натуральное явление. Натуральное, и все! Здоровое или не очень здоровое, к сожалению или не к сожалению, а оно есть. Есть, и все тут. Тут хоть петухом закукарекай, а его не отменишь, и все. Юрка! А ну-ка объясни ты ему, как мне вчера. Крой!
Ю р к а (уверенно, как пятерочник). Научно-техническая революция захватила и сельскохозяйственную сферу деятельности человека. Видели, сколько новой техники только позавчера прибыло в нам? Начинается новый способ производства. Коммунистический.
Д е д. Во! Вот-вот! Новый способ работы! Как у Карла Маркса. Вот я скоро осилю его «Капитал», тогда я вам буду давать прикурить. Теоретически прикурить. Ну-ну, Юрка!
Ю р к а. А новый способ производства порождает и новые явления и новые сдвиги и в политике, и в экономике, и в социальной сфере. Он, способ, диктует закономерности и в перераспределении производственных сил общества. Вот где корень миграции. Натурально? Да! К сожалению? Нет.
Д е д. Как четко! Как ясно! Молодец! Светлая голова! Он у меня заочник! Три курса одолел. А вот четвертый и пятый поедет туда. На очный! Точка! Я сказал.
Ю р к а. Вот, к примеру… Что бы вы придумали про обувную фабрику, если бы она сама изнашивала сорок процентов своих изделий — туфель, ботинок? А? Смешно? Да вы бы немедленно распорядились закрыть такую фабрику. А наша фабрика — село — съедает сорок процентов. Это нормально? Нет! Значит, надо вертеть мозгами, соображать, повышать производительность труда, а не держать за полу лишнего человека. Невыгодно это, не по-современному. Если он на самом деле — лишний.
Л о м т е в. Ну, брат, и теоретики тут у вас, Владимир Андреевич! Не ожидал! Просто — чудеса! Может, и везде так? Может, я отстал?
Д е д. Отстал, отстал. Не сомневайся. Вот она, научно-техническая революция… (Вытащил из кармана небольшой радиоприемник.) Транзистор. Любая мировая новость, она тут у меня, на ладошке. Не тот теперь мужик пошел. Хватит лаптем щи хлебать! Способ работы — это тебе не фунт изюма! Я сказал.
К р е н д е л е в. Ты вот что, ты тут не закручивай догматизму! Нахватался цитат и прикрываешься ими вроде того китайца. А тут все ясно как божий день. Перестали они, молодежь наша, землю уважать, ценить ее, любить. А ты, старый человек, им потакаешь. Вот!
Л о м т е в. Утратили поэзию сельского труда. А раньше песни какие были!.. Задушевные, зовущие… (Напевает «Меж высоких хлебов затерялось небогатое наше село…»)
Д е д. Так-так-так-так…
К р е н д е л е в. А теперь что? Чи-ки-бри-ки-вы-каб-лу-ки… Вот! (Передразнивает чей-то гортанный дикий хрип.) Э-э-э-и-и-и. Тьфу! Одичали! От рук отбились. Нет на них твердой руки! Вот! Землю не любят — тут и корень зла! Не любят землю!
Д е д. Ковыряться в ней не любят — это верно. По старинке не хотят.
К р е н д е л е в. Тебе говорят: перестали они любить землю!
Д е д. А зачем ее любить? Земля — она и есть земля. Вот ты ее любишь, а не носишь за пазухой или в кармашке, в портмонетике. Копейчину любишь, так и дрожишь над ней, в теплейшее местечко ее, в кармашек, что около сердечка. Рублевку любишь, оно и видать всем. А земля… Зачем же ты ее, коль ты любишь земельку, зачем же ты ее, идя в хату, обметаешь веничком, обскребаешь щепкою со своих сапожек?.. А ты ее, милую, взял бы да в хату на почетное место — на стол ее, дорогую, золотую. А? Что? Нет? Так нет же! До порога твоя любовь. И правильно! Подзол, суглинок любить или песок? Может, прикажешь борону полюбить, оглоблю полюбить, тяпку или еще какое-нибудь средство производства? А?
К р е н д е л е в. Как это подзол? Как это подзол? Ах ты контра! Да ты знаешь, что за эту землю люди какие сложили свои светлые головы? На виселицах умирали, на эшафотах! Гнили на царских каторгах! Вольница Стеньки Разина четвертована на лобном месте! Повстанцы Булавина, Кастуся Калиновского горячей кровью своей заплатили за землю для крестьян! Емельян Пугачев поднял тьму-тьмущую народа на крестьянскую войну. Так ты еще спрашиваешь, за что ее любить — землю?!
Д е д. А-а! Так вот ты куда повернул! Значит, я — контра? А ты Стеньке Разину и Пугачеву — первый друг? Тогда надо давать сдачу. Первое что? Когда я стал законным пенсионером, полностью обеспеченным на прожитие, я оказался вроде без конкретного дела. А это что? Для крестьянина что? Скажу я вам: эх, и трудная эта работа — сидеть без дела. Как в президиуме. Вот тогда-то я и задумался. Перепродумал всю жизнь и свою собственную, и деда, и прадеда своего, а также внуков и правнуков своих, которые есть и которые еще будут. Раз ты затронул былое, то я тебе обратно — раскрою былое и думы. Ты потревожил светлые головы Стеньки Разина и Пугачева. Нет, брат, не твоим котелком, не твоим чугунком переварить их светлые мечтания и надежды. Ты затронул дело мудрое, тонкое и хитрое. Это тебе не токмо что-либо относительно того, что… А оно бог знает что!.. И если к делу присмотришься, то не потому бывало от того, а обратно же — от того бывало потому, что вообще… и в частности… Понял? Нет, не понять тебе этого. Вот ты упрекаешь моего внука и меня, что мы не